Александр ПАНКРАТОВ-ЧЁРНЫЙ: Спасибо врачам – они четырежды спасали мою жизнь!

 Зажигательная, весёлая улыбка этого человека, природный юмор и доброта – именно таким знают миллионы россиян и жителей ближнего и дальнего зарубежья актёра, кинорежиссёра и поэта, народного артиста РФ Александра Панкратова-Чёрного. Он сыграл роли более чем в 100 фильмах, снял около 10 кинокартин, издал 2 тома стихов. А ведь жизнь его начиналась в далёком-далёком сибирском селе, путь к популярности продолжался вопреки яростному сопротивлению властных структур. С этого он и начал свой рассказ.

– Мой дед Яков Трофимович служил офицером в охране царя. Так что моя мама – Агриппина Яковлевна и шестеро её братьев родились в Петербурге. Троих из них, воевавших в Гражданскую войну на стороне белых, большевики потом расстреляли, а других троих сослали в лагеря. Там они просидели до начала Великой Отечественной войны, потом солдатами штрафбатов попали на фронт, а после Победы снова отсидели в лагерях по 10-12 лет.

Что же касается деда, то его в 1927 г. переселили на Алтай, поменяв старинную охотничью фамилию Тока (тетеревятник) на привычную Токарев. Мама всю войну служила в железнодорожных войсках. У моего отца – Василия Трофимовича после возвращения с фронта жизнь тоже была нелёгкой. А когда в 1952 г., в ходе последних сталинских репрессий был расстрелян мой дедушка, отец, не пережив этого горя, покончил с собой.

Так что родился я на Алтае в селе Конёво, что находится в 400 км от Барнаула. Там не было ни электричества, ни радио. В 8 лет я впервые увидел «лампочку Ильича» – дизельный движок стали включать во время вечерней дойки коров. Раз в месяц привозили кинопередвижку, показывали фильмы. Поэтому я с детства полюбил кино и мечтал его «делать».

– Значит, ваш путь в киноискусство начинался на Алтае?

– Да, я всегда говорю: если бы я не рос в такой глухомани, то вряд ли так сильно полюбил бы кино – ведь для нас там это было единственное зрелище. Вычитал, что фильмы делают режиссёры и артисты. Решил, что сначала нужно стать артистом. Хотя мама мечтала о военной службе для меня – ведь несколько поколений нашего рода носили офицерские погоны. Даже документы отослала в Томское военное химическое училище. Мы тогда уже жили в посёлке Колмогорово Кемеровской области.

Но воспользовавшись тем, что мама уехала в Казахстан навестить заболевшего дядю, моя сестра сказала: «Санька, пока мамы нет, беги, осуществляй свою мечту».
 
В 13 с половиной лет я проехал на верхней полке вагона полстраны – до Горького. Там ещё продолжался приём в театральное училище в отличие от других подобных заведений. И поступил!

Окончил училище, которое теперь носит имя Евгения Александровича Евстигнеева. Он там учился, как и Людмила Хитяева, и многие другие известные артисты.

– С Евгением Евстигнеевым вам ведь доводилось вместе сниматься?

– Я познакомился с ним ещё в 1964 году, когда он приехал в Горький навестить маму и зашёл в родное театральное училище, где больше трёх часов разговаривал со студентами. Меня же наш директор не пустил в зал из-за длинных волос, и я, мальчишка, стоял за дверью и плакал. А когда Е.Евстигнеев вышел, я к нему обратился: «Евгений Александрович, простите меня за длинноволосость, клянусь – завтра же подстригусь!» Он же, спросив, как меня зовут, сказал, улыбаясь: «Шура Панкратов, тебя директор не пустил в зал из-за контраста – я-то лысый, а ты – с такими космами». Так мы познакомились.

А потом каждые зимние каникулы умудрялся бесплатно добираться на поезде до Москвы. Тогда студентам театральных училищ разрешалось бесплатно посещать столичные театры. Исключение составляли Таганка и «Современник» – тогда там даже для дипломатов мест не хватало.

А я нагло подходил к администратору «Современника» и говорил: «Сообщите, пожалуйста, Евгению Александровичу Евстигнееву, что из Горького приехал Шура Панкратов». Евстигнеев выбегал и скороговоркой произносил: «Шурка, пошли, пошли, мест нет, постоишь или сядешь на ступеньки». Так я умудрился пересмотреть весь репертуар «Современника».

Потом мы с ним снимались в фильмах «Мы из джаза», «Зимний вечер в Гаграх», «Десять лет без права переписки» (1990 г.). Об этом великом актёре у меня остались самые тёплые воспоминания.

– А как и когда появилось добавление к вашей фамилии – Чёрный?

– История и смешная и грустная. Ведь я одно время был «невыездным» – и из-за предков, и из-за моих стихов (даже давал расписку в КГБ СССР, что не буду их распространять), и из-за снятых мною во ВГИКе короткометражных фильмов: «Выставка», «Урок», «Штрихи к портрету» и др. Мои фильмы в Европе знали, награждали призами. А во ВГИКе на параллельном курсе учился мой однофамилец – Панкратов и тоже Александр. Его послали на фестиваль, кажется в Карловы Вары, с фильмом. А там произошёл казус: фотографию в газете напечатали его, а биографию и список кинокартин – мои.

А на проходившем вскоре пленуме молодых кинематографистов профессор Илья Вениаминович Вайсфельд, анализируя итоги кинофестиваля в Ман-гейме, в частности, сказал, что Александр Панкратов получил приз за фильм по произведению Василия Шукшина: «Западная Европа заинтересовалась современной российской литературой, и причину этого мог бы объяснить Александр Панкратов». На это из зала закричали: «А какой? Ведь Панкратовых два». А поскольку я был брюнетом, то профессор, подумав, сказал: «Я имею в виду Панкратова чёрного». Уже в том момент я подумал, что это и будет моим псевдонимом. Так сейчас пишут и на афишах спектаклей, и в титрах кинофильмов. А по паспорту я просто Панкратов. А моего однофамильца журналисты, иронизируя, называют Панкратов-Белый. Мы с Сашей часто шутим по этому поводу (смеётся).

– Вы как актёр сыграли более 100 киноролей. Какие из них наиболее вами любимы?

– Очень люблю небольшую роль в «Сибириаде» – это был мой актёрский дебют. Очень благодарен Карену Шахназарову за то, что, «рискуя головой», он пригласил меня в свой фильм «Мы из джаза». Он-то знал, что я не танцую, не пою, не играю на инструментах, у меня нет ни голоса, ни слуха. Но на роль всё-таки утвердил! Этот фильм стал моим звёздным часом, меня стали приглашать сниматься.

После другой картины К.Шахназарова – «Зимний вечер в Гаграх» меня стали называть «чечёточником» и на творческих вечерах всегда просят что-то сплясать. Отношусь к этому с юмором, но кое-что показываю.

– Как вы оцениваете утверждение, что сегодня кино как значимый вид искусства уже не существует?

– Оно возрождается усилиями известнейших мастеров. Вспомните фильмы Карена Шахназарова «Палата № 6», «Белый тигр», произведения Никиты Михалкова и др. Ряды пополнились талантливой молодёжью. Жанр не вымирает, но ему вредят многочисленные телевизионные сериалы про бандитов, «ментов» и прочее. И ещё одна беда: во ВГИКе осталось мало истинных педагогов, таких как Вадим Абдрашитов, Владимир Хотиненко. Очень надеюсь, что эти тяжёлые времена пройдут и в кинозалы, как и 30 лет назад, будут приходить миллионы зрителей.

– Знаю, что члены вашей семьи тоже причастны к миру киноискусства.

– Да, моя жена – Юлия Владимировна по образованию киновед, дочка известнейшего кинооператора Владимира Васильевича Монахова (снимавшего «Судьбу человека»). Она мне помогает буквально во всём. Когда мне предлагают сценарий для съёмок, то всегда сначала даю почитать ей как специалисту. Она 13 лет проработала редактором на киностудии им. М.Горького у Сергея Апполинарьевича Герасимова.

Мой сын Володя сначала поступил на журфак МГУ. А когда мы встречались семьями с руководителем цирка Юрием Владимировичем Никулиным, то тот всегда говорил: «Владька, бросай щелкопёрство, иди в цирк, я тебе дам рекомендацию». Дело в том, что Володя очень смешно показывал пародии на наших друзей, он прекрасно танцует, поёт, играет на разных инструментах. А тогдашний директор Театра эстрады Борис Сергеевич Брунов агитировал его в ГИТИС. Так что вернувшись однажды из длительной командировки, я узнал, что Володя бросил журфак и теперь студент ГИТИСа. Отучившись там, он окончил Высшие режиссёрские курсы у Владимира Хотиненко. Всё-таки пошёл по моему пути. Так что я своими очень доволен.

– Ну и наконец, как вы относитесь к медикам?

– Если бы не было медиков, то я бы давно не жил. Ведь я перенёс четыре микроинфаркта. Первый – на съёмках фильма «Мы из джаза». Было колоссальное напряжение, ведь играть роль музыканта не имея ни голоса, ни слуха, поверьте, очень непросто. Врачи дежурили на съёмочной площадке, следили за мной.

Второй – после того как искромсали «Похождение графа Невзорова». Узнав об этом, я потерял сознание. Опять же врачи спасли.

Третье несчастье случилось в горах – съёмки фильма «Караван смерти» шли при 50-градусной жаре. Оттуда меня на вертолёте доставили в госпиталь.

А последний раз Карен Шахназаров помог мне попасть в возглавляемый академиком РАН и РАМН Евгением Ивановичем Чазовым Российский кардиологический научно-производственный комплекс. Там меня полностью обследовали, всё проверили и сказали, сколько у меня болячек и за чем нужно особенно тщательно следить.

Поэтому на врачей я просто молюсь и желаю им самим не болеть. Ведь не было бы их, я бы не жил.

Беседу вёл
Леонид ПЕРЕПЛЁТЧИКОВ,
обозреватель «МГ».