Рыцарь детской нейрохирургии

В созвездии Н.Н.Бурденко Андрей Андреевич выделялся своим высоким дворянским происхождением, красотой – внешней и внутренней, благородством души и манер и, главное, особыми интересами в нейрохирургии. Блистательного потомка из рода Арендтов Андрея Андреевича (двоюродный прадед которого Николай Фёдорович Арендт был лейб-медиком Николая I и лечащим врачом Пушкина) боготворили и маленькие пациенты, и их родители, и курсанты ЦИУВ, и сотрудники института. Многие буквально влюблялись в очаровательного профессора.

Прекрасный рыцарь
Он казался прекрасным рыцарем, далеким от низкой прагматики, да и по сути был таковым. Крик, грубость, нетактичность, нередко исходившие от иных мэтров, были несовместимы с благородным обликом Арендта. Мягкая улыбка, доброе слово, исключительная обходительность сопровождали любое его обращение – на обходе отделения, на кафедре, при чтении лекции либо в дискуссии на научной конференции. Говорил Андрей Андреевич негромко, несколько витиевато, всегда предпочитая больше рассуждать о достоинствах, чем о недостатках, будь то человек или исследование.

Клинические обходы Андрея Андреевича проходили неторопливо. Вместе со своей свитой он подходил к каждому маленькому пациенту. Дети ждали его и улыбались профессору, если только были в состоянии делать это. Лечащий врач докладывал результаты исследований, что-то добавляла старший невропатолог клиники Ревекка Евсеевна Першман, но Андрей Андреевич непременно сам еще о чем-то спрашивал ребенка или его родителей и часто уточняюще проверял тот или иной симптом. Нежная рука профессора действовала магически – малыш успокаивался и давал себя обследовать (что нередко является проблемой). Удивительно изящно Андрей Андреевич осуществлял перкуссию головы – при подозрении на гидроцефалию или при явной водянке. При этом он сам был весь внимание, наклонялся к ребенку, чтобы лучше дифференцировать ответные звуки. Перкуторный диагноз Андрея Андреевича поражал своей тонкостью и точностью: профессор Арендт слыл крупнейшим знатоком детской гидроцефалии.

Дети из разных республик СССР, лежавшие в клинике профессора Арендта, нередко впервые именно здесь осваивали русский язык и старались блеснуть знаниями перед любимым профессором. Помню слепого малыша из Грузии с опухолью головного мозга. На вопрос Андрея Андреевича: «Как тебя зовут?» мальчик с гордостью ответил: «Аптобус, Аптомобиль, Аптандил». Это была его первая речь на русском языке.

Истинную доброту, которую чувствовали дети, дополнял еще один, существенный, на мой взгляд, прием подкрепления доверия. Карманы халата Андрея Андреевича всегда были полны хороших конфет, и профессор на обходах щедро угощал своих пациентов.

Почему Андрей Андреевич избрал главным направлением врачебной и научной деятельности, более того - смыслом своей жизни, детскую нейрохирургию? Точного ответа не знаю. Но предположения и посылки здесь кажутся допустимыми и даже обоснованными.
В 30-е годы педиатрической нейрохирургии как самостоятельного раздела общей нейрохирургии еще не существовало. Детей лечили так же, как и взрослых, мало учитывая, что анатомо-физиологические особенности развития ребенка меняют реакции организма на любую патологию, будь то опухоли или черепно-мозговая травма. Отсюда иная манифестация, иное клиническое течение, иная переносимость операций, всё требует существенных поправок.

Андрею Андреевичу, находившемуся в окружении таких выдающихся нейрохирургов, как Н.Н.Бурденко, Б.Г.Егоров, Л.А.Корейша, естественно, было трудно с ними конкурировать, да, по-видимому, он и не желал этого. Как и каждая крупная фигура, хотел иметь свое лицо, свое поле деятельности. И Андрей Андреевич нашел его – развивать нейрохирургию применительно к динамическому детскому возрасту. Детей он любил, наверное, этому способствовало и отсутствие собственных чад.

Важную роль в становлении педиатрической нейрохирургии сыграло организационное мероприятие – открытие в институте в декабре 1946 г. первого в стране, а может быть и в мире, детского нейрохирургического отделения. Это позволило сосредотачивать маленьких пациентов и, стало быть, более эффективно изучать возрастные особенности различной нейрохирургической патологии. Быстрее накапливался опыт и диагностики, и хирургии.

Научные исследования профессора Арендта и его школы позволили раскрыть важные закономерности нейрохирургической патологии у детей. Монография Андрея Андреевича «Гидроцефалия и ее хирургическое лечение», вышедшая в свет в 1948 г. , явилась первым фундаментальным руководством по проблеме, где она представлена во всей своей сложности, включая патогенез, классификацию, диагностику, консервативную терапию и оперативное вмешательство. Выделенные Арендтом стадии врожденной гидроцефалии сохраняют свое значение и поныне, способствуя адекватности лечения.

В литературу и практику вошла «проба Арендта», предложенная ее создателем для разграничения окклюзионной и открытой водянки головного мозга. Основанная на принципе сообщающихся сосудов, она – при одновременной вентрикулярной и люмбальной пункциях – позволяет по темпу и степени уравновешивания высоты столбика цереброспинальной жидкости в измерительных трубках при поочередном подъеме краниального и сакрального концов, достоверно судить о проходимости ликворных пространств. Длительный дренаж желудочков мозга по Арендту стал одной из важнейших разгрузочных операций, часто позволяющей переводить срочные ситуации в плановые.

Перечислять все новации по опухолям мозга, эпилепсии, черепно-мозговой травме, туберкулезу нервной системы, уродствам развития ЦНС и др., исходившие из клиники профессора Арендта, вряд ли необходимо. Основоположник – это ученый, который вырабатывает принципы и закладывает фундамент, на котором надежно зиждется долговременное дальнейшее развитие его науки. Андрей Андреевич явился основоположником детской нейрохирургии, и этим сказано всё. А созданное им и его школой «Руководство по детской нейрохирургии» (вышедшее в 1968 г. , увы, уже после смерти мэтра) остается наиболее серьезным клиническим трудом, к которому более 40 лет обращаются нейрохирурги, неврологи и педиатры.

Земляки
...Впервые я встретился с Андреем Андреевичем летом 1958 г. во время вступительных экзаменов в аспирантуру Института нейрохирургии. Мой реферат «Акупунктура при невритах лицевого нерва» удостоился пятерки, теперь я сдавал нейрохирургию устно.

За длинным столом в кабинете директора напротив экзаменуемого сидели А.А.Арендт, Ю.В.Коновалов, В.М.Угрю мов, А.А.Шлыков, кто-то еще, я не запомнил, и представительница АМН К.Т.Быкова. На вопросы я ответил прилично. Видимо, понравился. И вдруг Андрей Андреевич спросил: «Вы не из Крыма, не сын ли профессора Лихтермана?» В этот момент неожиданные слова Андрея Андреевича очень поддержали меня, сняв напряжение экзамена и дав ощущение какой-то теплоты и заинтересованности. Ободренный, я признательно кивнул. Андрей Андреевич мягко улыбнулся: «Значит, мы с вами земляки. А вашему отцу в 20-е годы я преподавал хирургию в Таврическом университете». Я удержался от вопросов, которые мне так хотелось задать Андрею Андреевичу, и вышел.

Потом кое-что приоткрылось. Заброшенный в Симферополь катаклизмами Гражданской войны, Андрей Андреевич ряд лет работал старшим ассистентом открывшегося там Таврического университета на кафедре хирургии у известного профессора М.М.Дитерихса. Там он и познакомился со студентом Болеславом Лихтерманом.

В Крым Андрей Андреевич переехал вместе со своей избранницей на всю жизнь Евгенией Григорьевной. Так получилось, что на родной сестре Евгении – Дарье женился деятель Большого театра А.Л.Леонтьев. Сестры были очень дружны – до неразлучности. Подружились и их мужья. В Москве бездетные семьи стали жить вместе в старинном особняке в Померанцевом переулке. Их объединяли не только чувства, но и общие для всех четверых увлечения, главным из которых было коллекционирование.

Уникальная коллекция
Их коллекцию я впервые увидел спустя годы после его смерти. Овдовевшие сестры Евгения и Дарья Григорьевны, переселившиеся еще при жизни Андрея Андреевича из двухэтажного особняка в 4-х комнатную квартиру на первом этаже блочного дома, что напротив Новодевичьего кладбища, были необыкновенно гостеприимны. Особенно они радовались, когда их навещали ученики Андрея Андреевича и просто знавшие его. На большой круглый стол выставлялся графин с калгановой водкой, которую они настаивали сами, и всяческая закуска. Поминали Андрея Андреевича и затем следовали воспоминания.
Однажды рассказали о дружбе семей Арендтов - Леонтьевых с Булгаковыми. Именно в саду особняка Арендта в Померанцевом переулке Михаил Афанасьевич незадолго до войны читал и разыгрывал сцены из только что законченного романа «Мастер и Маргарита». С фонарем в руке автор ходил по темной аллее сада и мистифицировал для своих первых слушателей. Мнение Андрея Андреевича было для Булгакова особенно значимо.

Говорили сестры о своей крымской жизни в семье богатых родителей, о революционных и послереволюционных событиях. Я старался внимать неторопливым рассказам Дарьи и Евгении Григорьевны, но помимо воли глаза разбегались по стенам, столам, стеллажам и полу. Тогда они начинали показывать свои сокровища. Редчайшая русская мебель XVI-XVIII веков, изумительные коллекции самоваров, тростей, табакерок, медальонов, мелкой пластики, фарфора, великолепные картины. В собрании было немало мемориальных предметов, доставшихся Андрею Андреевичу в наследство, спустя поколения, как потомку знаменитого хирурга первой половины XIX века Николая Фёдоровича Арендта. Вероятно, некоторые из них, например, огромные полотна Кристины Робертсон с портретами дочерей Николая I, были подарены императором своему лейб-медику в знак благодарности. Сохранились инструменты, которыми пользовался Н.Ф.Арендт. Мое внимание привлек дорожный ларец – походная аптечка. С ней Николай Фёдорович навещал императорскую семью, тяжелораненого Пушкина и других именитых пациентов; из массы отсеков и выдвижных ящичков извлекались нужные инструменты и лекарства... Мне разрешили прикоснуться к этой реликвии.

Трудно было оторвать взгляд от старинного письменного стола, за которым более полувека работал и творил Андрей Андреевич. Оказывается, он писал свои и правил чужие рукописи только карандашами – простыми и цветными. И – у каждого ученого свои привычки – огрызки хранил. Их накопилось несметное количество. Уверен, подобной коллекции нет ни у кого и нигде.

К счастью, никто не растащил музей Арендтов - Леонтьевых. Всё досталось государству. Еще при жизни сестер экспонаты были расписаны по музеям, они «переселились» в московский Музей А.С.Пушкина, в Петербург, Царское село и Петродворец.

…Был у Андрея Андреевича интерес и к исторической тематике. В 1937 г., когда отмечалось 100-летие гибели Пушкина, Андрей Андреевич совместно с Николаем Ниловичем Бурденко, осуществил научное исследование раны и причины смерти поэта. Это был серьезный труд. Срез за срезом, в точном соответствии с анатомией и топографией реконструировали сложный пробег пули и вызванные ею повреждения брюшной полости. Андрей Андреевич показывал нам схемы и рисунки фатального ранения. Бурденко и Арендт доказали неизбежную смертельность полученных повреждений в условиях, разумеется, медицины 30-х годов XIX века. И тем самым опровергли злонамеренные версии, что медики той поры – и среди них прежде всего хирург Николай Фёдорович Арендт - якобы не предприняли всех мер к спасению поэта.

Величие Андрея Андреевича
...Андрея Андреевича почему-то заинтересовала моя кандидатская диссертация. Перед апробацией я принес ему полный экземпляр. Андрей Андреевич болел. Ему был предписан постельный режим. Лежал он в своем кабинете на 3-м этаже старого корпуса. Там случайно (или не случайно) на одном пятачке сосредоточились кабинеты заслуженных деятелей науки А.А.Арендта, Л.А.Корейши, М.Ю.Рапопорта. Через неделю мне передали приглашение Андрея Андреевича. Конечно, я волновался. Андрей Андреевич полусидел в постели, я примостился рядом на стуле. Он перелистывал мою толстенную рукопись, показывая места, которые ему понравились, и очеркивая карандашом положения, где требовались пояснения или коррекция. Его профессиональное прочтение поразило меня. Я ведь не его аспирант, он – не рецензент, никто не просил его заняться моей диссертацией. Он болен. И такое внимание, и отеческое напутствие на прощание.

Величие Андрея Андреевича в том, что так он относился ко всем молодым и немолодым коллегам. Запасы его доброты и любви были неисчерпаемы, а вместе с благородством облика и души он казался посланцем свыше в нейрохирургическом мире.

…Последний раз я виделся с Андреем Андреевичем поздней осенью 1964 г. В Ленинграде проходила большая нейрохирургическая конференция. После вечернего заседания встретил на Невском Андрея Андреевича, который направлялся в свою гостиницу. Разговорились. Андрей Андреевич показался мне грустным и усталым, но, как всегда, был приветлив и деликатен, расспрашивал о моей работе в Горьком, о Крыме, об отце. Я почувствовал, что он рад моему сопровождению. Шли мы медленно от клодтовских коней до Московского вокзала. Андрей Андреевич был тяжело болен – хроническое поражение позвоночника обрекло его на ношение корсета. Посоветовал заняться изучением сочетанной черепно-мозговой травмы (что я впоследствии осуществил вместе с моим другом и учеником, ныне профессором А.П.Фраерманом). Протягивая руку на прощанье у гостиницы «Октябрьская», Андрей Андреевич отечески напутствовал меня: «Не затягивайте, Леонид Болеславович, с докторской». Спустя несколько месяцев он умер.

Похоронили Андрея Андреевича напротив его дома – на Новодевичьем кладбище.

Расцвет школы Арендта
Прошло 45 лет. Школа заслуженного деятеля науки профессора Арендта разрослась. Почти в каждой республике бывшего Советского Союза открыты отделения детской нейрохирургии, только в России их больше 30. В них 1500 коек и трудится более 200 детских нейрохирургов. В Институте нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко из отделения Андрея Андреевича родились две детские клиники. Ученица Андрея Андреевича профессор Анна Аркадьевна Артарян создала в ЦИУВ первую в мире кафедру детской нейрохирургии. Создана Ассоциация детских нейрохирургов России. Издается журнал «Детская нейрохирургия и неврология». Проводятся всероссийские конференции детских нейрохирургов.

Наверное, это и есть лучший памятник светлому человеку и врачебному светиле Андрею Андреевичу Арендту – основоположнику педиатрической нейрохирургии.

Леонид ЛИХТЕРМАН,
профессор,
заслуженный деятель науки РФ.