10 ноября 2024
Вы здесь
Как живешь, препод?
Когда слышишь об ошибках врачей и жалобах пациентов на их работу, то как преподаватель с большим стажем невольно думаешь: основания для этого есть – подготовка врачей хромает на обе ноги. И в этом своем мнении я не одинок. Директор Иркутского филиала МНТК «Микрохирургия глаза» А.Щуко считает: «Уровень подготовки выпускников оставляет желать лучшего». На президиуме РАМН отмечались «низкий уровень материально-технического оснащения государственной системы российского здравоохранения и недостаточная квалификация значительной части медицинского персонала» («МГ» № 9 от 11.02.2009). Примеры подобных высказываний можно продолжить. Извечные наши вопросы: кто виноват и что делать?
Status praesens
Речь пойдет о преподавателях клинических кафедр. Именно они в наибольшей степени определяют качество подготовки будущего врача. А качество любой работы в значительной степени определяется тем, сколько за нее платят. Сейчас «остепененным» ассистенту – 12, доценту – 16 и профессору 25 тыс. руб. в месяц. В метро читаю: приглашаются на работу уборщицы станций – зарплата от 12 тыс., машинисты – от 30 тыс.
Однозначно оцениваемая как низкая оплата труда преподавателей клинических кафедр имеет разнообразные последствия. В советские времена бытовала поговорка: как вы платите, так мы и работаем. Могу сказать, что остались еще преподаватели, которые как работали с максимальной отдачей любимому делу, так и продолжают работать. С молодежью дела обстоят иначе. Кафедре приглянулся интерн или ординатор – толковый молодой человек, владеет английским и компьютером, голова на месте, от приглашения влиться в преподавательский коллектив вежливо отказывается и уходит работать врачом в больницу. Знаю примеры: доцент клинической кафедры, стало быть, состоявшийся ученый и педагог высшей школы, уходит работать главным врачом поликлиники. Доктор медицинских наук, профессор – главным врачом больницы (на всякий случай сохраняет за собой половинку или четвертушку ставки профессора кафедры – «запасной аэродром»). Что будет в ближайшее время с клиническими кафедрами, на которых средний возраст преподавателей приближается к пенсионному, кого-нибудь беспокоит?
У преподавателя кафедры рабочий день короче, чем у врача больницы или поликлиники. Это было сделано в расчете на то, что у него будет время для чтения литературы, повышения квалификации. Может быть, так было раньше. Теперь многие, включая профессоров, подрабатывают в это самое «свободное» время. Особенно это пагубно для молодых преподавателей, для качества их педагогической работы. Совмещение работ не делает лучше ни основную, не побочную.
Преподавательской зарплаты не хватает, чтобы подписаться на медицинские периодические издания и купить монографии и руководства по своей специальности. Во время уно преподаватель имел возможность подписаться, как минимум, на пару научных журналов и «Медицинскую газету». Сейчас тиражи научных журналов ничтожны, а монографии и руководства имеют заоблачные, не по карману преподавателю, цены. А Интернет – тоже не дешевое удовольствие.
Велика, удушающе велика учебная нагрузка, особенно на ассистентов. Сразу по окончании работы с одной студенческой группой «заходит» другая, без передышки. И так весь учебный год. Это ситуация тоже имеет разнообразные последствия. Первая – хроническая усталость, синдром выгорания. Потому что не только учебная работа лежит на плечах преподавателя клинической кафедры, есть и лечебная, различные «довески» в виде факультатива, научного студенческого кружка, различные обязанности по кафедре. И с каждым годом нарастающая масса отчетностей. Особенно умиляет отчетность по проведенной группе. Правила заполнения журнальчика (преподаватели знают, о чем речь) требуют: за каждый учебный день надо поставить студенту оценку, не одну, а две за «входные» знания (то есть оценка подготовки к занятию) и «выходные» – с чем ушел, как усвоил материал. Это значит, что для и того и другого «мероприятия» надо подготовить тесты. О, эти пресловутые тесты! Там, откуда они пришли, начинают постепенно от них отказываться. Кто придумал школярство в медицинском вузе для клинических кафедр? Педагогика высшей школы, пришедшая в медицинский вуз, не разработала приемы преподавания клинических дисциплин.
Большая учебная нагрузка имеет и еще одно следствие. Учебная часть вуза «спускает» на кафедру расписание захода студенческих групп из расчета педагогических единиц, включая и профессоров, и заведующих кафедрами. «Окна» в расписании нет. Поэтому необходимость раз в 5 лет направить преподавателя на повышение педагогической квалификации, цикл которого для «рабочей лошадки», ассистента, по времени три недели, очень напрягает коллектив. У каждой кафедры свой секрет выхода из ситуации. Спрашивать считается некорректным.
И еще: преподавателю очень трудно найти «окно» в расписании, чтобы посетить конференции, симпозиумы, съезды и тем самым набрать «кредиты», о которых всё чаще и настойчивее упоминают, когда говорят о повышении педагогической и профессиональной квалификации.
Так что мечты (требовать не приучены) преподавателей о достойной зарплате – это мечты об условиях, необходимых для качественного выполнения своих профессиональных обязанностей, а не амбиции сравняться в экономическом отношении с более обеспеченными слоями общества.
Другая напасть для клинических кафедр – сокращение коечного фонда клинических ЛПУ. Почему и как это происходит, в другом месте. Почему это плохо для студентов, не раз писала «МГ» (№ 52 от 18.07.2003; № 43 от 15.06.2007; № 4 от 04.02.2009; № 29 от 21.04.2010). Почему это плохо для преподавателя? Сокращение коек и, как следствие, дефицит больных для учебного процесса привели к пациентзамещающим технологиям: симуляционные муляжи и фантомы, тесты и ситуационные задачи, дистанционное обучение (хорошо для состоявшегося врача, а не для познающего азы врачебного искусства). Происходит отлучение от больного не только студентов, но и преподавателей.
Status praesens
Речь пойдет о преподавателях клинических кафедр. Именно они в наибольшей степени определяют качество подготовки будущего врача. А качество любой работы в значительной степени определяется тем, сколько за нее платят. Сейчас «остепененным» ассистенту – 12, доценту – 16 и профессору 25 тыс. руб. в месяц. В метро читаю: приглашаются на работу уборщицы станций – зарплата от 12 тыс., машинисты – от 30 тыс.
Однозначно оцениваемая как низкая оплата труда преподавателей клинических кафедр имеет разнообразные последствия. В советские времена бытовала поговорка: как вы платите, так мы и работаем. Могу сказать, что остались еще преподаватели, которые как работали с максимальной отдачей любимому делу, так и продолжают работать. С молодежью дела обстоят иначе. Кафедре приглянулся интерн или ординатор – толковый молодой человек, владеет английским и компьютером, голова на месте, от приглашения влиться в преподавательский коллектив вежливо отказывается и уходит работать врачом в больницу. Знаю примеры: доцент клинической кафедры, стало быть, состоявшийся ученый и педагог высшей школы, уходит работать главным врачом поликлиники. Доктор медицинских наук, профессор – главным врачом больницы (на всякий случай сохраняет за собой половинку или четвертушку ставки профессора кафедры – «запасной аэродром»). Что будет в ближайшее время с клиническими кафедрами, на которых средний возраст преподавателей приближается к пенсионному, кого-нибудь беспокоит?
У преподавателя кафедры рабочий день короче, чем у врача больницы или поликлиники. Это было сделано в расчете на то, что у него будет время для чтения литературы, повышения квалификации. Может быть, так было раньше. Теперь многие, включая профессоров, подрабатывают в это самое «свободное» время. Особенно это пагубно для молодых преподавателей, для качества их педагогической работы. Совмещение работ не делает лучше ни основную, не побочную.
Преподавательской зарплаты не хватает, чтобы подписаться на медицинские периодические издания и купить монографии и руководства по своей специальности. Во время уно преподаватель имел возможность подписаться, как минимум, на пару научных журналов и «Медицинскую газету». Сейчас тиражи научных журналов ничтожны, а монографии и руководства имеют заоблачные, не по карману преподавателю, цены. А Интернет – тоже не дешевое удовольствие.
Велика, удушающе велика учебная нагрузка, особенно на ассистентов. Сразу по окончании работы с одной студенческой группой «заходит» другая, без передышки. И так весь учебный год. Это ситуация тоже имеет разнообразные последствия. Первая – хроническая усталость, синдром выгорания. Потому что не только учебная работа лежит на плечах преподавателя клинической кафедры, есть и лечебная, различные «довески» в виде факультатива, научного студенческого кружка, различные обязанности по кафедре. И с каждым годом нарастающая масса отчетностей. Особенно умиляет отчетность по проведенной группе. Правила заполнения журнальчика (преподаватели знают, о чем речь) требуют: за каждый учебный день надо поставить студенту оценку, не одну, а две за «входные» знания (то есть оценка подготовки к занятию) и «выходные» – с чем ушел, как усвоил материал. Это значит, что для и того и другого «мероприятия» надо подготовить тесты. О, эти пресловутые тесты! Там, откуда они пришли, начинают постепенно от них отказываться. Кто придумал школярство в медицинском вузе для клинических кафедр? Педагогика высшей школы, пришедшая в медицинский вуз, не разработала приемы преподавания клинических дисциплин.
Большая учебная нагрузка имеет и еще одно следствие. Учебная часть вуза «спускает» на кафедру расписание захода студенческих групп из расчета педагогических единиц, включая и профессоров, и заведующих кафедрами. «Окна» в расписании нет. Поэтому необходимость раз в 5 лет направить преподавателя на повышение педагогической квалификации, цикл которого для «рабочей лошадки», ассистента, по времени три недели, очень напрягает коллектив. У каждой кафедры свой секрет выхода из ситуации. Спрашивать считается некорректным.
И еще: преподавателю очень трудно найти «окно» в расписании, чтобы посетить конференции, симпозиумы, съезды и тем самым набрать «кредиты», о которых всё чаще и настойчивее упоминают, когда говорят о повышении педагогической и профессиональной квалификации.
Так что мечты (требовать не приучены) преподавателей о достойной зарплате – это мечты об условиях, необходимых для качественного выполнения своих профессиональных обязанностей, а не амбиции сравняться в экономическом отношении с более обеспеченными слоями общества.
Другая напасть для клинических кафедр – сокращение коечного фонда клинических ЛПУ. Почему и как это происходит, в другом месте. Почему это плохо для студентов, не раз писала «МГ» (№ 52 от 18.07.2003; № 43 от 15.06.2007; № 4 от 04.02.2009; № 29 от 21.04.2010). Почему это плохо для преподавателя? Сокращение коек и, как следствие, дефицит больных для учебного процесса привели к пациентзамещающим технологиям: симуляционные муляжи и фантомы, тесты и ситуационные задачи, дистанционное обучение (хорошо для состоявшегося врача, а не для познающего азы врачебного искусства). Происходит отлучение от больного не только студентов, но и преподавателей.
Vivant, professores!
Лет 10-15 назад были только робкие пожелания, чтобы у медицинских вузов были свои клинические базы, в старину называвшиеся «университетские клиники». Они сохранились только в нескольких вузах, теперь в 1-м Московском государственном медицинском университете им. И.М.Сеченова, Самарском ГМУ и в немногих других. Но время шло, учебный план расширялся, появились новые клинические дисциплины, и этим счастливчикам пришлось к университетским клиническим койкам присовокупить койки ЛПУ. Появились клинические больницы. Главные врачи этих больниц быстро сообразили, что дело это выгодное – значительно повысилось качество медицинской помощи. Но со временем стало ясно, что клинические кафедры в клинических больницах – государство в государстве. Главных врачей интересует, главным образом, и это оправданно, только лечебная сторона взаимодействия с кафедрами. Учебная и научная деятельность преподавателей вуза – как получится. Тысячу раз прав ректор Сибирского ГМУ академик РАМН В. Новицкий: «Задачи высшего образовательного учреждения никогда не совпадут с задачами учреждений практического здравоохранения…». Так было всегда, но академик добавляет – «… особенно в условиях рыночных отношений» («МГ» № 99 от 29.12.2010). Существенное дополнение!
Обычно, когда в теперешнее время заходит речь о создании университетских клиник, возникает вопрос, где на это взять деньги. Думаю, их найти можно. Вот пример из истории Самарского ГМУ. В 1929 г.(!) планируется строительство университетских клиник. В 1935 г. происходит их открытие. Стоимость проекта и его осуществления – 5 395 000 руб. Наверное, по тем временам сумма не малая. Но нашлась! И сейчас этот университет занимает лидирующие позиции не только по качеству подготовки врачей, но и по научным разработкам, а главное, их внедрению. Разработали метод гравитационной терапии, создали аппарат и внедрили в практику. Потому что сами себе хозяева в своем доме.
Что происходит с клиническими базами, располагающимися в ЛПУ муниципального или федерального подчинения? Мало того, что планомерно сокращается количество коек круглосуточного пребывания, вне зависимости от того, клинические это койки или нет, вместе с ними и уменьшается число больных, необходимых для учебного процесса. В подтверждение сказанного «МГ» пишет: «С каждым годом сокращается количество коек, предназначенных для госзаказа, – к 2010 г. до 30% от имеющегося объема» (№ 25 от 04.04.2008). «В Программе госгарантий в том же издании (№ 3 от 29.01.2010) появились указания на то, что в палате круглосуточного стационара может быть размещено не больше 4 человек, при этом площадь на одну койку не менее 7 м2». Что делает главный врач? Берет под козырек. Кого уплотняют, чтобы выполнить данную сверху установку? Кафедру, больше некого. В результате занятия проходят в коридоре, в лучшем случае в подвале больницы.
Читаем статью 22 «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья»: «Независимо от возраста ребенка, независимо от типа лечебного учреждения родитель имеет право находиться вместе с ребенком» («МГ» № 3 от 20.01.2010). Как только приступили к исполнению этой установки, посыпались жалобы в вышестоящие инстанции на плохие условия пребывания взрослых людей вместе с детьми, особенно грудничками. Больницы и палаты остались же прежними, стены их не раздвинешь. Выход? Тот же – уплотнить кафедру. Вот наглядное подтверждение слов уважаемого ректора В.Новицкого. Ректору Сибирского ГМУ вторит ректор Оренбургской ГМА профессор В.Боев: «Очень сложно сочетать учение, лечение и внедрение в практику научных разработок без собственных клинических баз» («МГ» № 90 от 27.11.2009).
Не хотят отставать от своих коллег и москвичи, пожалуй, самые скромные и терпеливые, что касается требований к органам здравоохранения. Президент МГМСУ академик РАМН Н.Ющук предлагает областные больницы, естественно, наиболее оснащенные и благоустроенные, передать университетам как собственные клиники («МГ» № 58 от 06.08.2008).
Периферийные (ничего обидного в этом слове нет, скоро с них будем брать пример) руководители не ждут «милости от природы». Ректор Новгородского института медицинского образования профессор В.Вебер построил свою «университетскую» клинику («МГ» № 9 от 10.02.2010), поскольку стоматологи города не пускали в свои клиники студентов. Тверская ГМА тоже занимается созданием собственных клиник («МГ» № 27 от 01.04.2008).
Собственные клиники позволяют вузу, помимо перечисленных выше преимуществ, иметь еще одно. Эдинбургская Декларация Всемирной федерации по медицинскому образованию постановила, что каждый пациент должен иметь возможность встретить в лице врача специалиста, подготовленного в качестве внимательного слушателя, тщательного наблюдателя, эффективного клинициста, а также человека, обладающего высокой восприимчивостью в сфере общения («МГ» № 11 от 17.02.2010). Можно ли подготовить врача, отвечающего этим требованиям, в условиях, когда студенты нередко рассматриваются руководителями здравоохранения как помеха в работе отделения?
На VIII съезде Российского союза ректоров высших учебных заведений (июнь 2006 г. ) секция ректоров медицинских и фармацевтических вузов выработала предложение: подготовить законопроект о клинической больнице. Скромненько. Президиум Совета ректоров медицинских и фармацевтических вузов (декабрь 2010 г. ) отметил: «Наличие собственных клиник значительно расширяет возможности профессорско-преподавательского состава в деле профессиональной подготовки специалистов, разработки применения новейших средств диагностики и лечения, внедрения научных разработок в практическую медицину». Vivant professores!
Рудольф АРТАМОНОВ, профессор.
Лет 10-15 назад были только робкие пожелания, чтобы у медицинских вузов были свои клинические базы, в старину называвшиеся «университетские клиники». Они сохранились только в нескольких вузах, теперь в 1-м Московском государственном медицинском университете им. И.М.Сеченова, Самарском ГМУ и в немногих других. Но время шло, учебный план расширялся, появились новые клинические дисциплины, и этим счастливчикам пришлось к университетским клиническим койкам присовокупить койки ЛПУ. Появились клинические больницы. Главные врачи этих больниц быстро сообразили, что дело это выгодное – значительно повысилось качество медицинской помощи. Но со временем стало ясно, что клинические кафедры в клинических больницах – государство в государстве. Главных врачей интересует, главным образом, и это оправданно, только лечебная сторона взаимодействия с кафедрами. Учебная и научная деятельность преподавателей вуза – как получится. Тысячу раз прав ректор Сибирского ГМУ академик РАМН В. Новицкий: «Задачи высшего образовательного учреждения никогда не совпадут с задачами учреждений практического здравоохранения…». Так было всегда, но академик добавляет – «… особенно в условиях рыночных отношений» («МГ» № 99 от 29.12.2010). Существенное дополнение!
Обычно, когда в теперешнее время заходит речь о создании университетских клиник, возникает вопрос, где на это взять деньги. Думаю, их найти можно. Вот пример из истории Самарского ГМУ. В 1929 г.(!) планируется строительство университетских клиник. В 1935 г. происходит их открытие. Стоимость проекта и его осуществления – 5 395 000 руб. Наверное, по тем временам сумма не малая. Но нашлась! И сейчас этот университет занимает лидирующие позиции не только по качеству подготовки врачей, но и по научным разработкам, а главное, их внедрению. Разработали метод гравитационной терапии, создали аппарат и внедрили в практику. Потому что сами себе хозяева в своем доме.
Что происходит с клиническими базами, располагающимися в ЛПУ муниципального или федерального подчинения? Мало того, что планомерно сокращается количество коек круглосуточного пребывания, вне зависимости от того, клинические это койки или нет, вместе с ними и уменьшается число больных, необходимых для учебного процесса. В подтверждение сказанного «МГ» пишет: «С каждым годом сокращается количество коек, предназначенных для госзаказа, – к 2010 г. до 30% от имеющегося объема» (№ 25 от 04.04.2008). «В Программе госгарантий в том же издании (№ 3 от 29.01.2010) появились указания на то, что в палате круглосуточного стационара может быть размещено не больше 4 человек, при этом площадь на одну койку не менее 7 м2». Что делает главный врач? Берет под козырек. Кого уплотняют, чтобы выполнить данную сверху установку? Кафедру, больше некого. В результате занятия проходят в коридоре, в лучшем случае в подвале больницы.
Читаем статью 22 «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья»: «Независимо от возраста ребенка, независимо от типа лечебного учреждения родитель имеет право находиться вместе с ребенком» («МГ» № 3 от 20.01.2010). Как только приступили к исполнению этой установки, посыпались жалобы в вышестоящие инстанции на плохие условия пребывания взрослых людей вместе с детьми, особенно грудничками. Больницы и палаты остались же прежними, стены их не раздвинешь. Выход? Тот же – уплотнить кафедру. Вот наглядное подтверждение слов уважаемого ректора В.Новицкого. Ректору Сибирского ГМУ вторит ректор Оренбургской ГМА профессор В.Боев: «Очень сложно сочетать учение, лечение и внедрение в практику научных разработок без собственных клинических баз» («МГ» № 90 от 27.11.2009).
Не хотят отставать от своих коллег и москвичи, пожалуй, самые скромные и терпеливые, что касается требований к органам здравоохранения. Президент МГМСУ академик РАМН Н.Ющук предлагает областные больницы, естественно, наиболее оснащенные и благоустроенные, передать университетам как собственные клиники («МГ» № 58 от 06.08.2008).
Периферийные (ничего обидного в этом слове нет, скоро с них будем брать пример) руководители не ждут «милости от природы». Ректор Новгородского института медицинского образования профессор В.Вебер построил свою «университетскую» клинику («МГ» № 9 от 10.02.2010), поскольку стоматологи города не пускали в свои клиники студентов. Тверская ГМА тоже занимается созданием собственных клиник («МГ» № 27 от 01.04.2008).
Собственные клиники позволяют вузу, помимо перечисленных выше преимуществ, иметь еще одно. Эдинбургская Декларация Всемирной федерации по медицинскому образованию постановила, что каждый пациент должен иметь возможность встретить в лице врача специалиста, подготовленного в качестве внимательного слушателя, тщательного наблюдателя, эффективного клинициста, а также человека, обладающего высокой восприимчивостью в сфере общения («МГ» № 11 от 17.02.2010). Можно ли подготовить врача, отвечающего этим требованиям, в условиях, когда студенты нередко рассматриваются руководителями здравоохранения как помеха в работе отделения?
На VIII съезде Российского союза ректоров высших учебных заведений (июнь 2006 г. ) секция ректоров медицинских и фармацевтических вузов выработала предложение: подготовить законопроект о клинической больнице. Скромненько. Президиум Совета ректоров медицинских и фармацевтических вузов (декабрь 2010 г. ) отметил: «Наличие собственных клиник значительно расширяет возможности профессорско-преподавательского состава в деле профессиональной подготовки специалистов, разработки применения новейших средств диагностики и лечения, внедрения научных разработок в практическую медицину». Vivant professores!
Рудольф АРТАМОНОВ, профессор.
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии
|
|
|
|
Издательский отдел: +7 (495) 608-85-44 Реклама: +7 (495) 608-85-44,
E-mail: mg-podpiska@mail.ru Е-mail rekmedic@mgzt.ru
Отдел информации Справки: 8 (495) 608-86-95
E-mail: inform@mgzt.ru E-mail: mggazeta@mgzt.ru