Анестезиологов нужно отбирать, как летчиков

Академик РАМН Армен Бунятян - выдающийся ученый в области анестезиологии-реаниматологии. Заслуженный деятель науки России, лауреат Государственной премии и премии Совета Министров СССР, он, будучи в течение 26 лет главным анестезиологом Минздрава СССР, провел ряд важнейших мероприятий по техническому оснащению лечебных учреждений и внедрению в них современных методов анестезии и реанимации. За это А.Бунятян был награжден орденом Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы и орденом Почета.

Почти полвека он работает в Российском научном центре хирургии им. Б.В.Петровского, где прошел путь от младшего научного сотрудника до руководителя отдела анестезиологии, который возглавляет и по сей день. А. Бунятян - автор полутора десятка монографий, справочников, учебников и руководств по своей специальности, в том числе первого в стране руководства «Кардиоанестезиология» и руководства «Рациональная фармакоанестезиология».

Сегодня академик А. Бунятян - гость «Медицинской газеты».

- Армен Артаваздович, анестезиология - специальность уникальная, без глубокого знания многих других медицинских дисциплин ее не освоишь. Когда и как вы стали анестезиологом?

- Откровенно говоря, я вообще меньше всего на свете хотел быть медиком, а об этой специальности и речи не шло. Наверное, как и все молодые люди, я прошел определенные этапы: то авиаконструктором мечтал стать, то летчиком, то еще кем-то... В медицину пошел «за компанию», тем более что в роду никаких врачебных традиций не было. Родился я в Ереване в 1930 г., в семье служащих. Школу закончил с серебряной медалью и сразу поступил в Ереванский медицинский институт. Помню, что первый год обучения показался невероятно тяжелым: анатомия, химия, физика... Никакого удовлетворения не получал! Дальнейшую мою судьбу решил переезд в столицу: после первого курса я перевелся во 2-й Московский государственный медицинский институт, причем перевелся тоже «за компанию». И вот тут что-то изменилось... Ближе к третьему курсу появилась уже заинтересованность в учебе, а как только начались клинические предметы, и прежде всего хирургия, понял, что выбор сделал правильный.

Тогда существовала субординатура, и я попал к Борису Васильевичу Петровскому, великому хирургу, который, по сути, и определил всю мою будущую жизнь...

Мы, группа молодых врачей, учились у него тонкостям хирургии. Закончив субординатуру, каждый из нас уже имел опыт проведения 20-30 несложных операций. А учил Петровский наглядно: «Видите, как делаю я? Смотрите внимательнее и делайте так же!»

Потом я стал клиническим ординатором, закончил ординатуру, аспирантуру и снова пришел к Борису Васильевичу. К тому времени у меня уже был пятилетний стаж работы, так как приходилось дежурить ответственным хирургом в больнице. К Петровскому (а он тогда заведовал кафедрой госпитальной хирургии 1-го Московского государственного медицинского института) я вернулся еще и потому, что не получил места ассистента по хирургии во 2-м медицинском, даже полставки не нашлось. А Борис Васильевич сказал: «Я вас возьму, но у меня есть только одна вакансия - младшего научного сотрудника по анестезиологии. Очень советую заняться этой новой специальностью. Хирургов много, а вот анестезиологов не хватает. Начните. Не пожалеете».

Так оно и оказалось. И не жалею до сих пор.

- Благодаря вашим усилиям в медицинских вузах страны были открыты кафедры анестезиологии. Вам удалось заметно укрепить авторитет своей специальности, поднять ее престиж, а в целом доказать, что задачи анестезиологии выходят далеко за рамки устранения болевой чувствительности - это было бы слишком примитивно...

- Главным анестезиологом Минздрава мне предложил стать опять-таки Петровский (в то время он возглавлял Министерство здравоохранения). Честно говоря, это предложение я встретил без особого энтузиазма: собственной работы было хоть отбавляй!.. Но Борис Васильевич уложил меня на лопатки, сказав: «А вы думаете, мне намного легче? Я что - родился министром? Я же хирург!»

Безусловно, за 26 лет удалось что-то сделать. Главное - наша специальность обрела свое лицо, встала на ноги. Были изданы три приказа по министерству, анестезиология получила самостоятельность, и тем самым была подчеркнута ее значимость для развития хирургии. Известный французский врач Рене Лериш сказал однажды о том, что хирургия идет сегодня вперед ровно настолько, насколько ей позволяет анестезиология. Последующие годы показали, что это действительно так. Местная анестезия уперлась в стену, когда начали вскрывать грудную клетку: оказалось, что без анестезиологов, без новых методов и способов поддержания функций жизненно важных органов хирургии просто не сдвинуться. Анестезиология дала возможность проводить оперативные вмешательства без ограничения возраста, а ведь когда-то был критерий - 70 лет.

Прошли годы, изменились условия, и анестезиология из науки, призванной только защищать пациента от агрессии хирурга, превратилась в другую науку, которая обеспечивает безопасность больного на фоне создания комфортных условий для хирургического вмешательства.

Такой процесс сослужил хорошую службу: с 50-х годов прошлого столетия до настоящего времени анестезиологическая летальность снизилась в более чем 20 раз: если раньше наблюдалась одна смерть на 2,5 тыс. анестезий, то сегодня - одна на 50 тыс.

Помимо кафедр, которые появились в медицинских вузах, мы открыли еще и анестезиологические курсы при хирургических кафедрах, чтобы прицельно обучать студентов и ординаторов. Кстати говоря, самые первые анестезиологи вышли из хирургов. Хирургия - специальность особая, это скорее искусство, чем наука. Хирурги оперируют, исправляя ошибки природы, удаляя приобретенные болезни. Анестезиология - область другая, но она также базируется на научном фундаменте, способном конкурировать с основами других медицинских дисциплин.

Возможности у современной анестезиологии колоссальные. Мы можем на 4-5 часов остановить работу сердца и за это время искусственно его поддержать, как поддержать и работу мозга, легких, других органов. Вообразите себе картинку: больной лежит, хирург оперирует его сердце, меняет клапаны... И все эти 5 часов мы, анестезиологи, отвечаем за его жизнь и делаем всё, что в наших силах. Хирург во время операции исправляет тот дефект, который должен исправить, остальное уже не его проблемы. А мы, после такой длительной остановки органа, думаем уже о том, чтобы его снова «запустить». Поэтому я всегда говорю: никто так не уважает анестезиологов, как кардиохирурги. Они прекрасно понимают, что на полшага не сдвинутся, если мы не создадим им необходимых условий. Без нас они бы никогда не открыли эту новую страницу.

Обезболивание («лишение чувства боли», «болеутоление», что когда-то понималось под анестезией) - только одна часть нашей работы. Более сложная и важная часть - управление функциями жизненно важных органов, контроль, учет, диагностика, мониторинг...

- Армен Артаваздович, а каждый ли медик может стать анестезиологом?

- Это очень хороший вопрос. Я убежден, что в скором будущем анестезиологов будут отбирать, как летчиков. Далеко не каждый может водить самолеты, как и не каждый может быть специалистом по анестезиологии. Категорически неприемлемы для нашей специальности такие черты характера, как невнимательность, безответственность, ничем не объяснимое упрямство, самонадеянность и, простите, тугодумство. Нельзя упускать время, его у нас просто нет. Реакция должна быть мгновенной, а ответ - бить прямо в «десятку!» Идти извилистым путем к лучшему результату - для нас непозволительная роскошь.

Врачи, к сожалению, не боги, и при оперативном вмешательстве может допустить ошибку и хирург, и анестезиолог. Хирург, к примеру, случайно пересек крупный артериальный сосуд, и у больного началось сильнейшее кровотечение. Анестезиолог оказался к этому не готов, вовремя не отреагировал, в результате чего больной может погибнуть. И вот тут просто не могу не сказать о том, что профессиональный уровень теоретической и практической подготовки врачей нашей специальности не соответствует современным требованиям. Для примера: подготовка анестезиологов в Великобритании, Ирландии, Германии длится 7 лет, в Дании, Швейцарии, Польше, Словении - 6 лет, в Швеции, Франции, Израиле - 5 лет. Давайте посмотрим на бывшие республики Советского Союза. В странах Прибалтики - 5 лет, в Молдавии - 4, в Армении, Белоруссии, Узбекистане - 3 года. У нас в России - от 4 до 6 месяцев! Или (что немного лучше) «специалист» выпускается за 2 года обучения в клинической ординатуре. Невозможно стать анестезиологом за это время! Кого мы получаем? Недоучек? А ведь нам крайне необходимы такие врачи, как кардиоанестезиологи, нейро-анестезиологи, и подготовка их, после базовой трехлетней должна длиться еще как минимум 3-4 года. А теперь - другая статистика: по Москве нехватка анестезиологов составляет 40%, такая же ситуация сложилась и в С.-Петербурге. В целом же Россия недосчитывается 18 тыс. наших специалистов. Анестезиологу приходится трудиться сразу в нескольких местах, чтобы прокормить семью, так как зарплата маленькая. Дело, естественно, страдает: человек приходит на работу усталый, невыспавшийся, постоянно смотрит на часы... Это очень серьезная проблема, но пока мы не можем ее решить. На нашу службу, на подготовку специалистов у государства, видимо, нет денег...

- Вас называют пионером в разработке и внедрении в клиническую практику (прежде всего хирургических стационаров) оригинальных электронно-вычислительных систем с программным обеспечением. За создание такого направления, как компьютерно-мониторные технологии в анестезиологии-реаниматологии вы были удостоены премии Совета Министров СССР. А чуть позже - мантии и диплома Королевского колледжа хирургов Великобритании, причем первым среди отечественных анестезиологов...

- Наши работы были начаты по инициативе академиков Б.Петровского и А.Пилюгина. Мы впервые зарегистрировали в условиях операционной параметры центральной гемодинамики в реальном масштабе времени в автоматической анестезиологической карте.
 
Это помогло решить многие проблемы, в том числе интраоперационного компьютерного мониторинга жизненно важных показателей. Вообще медицинская аппаратура высокого уровня делает большое дело: она как бы нивелирует исходные позиции для пациента. Скажем, кому-то повезло, человек попал в руки высококлассного анестезиолога, опытного, со стажем, которому можно доверять, а кому-то проводят анестезию не совсем профессионально. Что делать? А техника помогает, она уравнивает возможности среднего врача и квалифицированного.

Есть такое понятие «минимальный мониторинг безопасности», который включает в себя пульсовой оксиметр, газоанализатор, неинвазивное автоматическое измерение артериального давления, регистрацию электрокардиограммы. Всё так, но техника - это техника: даже при мониторинге сердечно-сосудистой системы анестезиологу приходится решать множество технических и диагностических задач.

Высокие технологии, которые мы привлекли к своей работе, помогли перевести анестезиологию-реаниматологию в другую область. Из эмпирической она превратилась в область точного знания, точных наук - математики, физики, электроники. Она прошла путь от аппарата Короткова до телемедицины и Интернета. Я могу с гордостью сказать о том, что анестезиология-реаниматология заняла достойное место как наука, основанная на высокоточной информации о состоянии и управлении функциями органов и систем в процессе операции, анестезии и интенсивной терапии критических состояний.

Мы много работали над созданием новых методов анестезии, таких, как нейролептаналгезия, атаралгезия. Эти методы помогли снизить риск общей анестезии. Долгое время мне пришлось заниматься клинической фармакологией различных средств, которые используются во время анестезии - анестетиков и гипнотиков, анальгетиков и миорелаксантов, кардиотоников и ганглиоблокаторов, так как в анестезиологии большую роль играют применяемые медикаментозные препараты. Основная часть моих работ в этом отношении посвящалась изучению гемодинамических эффектов лекарственных средств.

- Когда было легче работать -в советское время или сейчас?

- Однозначно на такой вопрос не ответишь. Недавно мы подняли страшный шум: исчез атропин. У нас в РНЦХ ежедневно проводится до 22 сложнейших операций. И как быть? Отменять их? Благодаря средствам массовой информации дело дошло до Росздравнадзора и атропин, естественно, появился. Но только потому, что подняли шум... К сожалению, время от времени в стране ощущается дефицит определенных лекарственных средств, что создает непредвиденные трудности в нашей работе.

Но хочу сказать вот о чем: порой в отдельных регионах ситуация складывается гораздо благоприятнее, чем в Москве, как ни странно. Бывает, что крупное предприятие, скажем, на Урале, закупит необходимое количество препаратов какой-нибудь зарубежной фирмы и оснастит свой город. Есть деньги, а значит, есть и возможности. Нам же стало труднее. Материальное обеспечение могло быть гораздо лучше, если бы не галопирующая инфляция в стране.

- Понимая, какая у вас напряженная работа, не могу не спросить: как вы отдыхаете, Армен Артаваздович? Чем снимаете стресс?

- Самый хороший отдых для меня - моя работа. Не умею я отдыхать! Ну, может быть, лишь тогда, когда сижу за рулем. Хотя сейчас водить машину - это сплошные нервы, не расслабишься...

Беседу вела Татьяна КУЗИВ, корр. «МГ».