Смерть под мазурку

Осенью 1838 г., то есть ровно 170 лет назад, гениальный польский пианист и композитор Фридерик Шопен встретился с талантливой французской писательницей Авророй Дюпен (литературный псевдоним Жорж Занд). Эта встреча, к сожалению, стала началом самого тяжелого периода в здоровье Шопена...

В золотых сетях

Первое слово следует предоставить другу и соратнику гениального Шопена, тоже гениальному композитору и тоже гениальному пианисту Францу Листу:

«... Несчастье навлекло на него невообразимую прелесть одного взгляда, заметившего высокий полет Шопена, остановившегося на нем и заполучившего его в сети. Тогда считали эти сети золотыми, затканными дорогими перлами. Но всякая петля их сделалась для него темницей, в которой он почувствовал себя удушаемым нитями, насыщенными ядом; просачивания этого яда не могли, правда, достигнуть его гения, но они отравили ему жизнь, унесли его слишком рано от земли, от родины и от искусства...»

Да! Никто до Франца Листа так откровенно не обвинил Аврору Дюпен - Жорж Занд в том, что она значительно, если не больше, приблизила гибель, казалось бы, любимого человека.

Действительно, всё - климат, времяпрепровождение Жорж Занд, связанное и притом постоянно с, конечно же, утомлявшим, тем более уже больного Шопена шумным обществом, - всё было в пользу болезни и уж никак не в пользу выздоровления.

Взять хотя бы сигары, которые Жорж Занд постоянно курила, совершенно не сообразуясь с тем, что рядом - больной, наверное, больше - умирающий человек.

Не успев, собственно говоря, еще и начаться, их личные отношения с каждым годом ухудшаются. Летом 1846 г. происходит объяснение между Жорж Занд и Шопеном. Шопен предъявил свои права на положение хозяина в семье и получил категорический отказ. Жорж Занд начинает добивать (иного слова даже не подберешь) умирающего музыканта... литературой. Она начинает писать (как она сама выражалась «для потомства») новый роман «Лукреция Флориани», где главный герой принц Кароль, которому она придала полное сходство с Шопеном, - взбалмошный, капризный, ревнивый и (чтобы сходство было полным) физически слабый. Но впридачу к физической слабости, которая действительно была у прототипа жорж-зандовского героя, она наделила его еще и моральной слабостью, а это было уже явной, притом оскорбительной ложью.

Самой тяжелой для Шопена, который, конечно же, весь роман прочитал, как сам он признавался, была фраза: «И точно, она уже не любила Кароля (т.е. Шопена - Ю.З.). Он переполнил чашу, без сомнения, только одной каплей, но все-таки переполнил. Слишком полный и сжатый сосуд разрывается».

Когда Шопен прочел эти строки, он, чуть подумав, сказал: «Да. Это - конец». Отложил книгу и больше никогда не открывал ее.

Сам он еще пишет. В последние годы в основном мазурки (си минор, фа минор и до-диез минор). Неслучайно все три последние мазурки - минорные. У смерти все-таки минорный лад. Ему буквально накануне смерти рассказывают историю, как в Париж привезли смертельно раненного польского офицера, который обещал обязательно вернуться из Варшавы, где он сражался за Родину, в Париж, чтобы обязательно в день рождения своей любимой станцевать с ней ее любимый танец - мазурку. И он успевает приехать и даже станцевать со своей любимой, но всего один, последний в его жизни, тур мазурки, после которого падает замертво.

«Смерть под мазурку», напишет об этом на утро одна парижская газета. Ее покажут умирающему Шопену, и он, который уже так долго ничего не писал, попросит, чтобы ему принесли ноты, чтобы написать до-диез-минорную мазурку - свое последнее сочинение. О таких сочинениях обычно говорят - посмертные. Часто это бывают сочинения, написанные ранее, но впервые изданные после смерти автора.

Здесь до-диез-минорная мазурка была действительно последним, предсмертным сочинением.

Друзья, которые были рядом, когда умирал Шопен, рассказывали, что в последние дни он едва слышно напевал какой-то очень грустный, но все-таки танцевальный мотив. А знатоки точно определили название танца - мазурка и тональность до-диез минор. Да. Это была его последняя мазурка до-диез минор.

Узнав о тяжелой болезни Шопена, практически уже попрощаться с ним приехала Дельфина Потоцкая. Та самая Дельфина, которой Шопен посвятил любимейшее свое сочинение - второй фортепианный концерт фа минор. А в последние минуты его жизни она, к величайшей для него радости, напела ему мелодию его последней до-диез-минорной мазурки.

Забальзамированное тело Шопена пролежало в церкви Святой Магдалины две недели, прежде чем было предано земле на кладбище Пер-Лашез.

Задержка произошла из-за того, что исполнение «Реквиема», которое завещал Шопен, обязательно предусматривало участие солисток, а женщинам в то время не разрешали даже входить в церковь, а не то что выступать там. И вот на то, чтобы такое разрешение получить, потребовалось две недели.

Словно цветок вьюнка

Но отчего же все-таки умер Шопен?

Относительно заболевания Фридерика Шопена и причин его смерти единого мнения не существует. В незыблемой на протяжении долгого времени «чахоточной» концепции его болезни, теперь, кажется, появились альтернативы.

Более чем за 150 лет, которые прошли после смерти композитора, значительно расширился круг заболеваний, поражающих легкие, о которых врачи прошлого ничего не знали и приписывали многие симптомы только известным им болезням. В 1984 г. один из патобиографов многих музыкантов, австралийский практикующий врач О.Шеа (O.Chea) высказал предположение о том, что Шопен страдал кистозным фиброзом (муковисцидозом).

Здесь нужно обязательно вернуться к детству Шопена.

Уже с раннего возраста, приблизительно с 10 лет, обращали внимание на хрупкое телосложение и истощенность, которые впоследствии на протяжении всей жизни были присущи Шопену. Фактически с 15 лет у него постоянно отмечали легочную симптоматику, главным образом в виде кашля. «...Больной и слабый, внимание его семьи было сосредоточено на его здоровье. Мальчик действительно казался больным, но всегда старался улыбаться и всем казался счастливым. (Это снова из книги о Шопене Франца Листа.) Врачи предписывали ему есть овсяную кашу, пить желудевый отвар, воздерживаться от ржаного хлеба, часто бывать на свежем воздухе и много спать».

Встретившись с Шопеном в 1830 г. (Лист был на год моложе Шопена) Франц пишет, что «... жесты его были изящны и выразительны, тембр голоса глуховатый, иногда он почти задыхался... Весь его облик напоминал цветок вьюнка, покачивающий на необычайно тонком стебле венчики чудесной расцветки».

Добавим уже не от Листа, а от себя, что глуховатый голос мог быть связан как с хроническим воспалением голосовых связок (ларингит), так и с поражением придаточных пазух носа, нарушающих резонаторную функцию.

Встретившийся с Шопеном в те же 30-е годы знаменитый композитор и пианист Джон Фильд назвал его «болезненным талантом». Почти все современники Шопена отмечали истонченность его конечностей, а сам музыкант даже боялся их сломать во время игры.

Рука у Шопена была маленькая, тонкая. «Он всем телом был гибок, как клоун», - писал один из его друзей. «Рука была как бы создана для того, чтобы ударить широко лежащие арпеджио и аккорды его сочинений», - добавлял другой, подчеркивая тем самым растяженность его кистей, что могло свидетельствовать об особых свойствах эластического каркаса суставно-связочного аппарата композитора. Более того, такая особенность позволяла Шопену осуществлять некоторые манипуляции над своими руками для их еще большей растяжимости.

«Пораженный благозвучием аккорда с верхней доминантой в широком положении (уж да извинят меня немузыканты за цитирование таких специфических листовских формулировок - Ю.З.), который, вследствие своей маленькой руки, не мог взять, он искал средств придать ей нужное растяжение и сделал себе между пальцами приспособление, которое оставлял даже на ночь».

У Шопена было множество симптомов, позволяющих заподозрить внешнесекреторную недостаточность поджелудочной железы. Он предпочитал диету, богатую углеводами, и упорно избегал жиров. Когда в 15 лет после обострения легочного заболевания юноша похудел, врач назначил ему высокоуглеводную диету, что позволило Шопену восстановить свой прежний вес.

А в последний год жизни Шопен страдал упорными поносами, которые могли быть также следствием панкреатической недостаточности. Правда, сторонники туберкулезной этимологии его легочного заболевания объясняли диарею развитием туберкулезного поражения кишечника.

Милиарный туберкулез?

Несмотря на многочисленные сексуальные связи с женщинами, ни у одной из них не возникала беременность. Нет сведений о том, что Шопен являлся отцом какого-либо ребенка. Между тем он писал многим из своих любовниц о желании иметь детей. И Жорж Занд никого не родила, хотя имела двоих детей от мужа. Правда, она использовала контрацепцию.

Бесплодие Шопена? Оно характерно для мужчин, страдающих кистозным фиброзом. Кстати, его сестра Эмилия умерла в 14-летнем возрасте от заболевания, напоминающего кистозный фиброз, что давало основания медикам писать о семейном анамнезе у Шопенов. Болезнь сестры Фридерика Эмилии многие трактовали, как милиарный туберкулез, и считали, что он заразился от своей сестры. Однако милиарный туберкулез является вторичным туберкулезом и редко встречается у детей. А Эмилия умерла в 14 лет, так что проблема заражения от сестры на протяжении полутора столетия даже на сегодняшний день остается очень спорной. Точно так, как и проблема отека лимфатических узлов, который появился у Шопена вместе с отеком шеи в 1826 г. (по поводу этого применяли пиявки). Дело в том, что туберкулез лимфатических узлов почти всегда сопровождается образованием свищей с последующим формированием на шее рубцов, отсутствовавших у Шопена.

Более вероятным в свете современной медицинской науки является здесь реактивный лимфаденит, развившийся в ответ на воспаление придаточных пазух (синусит), поскольку в это время отмечалась также сильная боль в лобной части головы.

Зимой 1835-1836 гг. во время очередного простудного обострения (практически такое обострение происходило каждую зиму), сопровождавшегося высокой температурой и нарушением общего состояния, появился самый страшный, можно сказать, уже смертельный симптом туберкулеза - кровохарканье, которое теперь уже со страшно точной периодичностью не отпускало Шопена.

Появление кровохарканья позволяло предположить наличие туберкулезной каверны. Однако и здесь не так легко всё объяснить, так как на основании результатов обследования, проводившегося несколькими виднейшими тогда врачами, признаки полостных образований в легких отсутствовали.

Кроме того, следует обратить внимание на относительно быстрое и практически полное восстановление пациента после подобных обострений, что не совсем типично для больных туберкулезом легких. Шопен выздоравливал довольно быстро и возобновлял свои уроки и сочинительство.

Конечно, следует отдавать себе отчет в том, что с точки зрения современной диагностики используемые в «шопеновское» время методы исследования больного были недостаточно информативными.

Поверим автору

И все-таки, поверим крупнейшему специалисту из всех, кто окружал Шопена, профессору Жаку Кревелье, который в качестве официальной причины смерти Шопена указал: «Туберкулез легких и гортани, кахексия».

К этой констатации была исключительно важная приписка. Вот она: «Аутопсия не прояснила причины, но очевидно, что легкие были поражены меньше, чем сердце. Это была болезнь, которую я никогда прежде не встречал».

Любопытно, что и у врача (Кревелье) и у пациента (Шопена) взгляды на существо болезни и причины смерти были достаточно схожими. Так, один из друзей и биографов Шопена Ш.Гржимало писал в октябре 1849 г.: «Шопен распорядился, чтобы после смерти его тело анатомировали, поскольку был убежден, что медицинская наука не понимала его болезни, и что причиной смерти была не та, о которой постоянно говорили, а другая болезнь, вылечиться от которой тем не менее у Шопена не было никаких шансов.

Известный музыковед А.Варгафтик писал: «Шопен - вечный персонаж учебников, но не только по истории музыки. В курсе музыкальной психологии его приводят в пример как ярко выраженного меланхолика».

И, конечно, тяжелая болезнь Шопена, его физическая хрупкость и соответствовавшие ей душевная ранимость и психическая неустойчивость не могли не отразиться на его музыке. Отсюда, быть может, чрезмерная нежность и хрупкость ноктюрнов, «рыдающие» музыкальные фразы в балладах, нахлынувшая грусть вальсов и мазурок.

... Врачи постоянно рядом. Самые лучшие, самые зарекомендовавшие себя. Уставший от постоянных консилиумов, Шопен пытается даже шутить в такое нешуточное для него время.

Вот отрывок из его письма: «Две недели я был, как собака. Доктора, лучшие здесь внимательно исследовали меня. Первый понюхал, что я выхаркиваю, другой постучал по тому месту, откуда я харкаю, а третий послушал, как я это делаю, и ощупал меня. Потом первый заявил, что я могу умереть; второй сказал, что я уже умер (очевидно, врачи использовали метод перкуссии и дискультации легких)».

...1927 г. Переполненная площадь Белорусского вокзала. Старожилы отмечают, что за всю свою историю эта площадь никогда не была так переполнена. В чем же дело? А в том, что в Москву из Варшавы прибыл крупнейший советский пианист, в будущем - народный артист СССР Лев Николаевич Оборин, который только что победил на первом Международном конкурсе пианистов им. Фридерика Шопена.

Это сегодня - победителей международных конкурсов у нас уже даже не десятки, а сотни. Но разве что-нибудь может сравниться с тем фурором (лучше, пожалуй, и не скажешь), с каким площадь Белорусского вокзала встречала победителя первого международного шопеновского конкурса.

Потому что мы знаем Шопена.
Потому что мы играем (это уж как у кого получается) Шопена.
Потому что мы любим (а уж любовь «получается» у всех) Шопена.

Юрий ЗАРАНКИН.