Николай ПЕТРОВ: Увы, приходится всё чаще знакомиться с врачами

Недавно в Оружейной палате Кремля завершился фестиваль выдающегося пианиста, народного артиста СССР, лауреата Государственной премии России, профессора Московской консерватории Николая Петрова. Впереди у него гастроли, поездки. Начнется новый сезон...

- Какой  же у вас напряженный ритм жизни, Николай Арнольдович!

- Уже десятилетия мои сезоны мало отличаются друг от друга, этот не исключение.

- Произведения каких композиторов вы больше всего цените?

- Я достаточно «всеядный» исполнитель. Люблю произведения многих композиторов. И если говорят, что среди них Бах, Прокофьев, Равель, то это не значит, что Шопен, Шуберт и Брамс менее любимы. Конечно, какие-то мои привязанности с годами меняются.

Единственная музыка, которая меня оставляет абсолютно холодным, - современная авангардная. О «попсе» даже говорить не хочу. Для меня вполне хватает компании «старичков-классиков», а из современных - Шостаковича, Прокофьева, Стравинского...

- А как же увлечение в молодости джазом?

- Я и сейчас увлекаюсь им и считаю, что проводить «водораздел» между классической музыкой и джазовой абсолютно неправильно. Это две ветви одного дерева. Точно так же, как есть гениальные исполнители-классики Горовиц, Рубинштейн, Рихтер, и такие же титаны в джазе - Армстронг, Питерсон, Колтреин. Я с огромным удовольствием слушаю джазовые записи в их исполнении.

- Стать пианистом вы мечтали с детства?

- В общем, это было решено за меня. Моя бабушка Евгения Николаевна Петрова была пианисткой, окончившей Московскую консерваторию. Моя мама, Ирина Васильевна, 20 лет занималась с Александром Гольденвейзером по классу рояля, параллельно танцевала в кордебалете Большого театра, писала музыкальные пьесы, которые до сих пор ставятся в России. С маминым переводом идет «Принцесса цирка». Как видите - среда была музыкальная. Бабушка была первым учителем, подготовившим меня к учебе в центральной музыкальной школе при Московской государственной консерватории. Потом были годы занятий и в консерватории и в ее аспирантуре. В 1965 г. стал солистом Московской государственной филармонии.

- Мне кажется, что пианисту помимо таланта нужно обладать какими-то особо могучими руками...

- Этим «аппаратом» меня Господь не обидел. Сильные руки достались мне «сверху», они не требуют долгого разыгрывания перед концертом. Могу несколько дней не заниматься, а, выйдя на сцену, - сыграть концерт. У многих моих коллег болезнь - «холодные руки», они ходят всегда в варежках, перчатках. У меня же они постоянно теплые. Перед выступлением, в отличие от многих, никогда не разыгрываю гаммы - считаю это пустой тратой времени. Хотя другим повторять не рекомендую, поскольку многим пианистам такое делать крайне необходимо.

Господь Бог не обидел меня и памятью, очень быстро, особенно в молодости, учил новые произведения и медленно забывал игранные. Именно это помогло мне создать огромный репертуар. В моем репертуаре около 50 сольных программ и 95 концертов с оркестром.

- Николай Арнольдович, а ваша полнота, крупная фигура не мешает игре на фортепиано?

- До хорошей спортивной формы мне, конечно, далеко. Если бы весил килограмм на 30 меньше, думаю, помогло, но...

- В общем, вашему чудесному исполнительскому мастерству полнота не мешает. А что приходится делать для сохранения здоровья?

- Ничего, главное - «активная борьба со спортом» (смеется). Теперь и теннис в прошлом.

- Николай Арнольдович, не заметили ли вы снижения интереса к фортепианным концертам, к желанию играть на этом инструменте, стать исполнителями-профессионалами?

- В России тысячи людей играют на фортепиано. Но есть и другая цифра: в Китае сегодня 3 млн человек играют на рояле, получают соответствующее образование и хотят стать пианистами. Соотношение, конечно, не в нашу пользу. А вообще, во всем мире фортепианные факультеты самые большие в консерваториях. И это при том, что в любом оркестре 60 струнных, 25 духовых инструментов и всего один рояль. Число ежегодно выпускаемых дипломированных пианистов в разы превышает потребность нынешнего международного фортепианного рынка. Желающих попасть в «обойму исполнителей» - тысячи (причем многие из них являются победителями различных международных конкурсов, лауреатами), а мест всего десятки.

- Вы профессор Московской консерватории, силен ли «напор» на ваш фортепианный факультет?

- Я уже много лет талдычу, что, как и во всем мире, так и у нас нужно резко сократить прием на этот факультет. Но мой голос остается гласом вопиющего в пустыне.

- Это вы говорили о тех, кто собирается стать пианистом-профессионалом, а тех, кто любит слушать фортепианную музыку или сам играет «для души» - их число не должно уменьшаться?

- Конечно.

- Я знаю, что ваш дедушка - Василий Родионович Петров, выдающийся российский певец-бас, более 20 лет был солистом Большого театра, выступал вместе с Ф.Шаляпиным...

- Мой дед умер за 6 лет до моего рождения, в 1937 г., слава богу, своей смертью. У нас остались записи спетых им арий, сделанные в основном в 1910-20-х годах, очень несовершенные по качеству. А ведь по семейному преданию Ф.Шаляпин говорил своему партнеру: «Эх, Василий, мне бы твой голос!». Но сам-то Ф.Шаляпин вовремя рванул из «совдепии» и застал на Западе уже очень продвинутую технику, оставил наследие, которое можно с удовольствием слушать и на современной аппаратуре.

Записи же деда я собрал и отреставрировал, как мог, и в нашей стране и в США. Есть компакт-диск. Запись, конечно, крайне несовершенная, но можно представить, какого масштаба это был певец.

У нас остались его портреты, бабушкины альбомы с фотографиями Василия Родионовича в многочисленных ролях. Он ведь пропел практически весь и отечественный и западный репертуар Большого театра.

- Ходят легенды о том, что вы активный противник жизни в городе, Москве предпочитаете Николину Гору.

- Я родился в подмосковной Малаховке, настоящее название которой Мейлоховка, еврейское местечко. Прожил там до момента, когда нас оттуда подлейшим образом турнули коммуняки. В 60-е годы мы с мамой на Николиной Горе снимали маленький домик. А в 1972 г. купил участок, и начался долгострой. Короче, с 1974 г. у меня в Москве квартиры нет. Я об этом нисколько не жалею. Да и в последнее время на трассе, ведущей к Москве, творятся пренеприятные дела. Я имею в виду придирки милиции, загруженность магистрали. Да еще могут остановить тысячи автомашин на неизвестно какое время для того, чтобы пропустить «сиятельное лицо» с охраной. Вместо 45 минут теперь до Москвы добираюсь в лучшем случае на час дольше.

- Николай Арнольдович, мы сидим сейчас в большой комнате вашего дома, стены которой от пола до потолка обвешаны произведениями из гжели, картинами. Собирать их - ваше хобби?

- Гжель - одно из многих моих увлечений. В детстве коллекционировал книги, многие достались от моих предков. Потом пришло время зажигалок, в моем арсенале их более 300. Лет 20 коллекционировал видеофильмы - когда хотел, мог увидеть любой из трех тысяч, кассеты уже некуда было ставить.
Сейчас я «собираю покой», поскольку являюсь обломовцем и по убеждению и по призванию. Люблю тишину и чтобы меня никто не трогал.

У меня на участке, возле моего дома-дачи есть отличный теннисный корт, где в былые годы мерились силами до 30 человек. С возрастом всё «биологически ушло». Уже несколько лет трачу большие средства на то, чтобы поддерживать корт в порядке, а играю всего раз-два, а в этом году может быть даже не соберусь...

- Я обратил внимание, что вы очень критически относитесь к прежней советской власти - при ней пострадала ваша семья?

- Да нет, обе половинки нашей семьи (после развода родителей) уцелели, никто не сидел. Мой покойный отец - Арнольд Яковлевич Фер-кельман, очень хороший виолончелист, как и его родные братья в те страшные годы не пострадали. Кстати, М.Ростропович часто вспоминал: «Какой у вашего отца был звук! Как он виртуозно играл»!

Нет, мое критическое отношение к советской власти не связано с семейными трагедиями.

- Как вам удается при столь интенсивной исполнительской деятельности находить время и на руководство работой фонда, носящего ваше имя?

- Это делает моя замечательная дочка Женечка - Евгения Николаевна, которая является президентом Фонда Петрова. Она талантливый менеджер, блестяще разбирающаяся в компьютерных технологиях, владеющая многими иностранными языками.

Наш фонд выдает именные стипендии, мы помогаем и студентам Московской консерватории, где я уже более 15 лет работаю профессором. Визитной карточкой фонда является традиционный фестиваль «Кремль музыкальный». А недавно мы провели уже во второй раз фестиваль «Молодой Кремль музыкальный». Там свое мастерство показывают совсем юные исполнители 10-13 лет, талантливые дети.

Фонд помогает музыкантам, желающим отправиться на конкурсы, ветеранам, нуждающимся в материальной поддержке и лечении. Конечно, наши взносы не очень велики, но если человек получает пенсию в 4-5 тыс. руб., то дополнительные ежемесячные 100-200 долл. ему очень пригодятся.

- Как у вас складываются отношения с медиками?

- Отлично, я дружу с Александром Бронштейном, работающим в Институте литотрипсии, с Григорием Ройтбергом из АО «Медицина», к поликлинике которого я и прикреплен. С течением времени всё больше приходится знакомиться с врачами многих других специальностей - от лора до проктолога. Связи с медиками крепнут (смеется).

- Нашим читателям, несомненно, будет интересно услышать ваше мнение о медицине в целом, о здравоохранении.

- Я смотрю сейчас с огромной горечью телепередачи и читаю заметки в прессе, где рассказывается об очень большом числе врачей, давших в свое время клятву Гиппократа, а сегодня ставших взяточниками, стяжателями и даже преступниками. Этим грешна наша так называемая бесплатная медицина. Бандюга-врач видит перед собой больного человека и вытягивает из него максимально возможную денежную сумму на лечение. Если бы эти случаи были единичны! Но, к сожалению, такая злокачественная опухоль поразила не только отечественное здравоохранение, но и образование, и юридическую систему, и надзорные органы. Метастазы опухоли разошлись повсюду, и мне очень горько, что истинно бескорыстные доктора, отдающие свою жизнь ради спасения больных, сегодня незаметны на фоне взяточников. Запятнано вообще само понятие «врач», которое у многих сегодня ассоциируется с вымогателем денег. Это же относится и к «нетрадиционным» медикам, и к фармакологии. В журналах и газетах тысячи объявлений о незамедлительной помощи: лечу диабет, лечу рак и т.п. Это жулье нужно выжечь каленым железом! Сейчас читаю, как открывают дела по поводу фальсификаторов лекарств. Но их еще нужно довести до конца - как можно выпускать поддельные препараты, торговать ими?!

При всем при этом, повторяю, хорошие врачи есть, но рассчитывать нужно на удачу и многотерпение!

Беседу вел
Леонид ПЕРЕПЛЁТЧИКОВ,
обозреватель «МГ».