Счет всего человечества

Как бездонна тема зла и добра, тьмы и света, так неисчерпаема тема антигуманности, разрушительности нацистской идеологии и противостоявшего ей милосердия без границ.

Уже сразу после окончания войны в Военно-медицинском музее в рамках постоянно действующей выставки экспонировались вещественные и документальные свидетельства преступлений Третьего рейха, собранные советскими судебными медиками и экспертами-криминалистами в немецких концлагерях. На многие десятки идет счет «разовым» музейным подборкам подлинных материалов – доказательств фашистских злодеяний в «сердцевине ада», составлялись они для демонстрации не только в Советском Союзе, новой России, но и за рубежом. По числу предметов и архивных документов, относящихся к разделу о концентрационных лагерях времен Второй мировой войны, «медицинский Эрмитаж», как петербуржцы часто называют ВММ, считается одним из крупнейших в мире.

Казалось бы, к чему авторам новой выставки «Между жизнью и смертью», которую музей приурочил к 65-й годовщине начала судебного процесса по делу руководителей гитлеровской Германии, мудрствовать лукаво, прибегая к рискованным экспериментам в выборе нетрадиционных форм показа специфического исторического материала, который и без того, пожалуй, самодостаточен? Зачастую простой язык констатации факта посредством выложенных за витринным стеклом экспонатов глубже и понятнее, чем музейный «новояз» в виде неких образных прочтений той или иной темы. Не так ли? Отдаешь себе отчет, что это может быть совсем не так, или не вполне так, когда становишься посетителем последней по счету выставки, устроенной в Лазаретном переулке…

Своеобычность построения выставки ощутима, едва переступаешь порог зала, где соединились на общей территории раритетные музейные экспонаты и современное искусство, не только подлинные свидетельства преступлений фашизма против человечества и человечности, но и воплощенные в аллегорической инсталляции стараниями художника Тамары Петушковой элементы символического прочтения трагедии. Попадая в мастерски созданную особую интерактивную среду, трудно остаться сторонним наблюдателем, зато легко осознать: колокол вселенской скорби, по сию пору оплакивающий судьбу миллионов замученных и сожженных в немецких концлагерях, звонит и по тебе тоже.

Впрочем, не колокол скорби, а чаша скорби, обвивающая ее снизу доверху черной змейкой колючая проволока (сходство с общеизвестной чашей милосердия не случайное, а намеренное!) – эпицентр развернувшейся в искомом пространстве, но вне времени динамической композиции. Выполнена она на мотив библейского псалма 87, где есть такая строка: «Ибо душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней».

Если образцы бланков на стерилизацию, вещи детей, погибших в Освенциме, другие предметы и документы, которые составляли доказательную базу советского обвинения на Нюрнбергском процессе, воздействуют на наш разум, то динамическая архитектоника художественного убранства экспозиции индуцирует сильнейшее эмоциональное напряжение в зале.

– Пожалуй, именно особая аура выставки способствует более глубокому осмыслению страшной, до дрожи в коленках, исторической правды: мир действительно в какой-то момент перевернулся. Поменялись местами небо с землей. Как небеса могли допустить такое, чтобы люди методически умерщвляли людей, сотнями, тысячами, миллионами, – одна из мыслей, которые каждого здесь занимают, – говорит один из авторов экспозиции, старший научный сотрудник, кандидат культурологических наук Анна Волькович. – Господь, как известно, посылает болезни и смерть, но сдирать кожу с живого человека или отправлять его в печь крематория придумал не он, а человек!

Вспомним, с чего началась программа массового истребления. Ей предшествовало движение эвтаназии, которую немецкие врачи и чиновники распространили вначале на жителей рейха, отягощенных наследственными заболеваниями. Но стоит только коготку увязнуть, и всей птичке пропасть… Тогда-то в общественное сознание была вброшена мысль, что немецкое государство не настолько богато, чтобы содержать тех, кто не может работать, кто не в состоянии приносить пользу «дойчланду». Что с ними делать? Стерилизовать. Потом кинули клич убивать. Всех, чье поведение отличалось девиантностью. Не только преступников, но и противников режима. Людей нетрадиционной сексуальной ориентации. Немного погодя – истреблять целые «недостойные» народы.

Разве маховик смерти, это коричневое колесо, прокатившееся по всей Европе, был запущен не потому, что люди допустили до себя негуманные мысли? В этих мыслях торжествовал рационализм и прагматизм, но отвергались сердце и душа…

До какого изуверства доходил «рационализм» нацистов в концлагере Освенцим, на выставке повествуется «от лица» двух очевидцев – Залмана Градовского, узника, входившего в особую команду приговоренных, которая обслуживала конвейер геноцида, и Маргариты Жилинской, советского военврача, начальника полевого госпиталя № 2092 3-го Прибалтийского фронта.

После освобождения освенцимского лагеря смерти госпиталь дислоцировался на его территории и принял в общей сложности на лечение порядка 700 бывших заключенных. Величина страданий, которые до этого выпали на их долю, вряд ли поддается измерению. Вот операционный журнал, изъятый из лагерного ревира, куда аккуратным каллиграфическим почерком немецкие лекари заносили результаты псевдомедицинских опытов. А вот фотографии людей, над которыми они проводились. На одной польский юноша 20 лет от роду, подвергшийся двухсторонней кастрации после облучения рентгеновскими лучами с целью экспериментальной стерилизации. На другой – беременная узница с удаленной грудной железой; после операции доктора-палачи наблюдали за дальнейшим развитием плода в «нестандартных» условиях.

В каких дозах использовали после осмотра подобных больных ненормативную русскую лексику наши военные медики, вслух давая оценку деяниям бежавших «исследователей», можно догадываться. Другое дело, оценка тяжкого медицинского труда освободителей, спасавших тех, кто выжил. Она более чем очевидна и дана в представленном на выставке письме председателя Польского общества Красного Креста жительнице Ленинграда, врачу Маргарите Жилинской: «Ваши старания и забота персонала госпиталя о 700 бывших заключенных лагеря служили нам примером самоотверженного и заботливого ухода за больными жертвами нацистского режима».

Рядом с письмом лежат подлинные истории болезней, подлинный журнал записи раненых и больных…

Попытка рассказать о трагедии общечеловеческого масштаба через призму мыслей и чувств конкретного человека далеко не в диковинку музейному делу. Однако предложенные устроителями выставки два взгляда представляют две оси бытия – жизнь и смерть, которые в отличие от эвклидовых параллелей пересекаются, а в точке их встречи – война. Новаторский ход (а таковой бесспорен) стал возможен, в том числе, благодаря обращению к личному архиву Маргариты Александровны, переданному ею в послевоенные годы в дар Военно-медицинскому музею. И, конечно, обращению к бесценному документальному дневнику Градовского, известному мировой общественности как «записи Градовского».

Запаянную в стальную несгораемую флягу рукопись члена зондеркоманды, сжигавшей заключенных, обнаружили советские солдаты в яме с пеплом. В 1948 г. хроника тотального истребления, сделанная на идише, отправилась в запасники ВММ. Понадобилось более шести десятков лет, чтобы рукопись, изложенные в ней шокирующие подробности, а также приложенное к ней письмо смельчака были переведены на русский язык и вместе со вскрытой флягой из пепельного «схрона» стали экспонатами выставки.

Мало того, в этом году, аккурат к 65-летию освобождения Освенцима и 65-летию начала Нюрнбергского процесса вышла в свет книга, основанная на подлинных материалах из фондов Военно-медицинского музея – первый перевод на русский язык всех найденных текстов Залмана Градовского, без цензурных купюр и искажений оригиналов.

Автору их не суждено было остаться в живых и после освобождения из концлагеря проходить лечение в советском госпитале под началом военврача Маргариты Жилинской. До войны состоявший скромным служащим в местечке под Гродно, он не только оказался одним из самых ярких тайных летописцев Холокоста, но и одним из руководителей восстания 7 октября 1944 г. в Бжезинке, главном подразделении Освенцима, где денно и нощно горели четыре из пяти лагерных крематориев. Его убили немцы в перестрелке, так и не заподозрив, что сложивший голову герой успел-таки предъявить шокирующей силы счет нацизму.

«Это – счет всего человечества, счет воли и совести свободолюбивых народов. Пусть же свершится правосудие!» – если бы Залман Градовский мог, то, пожалуй, произнес бы тоже слова, завершавшие речь главного обвинителя от советской стороны Романа Руденко в Международном военном трибунале в Нюрнберге. Справедливая гневная истина о неотвратимости человеческой и божьей кары даже на небесах от повторения вряд ли стареет.

Владимир КЛЫШНИКОВ, соб. корр. «МГ».
С.-Петербург.