Спасение или убийство?

На днях в средствах массовой информации страны прокатилась волна обсуждений проблемы эвтаназии. Она была спровоцирована просочившимися из Совета Федерации слухами, что по инициативе председателя Комитета по социальной политике Валентины Петренко в верхней палате разрабатывается законопроект, разрешающий эвтаназию в России.

Правда, буквально на следующий день после первых публикаций в газетах и на радио, сюжетов на телевидении спикер Совета Федерации Сергей Миронов опроверг эту информацию. «Никакого законопроекта Совет Федерации не разрабатывает и разрабатывать не будет. Этой проблемой Совет Федерации не занимается. Принципиально», - заявил он в ходе заседания палаты. В то же время он подчеркнул, что проблема в этом вопросе действительно существует.

Отреклась от инициативы и сама Валентина Петренко. «Никакого законопроекта или его концепции у нас нет. Мы просто сейчас работаем над тем, чтобы изучить проблему со всех сторон. Сегодня мы просим высказаться по этому поводу всех - различные организации, юристов, правоведов», - заявила она. Энергичных высказываний «различных организаций, юристов, правоведов» Петренко добилась в полной мере. Не остались в стороне и медики. В подавляющем большинстве они твердо выступили против эвтаназии. Остальные были не столь категоричны. Понятно желание политиков дистанцироваться от «провальной» темы в канун выборов, но от этого сама проблема не становится менее острой.

                                           Народ не понимает...

Тысячами стонов и просьб к Богу скорее прекратить душевные и физические страдания эта проблема постоянно напоминает о себе. Геройскую смерть, самоубийство и эвтаназию объединяет общий посыл добровольного ухода из жизни. Почему мы восхищаемся поступками первых, жалеем вторых и отказываем в понимании третьим? Может быть, в силу сложившихся стереотипов. Общеизвестно, что Русская православная церковь категорически выступает против эвтаназии. Еще в 1999 г. она приняла соответствующее заявление «О современных тенденциях легализации эвтаназии», где рассматривает этот вариант ухода из жизни как особую форму убийства или самоубийства. Во вспыхнувшей недавно дискуссии пресс-секретарь Московской патриархии священник Владимир Вигилянский вновь подтвердил неизменность позиции церкви: «Христианское сознание не приемлет участия вторых лиц в смерти человека, какими бы причинами оно не прикрывалось». Благодаря церкви заповедь «не убий» давно и крепко сидит в умах и душах нормальных людей, к которым в первую очередь я отношу врачей, независимо от их званий и специализации.

Одного из них, главного врача 1-го Московского хосписа Веру Миллионщикову, как человека ближе и чаще других стоящего к смертному одру - именно в хоспис поступают неизлечимые онкологические больные IV клинической группы, - я попросил высказать аргументы против эвтаназии, отчаянной противницей которой она является.

- Во-первых, - сказала Вера Васильевна, - я как врач училась не тому, чтобы убивать, а лечить больных и облегчать их страдания. Во-вторых, даже безнадежно больные очень редко просят умертвить их, по крайне мере я таких случаев могу насчитать единицы. И, как правило, подобное случается, когда больной находится в стрессовом состоянии. Однажды наш пациент даже предпринял попытку самоубийства, но мы вовремя спохватились, сумели вывести его из стресса. Позже он со смехом вспоминал этот случай и не раз спрашивал нас, неужели все это было на самом деле. Но проблема в том, что государство, общество не уделяют должного внимания больным, особенно инвалидам и престарелым. К тому же всюду остро стоит проблема обезболивания. На всю Москву у нас всего 8 хосписов. Я считаю, это возмутительно. А узаконить эвтаназию - значит спровоцировать людей на самоубийство. И скажите пожалуйста, кто будет ее исполнять, какой врач? Почему я должна взять на себя смертный грех и жить затем с этим в душе. Кто может принудить меня к этому?

Действительно, кто? И на каком основании? Но с другой стороны, «от неизлечимых заболеваний мучаются несколько миллионов россиян», - утверждает глава Общества доказательной медицины Кирилл Данишевский. Из почти 800 радиослушателей «Эхо Москвы», опрошенных в ходе передачи об эвтаназии, 53% поддержали мнение, что эвтаназия - это спасение, а не убийство. Даже в медицинской среде нет полного единодушия в этом вопросе. «Распоряжаться своей жизнью - право каждого человека», - считает глава общественного совета по защите прав пациентов при Росздравнадзоре Александр Саверский. «Мое отношение к эвтаназии сугубо положительное, - говорит Лев Кактурский, директор НИИ морфологии человека РАМН. - Считаю, что это одна из необходимых мер избавления больных, которых мы еще не можем излечить, от мучений в соответствии с их желанием. И я бы не сказал, что принятие врачами решения о необходимости умерщвления больного - недопустимая вещь. В этом нет нарушения Клятвы Гиппократа, ведь она гласит, что самое главное - избавлять человека от болезни, то есть от мучений».
 
                                                               Недосказанность

В ряде стран проблема добровольного ухода из жизни безнадежно больных разрешена законом. Первыми в 1984 г. эвтаназию разрешили в Нидерландах. Ее примеру последовали Бельгия, несколько штатов Америки, Швейцария. Близка к принятию соответствующего закона Мексика. Непременное условие для проведения эвтаназии -не только письменное и устное заявление больного, но и коллегиальное решение независимых врачей, юристов, других специалистов.

Примечательно, что в России как сторонники, так и противники Закона об эвтаназии приводят один и тот же аргумент - незрелость общества. Заместитель министра здравоохранения и социального развития РФ Руслан Хальфин считает, что «наше общество, мягко говоря, не готово к принятию такого законопроекта». Упоминавшийся уже Лев Кактурский уверен, что «по отношению к нашей стране принятие такого законопроекта, позволяющего узаконить эвтаназию, просто немыслимо. Пока мы не вступили в правовое государство, мы не можем вводить такого рода разрешения, ведь в противном случае в ответ на них тут же появится огромное количество нарушений, злоупотреблений законом, так же как и в других сферах нашей жизни. Думаю, что правовое государство будет у нас построено не через год, и не через два, и даже не через три».

В подобных заявлениях, мне кажется, сквозит какая-то недосказанность, нежелание брать на себя ответственность за конкретное решение и переложить ее на плечи будущих поколений. Так же, как мы перекладываем на их плечи проблемы экологии, истощения природных ресурсов и многие другие. И еще одно меня настораживает. В обсуждении проблемы практически не принимали участия главные лица -врачи и медицинские сестры, на чьи плечи, скорее всего, ляжет груз огромной моральной ответственности, если и в России эвтаназия будет узаконена.

                                                                       Флакон на тумбочке

Несколько лет назад мне довелось лично столкнуться с этой проблемой. Скажу прямо - этот груз до сих пор давит на меня, и он очень тяжелый. Почти 5 лет назад тяжелый недуг не только приковал к постели мою тещу, но и отнял у нее рассудок. Вопреки скорее дурацким, чем смешным, анекдотам о теще мы с Таисией Васильевной жили дружно. За 15 лет в одной квартире мы с ней не сказали друг другу ни одного грубого слова, и мне искренне было жаль ее. Я как мог помогал жене ухаживать за ней, ведь просто перевернуть больную или поудобнее положить на кровати одной было не под силу.

В редкие моменты просветления теща умоляла Бога о скорой смерти. А как-то вечером она попросила меня оставить на тумбочке рядом с постелью флакончик со снотворным, мол, неудобно нас все время беспокоить, сама примет таблетки, если проснется ночью. Я трусливо сделал вид, будто ничего не понял, и сказал, что если и разбудит нас ночью, в этом ничего страшного не будет.

После этого она промучалась еще около трех месяцев, к тому же у нее появились боли в суставах и в местах пролежней. Одним словом, она страшно страдала. И тогда и сейчас, спустя столько лет, я часто задаю себе вопрос: а может, надо было оставить флакон на тумбочке?
                                                                                                               Роман ДАВЫДОВ, корр. «МГ».

ОТ РЕДАКЦИИ. Наш автор закончил свой материал об эвтаназии житейским этюдом. Читатель-врач может прочесть его как анамнез неизлечимо больного пациента. И выходит, что в ХХI веке у москвички, скажем, среднего класса, то есть не бедной, нет возможности избавиться от долгих предсмертных страданий иначе, как с помощью «флакончика». Не в нем ли кроются альфа и омега российского аспекта проблемы эвтаназии? Современной медицине давно известна масса средств и методов медикаментозного избавления от нестерпимых болей. По статистике, в России их используют в разы меньше, чем в странах с развитым и даже среднеразвитым здравоохранением. На этом фоне всякие разговоры об эвтаназии представляются или досужими, или кощунственными.

Любопытно, что когда с этим вопросом обратились к ведущему функционеру здравоохранения США, тот однозначно ответил «нет!» Тогда журналист кивнул на Голландию, Бельгию.

- Значит, там медицина достигла больших высот, - ответил функционер самой развитой в мире медицины.

...В России же, мягко говоря, нелепо заводить дискуссии о добровольном уходе из жизни с помощью официальной медицины, так же как ставить вопрос об избыточном весе на Украине или в Поволжье в пору голодомора.

И все же, уважаемые наши читатели, мы будем вам очень признательны за отклики на столь непростую, но крайне важную тему. Обещаем, что какими бы острыми ваши мнения ни были, они будут учтены, опубликованы в ходе нашего дальнейшего разговора