Скрытый потенциал

Собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов в нашей стране предостаточно…
 

Одним из наиболее значимых событий на ниве российской науки в минувшем году стало учреждение нового звания «Профессор РАН». Как часто бывает в таких ситуациях, в отраслевых кулуарах сразу же родилось неимоверное количество слухов и предположений. Что характерно, ничем не обоснованных. «Можно подумать, у нас дефицит профессоров», - говорили одни. «Очередное препятствие на пути в академию», - негодовали другие. «Формализм да и только. Торжество бюрократии», - саркастически утверждали третьи. Между тем, в течение последних нескольких лет всё чаще и чаще появляется ощущение, что у ведущих российских учёных должны появиться каналы влияния на решения, принимаемые государственной властью относительно развития нашей страны.

Ситуацию в интервью «МГ» прояснил проректор — начальник Управления инновационной политики и международного сотрудничества Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, член президиума Российской академии наук, академик РАН, лауреат Государственной Премии РФ Алексей ХОХЛОВ, коснувшийся в ходе беседы и других актуальных вопросов для российской науки на современном этапе.
 

  - Алексей Ремович, что явилось предпосылкой для учреждения звания «Профессор РАН»?
 

  - Не так давно прошла реформа РАН. В результате академия оказалась в определённом отрыве от квалифицированных учёных, которые не являются её членами. С другой стороны, на РАН, согласно нынешнему законодательству, возложена задача экспертизы всех научно-технических проектов. Для того чтобы делать это на высоком уровне необходимо использовать весь потенциал российских учёных. Не только членов РАН.
 

Именно в этой связи и возникла идея введения почётного звания «Профессор РАН» – создать сообщество относительно молодых учёных (до 50 лет), которые уже зарекомендовали себя как ценные и перспективные научные кадры, несмотря на отсутствие своих имён в списке членов большой академии. С присуждением данного учёного звания мы бы могли, не выбирая в РАН, получить их аффилиацию с членами академии и использовать профессиональный потенциал этих учёных в дальнейшем развитии отечественной науки.
 

- Каковы критерии отбора кандидатов для нового звания?
 

- Прежде всего, их возраст не должен превышать 50 лет – мы заинтересованы в том, чтобы с РАН были ассоциированы относительно молодые учёные. Кроме того, чтобы претендовать на получение «Профессора РАН», необходимо быть доктором наук.
 

Что касается прочих нюансов, то для каждого отделения РАН они свои. Однозначно, должно проходить соотнесение достижений конкретного кандидата и мирового уровня исследований в данной области. Иными словами – человек должен работать на очень хорошем уровне и котироваться в мире. С моей точки зрения, нам действительно удалось выбрать профессорами РАН перспективных учёных. Среди них много признанных в нашей стране и за её пределами высококвалифицированных специалистов. Полагаю, что их участие в деятельности РАН невозможно переоценить.
 

Мы проходили несколько этапов обсуждения кандидатов для присвоения им нового звания. Решения об этом принимали члены РАН. Примечательно, что только кто-то из членов большой академии мог представить комиссии кандидатуру на присвоение новой должности, серьёзно обосновав свой выбор. Кандидат рассматривается на общем собрании отделения РАН, после чего, в случае набора более 50% голосов в ходе тайного голосования, претендента рассматривает президиум академии. И только по истечению длительного процесса рассмотрения кандидатур, может быть присвоено звание «Профессор РАН».
 

Пока что мы рекомендовали к избранию только 500 человек, из которых 60-65% являются сотрудниками академических институтов, а 35-40% – работники вузов. Эти выборы состоялись в декабре прошлого года. Всего же мы планируем присвоить новое звание 1,5-2 тыс. российских учёных.
 

- Имеет ли новое звание какое-либо отношение к званию «профессор», присуждаемому Высшей аттестационной комиссией (ВАК)?
 

- Совершенно никакого. «Профессор РАН» – это почётное звание. ВАКовское звание профессора присуждается как квалификационное. Предполагается, что человек, которому оно было присвоено, в состоянии вести преподавательскую деятельность на определённом уровне. Поэтому, профессором РАН можно быть, не имея аналогичного звания, присуждаемого ВАК.
 

- Можно ли стать членом академии, минуя получения звания профессора РАН?
 

- Конечно. Для того чтобы стать членом-корреспондентом большой академии не обязательно иметь звание «Профессор РАН». Никаких проблем. Это разные вещи. Членом академии может стать человек любого возраста – в том числе старше 50 лет. Резюмирую так: профессор РАН – это несомненный плюс для получения членства в академии, однако не необходимое условие.
 

- В чём заключается деятельность профессора РАН в структуре академии?
 

- Мы планируем проведение общего собрания избранных профессоров РАН по окончанию процедуры их утверждения в новом звании, где руководство академии вместе с избранными обсудит их непосредственные обязанности. По состоянию на сегодняшний день, фактически получилась некая секция относительно молодых активных учёных. С моей точки зрения, внутри академии следует конституировать «Палату профессоров РАН», в рамках деятельности которой они бы могли выступать с инициативами и предложениями по деятельности РАН, по работе научных советов и т.д.
 

Не исключаю, что эта «палата относительно молодых учёных» могла бы делегировать нескольких своих представителей в состав президиума академии наук. Их мнение должно быть услышано в руководстве РАН. Наряду с этим мы планируем приглашать их принимать самое активное участие с совещательным голосом во всех без исключения собраниях внутри академии, участвовать в сессиях отделений РАН. С моей точки зрения, это весьма перспективно.
 

- Даёт ли новое звание его обладателю дополнительные возможности на профессиональном поприще: получение дополнительных грантов, стажировка за рубежом и т.д.?
 

- Заявка на грант предполагает предоставление резюме. Если там, среди прочих достижений, будет звание профессора РАН, то это только поспособствует его обладателю получения этого гранта. То же самое и относительно претендентов на стажировку за рубежом. Очевидно, что минусом это никак не будет. Полагаю, что при прочих равных это будет несомненным плюсом. В то же время очень многое зависит от личности учёного: не место красит человека, а наоборот. Если профессора РАН начнут активно выдвигать свои инициативы, пытаться внести свежие идеи в работу академии, это будет только содействовать их профессиональному росту. Если же они будут пассивны, формально занимая свои места, никаких дополнительных профессиональных бонусов они не получат.
 

Кстати, никакими административными ресурсами члены академии по новому закону не обладают – ни академики, ни члены-корреспонденты. Соответственно и у профессоров РАН этого не будет. Дело в другом: в авторитете конкретного учёного или группы учёных. Мерилом авторитета того или иного учёного на сегодняшний день является его компетенция и активность на профессиональном поприще. Уверен, что в случае активной работы, ресурсы влияния у профессоров РАН несомненно появятся. Фактически канала участия относительно молодых учёных в проблемах, связанных с организацией российской науки, до сих пор не было. Сейчас у них появилась такая возможность – я надеюсь, что «палата профессоров РАН» позволит это сделать.
 

Препятствовать этому никто не будет. Более того, это будет только приветствоваться учёными старшего возраста.
 

- Что, на ваш взгляд, дало российской науке объединение академий в 2013 г.?
 

- В этом есть как плюсы, так и минусы. Положительным моментом, с моей точки зрения, является то, что больше внимания стало уделяться практическим проблемам, связанным с медициной, сельским хозяйством и др. В то же время, доля фундаментальной науки в РАН уменьшилась: например, в структуре сельскохозяйственной академии есть немало институтов, где работают всего 1-2 кандидата наук. В большой академии такого не было. Дело в том, что задачи перед недавно объединёнными академиями изначально стояли разные. Полагаю, что стоит подождать несколько лет и посмотреть: к чему это всё приведёт – будет ли найден баланс между теорией и практикой. Спрогнозировать что-то определённое мне сложно. В то же время замечу, что мне, как представителю фундаментальной науки, объединение академий не совсем по душе.
 

- Как вы относитесь к оценке работы учёных посредством индекса Хирша?
 

- Если речь идёт о работе учёных в области медицины – однозначно положительно. Во всём мире медицина является наиболее цитируемой областью: ни физик, ни химик никогда не может конкурировать с медиком в плане публикационной активности. К сожалению, в нашей стране всё происходит с точностью до наоборот, что, с моей точки зрения, – недопустимо. Когда мне говорят, что российская медицина – особенная, никак не связанная с медициной во всём мире, это, мягко говоря, удивляет.
 

В то же время оценить работу учёных-гуманитариев (историков, филологов и др.) с помощью индекса Хирша сложно – там куда важнее, к примеру, монографии. Что же до точных наук, то особое место здесь занимает математика. Математики неохотно ссылаются друг на друга в отличие от физиков или химиков. Это связано с разной культурой цитирования в той или иной области.
 

- В США был проведён опрос, в рамках которого профессию учёного престижной назвали 90% респондентов. Аналогичное исследование, которое проводилось в нашей стране, показало, что лишь 15% россиян считают престижной профессию учёного. В то же время в России защищается в 2-3 раза больше диссертаций, нежели в США. Чем обусловлен такой дисбаланс?
 

- К сожалению, требования к диссертациям в нашей стране находятся на очень низком уровне. Их необходимо повышать в ряде областей, к которым, безусловно, относится медицина, где защищается просто неимоверное количество работ. Я не совсем понимаю, как это соответствует уровню отечественной медицины. То же самое касается и экономики. Необходимо проанализировать структуру защищаемых диссертаций и в целом структуру науки.
 

Так, за прошлый год звание профессора ВАК получили 254 человека, из которых 49 экономистов, 37 медиков, 37 искусствоведов, 15 специалистов в области физической культуры и только 7 физиков, а также 3 математика. Лишь 1 профессор представлен институтом РАН, ещё двое – НИИ другого ведомства, остальные 251 – образовательными учреждениями, из которых лишь 36 являются представителями МГУ, СпбГУ или национальных исследовательских университетов.
 

С точки зрения присуждения учёных степеней, ситуация ничем не лучше. К сожалению, в различных областях знаний, у нас очень разные требования к диссертациям. Это только лишь дискредитирует нашу науку. Особенно печально, что наши коллеги за рубежом прекрасно об этом осведомлены и относятся к российским учёным соответствующе: физики, математики, химики там очень востребованы. Их учёные степени и звания признаются зарубежными коллегами, чего, к сожалению, нельзя сказать о представителях других специальностей, в том числе – медиков.
 

- Не так давно вице-президент РАН, академик Иван Дедов заявил, что в нашей стране наблюдается кризис молодых учёных. С чем вы это связываете?
 

- Наши вузы выпускают достаточно специалистов, однако наиболее способные из них моментально уезжают за рубеж. Это и вызвало кризис хороших научных кадров в возрасте 35-50 лет. Что характерно, интенсивна и внутренняя эмиграция, а не только внешняя. Я заведую кафедрой на физическом факультете. Наши выпускники очень востребованы в ИТ-компаниях, где базовая зарплата не ниже чем у ректора МГУ. Разумеется, против такого соблазна мало кто устоит. Для науки они потеряны.
 

Данную проблему следует решать структурными преобразованиями в науке. К сожалению, очень небольшой процент российских учёных работает на достойном уровне. Большинство из них просто-напросто потребляют ресурсы и работают безо всякого КПД. Пока с этим трудно бороться: наследие советского периода – система, когда все получают постоянные ставки. На мой взгляд, в рамках госзадания надо финансировать лишь наиболее успешных учёных. Остальных – последовательно отбраковывать, а оставшиеся ресурсы инвестировать в «эффективную» науку.
 

Думаю, что эта концепция постепенно находит понимание «наверху». Если эта политическая воля будет доведена до конца, то я уверен в существенном улучшении состояния российской науки.
 

Беседу вёл

Дмитрий ВОЛОДАРСКИЙ,

обозреватель «МГ».