Профессор Игорь Стулин: Вряд ли есть более интересная и творческая профессия, чем медицина

В медицинском  сообществе хорошо известно имя профессора Игоря Стулина. В организованном им 20 лет назад Научно-методическом центре Минздрава России «Ультразвуковые и тепло-телевизионные методы диагностики в неврологии» по авторской лекционной программе прошло  обучение свыше 800 специалистов из России и стран Дальнего зарубежья,  в том числе США, Израиля, Мексики, Сирии и других стран. Заведующий кафедрой неврологии лечебного факультета Московского государственного медико-стоматологического университета им. А.И. Евдокимова, доктор медицинских наук, профессор И. Стулин – многолетний член президиума Всероссийского общества неврологов, вице-президент Доплеровского клуба, член комиссии Минздрава РФ по новой технике, член редакционной коллегии 6 медицинских журналов. С 2001 г. Игорь Дмитриевич - председатель диссертационного совета по специальности «Нервные болезни», «Судебная медицина» и «Лучевая диагностика» МГМСУ, эксперт ВАК.
 

Вклад в науку И. Стулина  высоко оценен в России и за рубежом: он удостоен звания «Заслуженный врач РФ», «Заслуженный деятель науки РФ», награжден почетным дипломом британского библиографического общества «За достижения в неотложной неврологии». Его также можно назвать многолетним разработчиком, испытателем и популяризатором отечественной импортозамещающей ультразвуковой и тепловизионной техники. Использование этих приборов в плановой и ургентной неврологии, в том числе в условиях военных действий, послужило основанием для избрания по инициативе Министерства обороны действительным членом Академии военных наук. С 2013 г. – единственный представитель России в Европейской ассоциации специалистов по ультразвуковой диагностике в неврологии.

Наконец, И. Стулин – организатор и руководитель единственной в России мобильной нейро - диагностической бригады, ставшей форпостом Московского координационного центра органного донорства. Срочный выезд для консультативно-инструментального мониторинга больных с прогрессирующей церебральной комой – будни этого подразделения. Специалисты бригады принимают решение о целесообразности продолжения реанимационных пособий. К настоящему времени МНДБ обследовала свыше 2500 тяжелейших больных нейрореанимационных отделений в 22 клиниках Москвы, Подмосковья и Санкт-Петербурга. В результате уникальных клинико-инструментальных исследований выработан авторский алгоритм точной, доступной, экономичной и неинвазивной диагностики прекращения и невозобновления мозгового кровотока и биоэлектрической активности. Методические рекомендации и первая в России монография «Диагностика смерти мозга», высоко оценены министром здравоохранения РФ Вероникой Скворцовой.

Сегодня Игорю Дмитриевичу исполнилось 75 лет. «МГ» присоединилась к поздравлениям коллег, а обозреватель газеты Алексей Папырин побеседовал с юбиляром.

- Игорь Дмитриевич, вы закончили Сеченовский университет. Скажите честно, всегда гордились альма-матер, где получили прекрасное образование?

-  Думаю, ответ очевиден для любого выпускника университета. Здесь трудились и работают великие учителя. Расскажу одну историю, которая случилась со мной в студенчестве. Председателем государственной экзаменационной комиссии на лечебном факультете был академик РАН Александр Мясников. Волею судеб я стал первым выпускником, сдававшим экзамен по терапии в день, когда Александр Леонидович только что вернулся из Парижа, где ему была вручена высочайшая для кардиолога награда «Золотой стетоскоп».

Представьте себе ситуацию, когда мое собеседование с академиком постоянно прерывалось самыми восторженными поздравлениями то от ректора, то из профессорско-преподавательского состава института.

Взволнованный торжественностью момента, я, тем не менее, прошу разрешения начать ответ со второго из четырех вопросов по теме «бронхиальная астма», который я знал лучше других. Александр Леонидович отвечает: - «Как вам будет угодно».

И я начинаю. Мой ответ постоянно прерывается очередным приветствием награжденному академику, при этом интеллигентнейший Александр Леонидович каждый раз просит у меня прощения за вынужденную паузу. Я же: «ну что вы, что вы, профессор!»...В такой торжественный день поздравления коллег так понятны и искренни.

- Ну, хорошо. А что у вас на второй вопрос?
- Бронхиальная астма.

- Ну, я вас слушаю.

Начинаю повторно, еще более резво и уверенно «освещать» проблему. В этот момент к столу подсаживается академик Владимир Василенко и через пару минут говорит:

- Александр Леонидович, ну что ты мучаешь парня, он же отлично отвечает. Отпусти его с Богом! И давай, скорее, закругляйся, пора отметить твою награду!

- Ну, хорошо, а что, молодой человек, третьим вопросом. Вы тоже намереваетесь просвещать меня на тему бронхиальной астмы?

Я страшно удивлен, поскольку практически был уверен, что Александр Леонидович меня не слушал, будучи атакованным многочисленными поздравителями.

- А на какую оценку вы, коллега, рассчитывали  при столь фрагментарном знании терапии?

Я, набравшись дерзости, ответил, что в такой исключительно торжественный для отечественной медицины момент, дабы не портить праздничную атмосферу, хотел бы получить не меньше четырех баллов. Дальнейшее развитие нашего диалога было уже совершенно непредсказуемым. Александр Леонидович сказал:

- Отдавая должное вашей находчивости, я готов поставить даже пятерку, если только вы поклянетесь, что не станете терапевтом, зная всего лишь любимую вами бронхиальную астму. 
На том и порешили. Я, как видите, сдержал обещание, а незабвенный Александр Леонидович выставил «отлично». Ну разве в нынешние времена возможна подобная изысканная снисходительность?!

- Когда вы окончили вуз, вам повезло не меньше - удалось трудоустроиться в Центральную клиническую больницу №1 Министерства путей сообщения…
 

- Да, именно так. Я жил в Тушино и это распределение было мною воспринято как весьма удобное. Но когда стал работать в больнице, то понял, какой чести удостоился. Это уникальное лечебное учреждение было построено министром промышленности и строительных материалов СССР Лазарем Кагановичем до войны. Оно строилось по заданию Сталина и стало лучшей больницей того времени по оснащению оборудованием и квалификации персонала. В 1942 г. ее посетила Клементина Черчилль во главе делегации союзников и подарила медицинский инструментарий лечебному учреждению. Еще несколько «штрихов» из ее истории. Во время битвы за Москву немецкое командование отдало приказ не бомбить район больницы МПС. Оно надеялось, что тяжело раненых генералов и полковников, которых невозможно быстро отправить в Германию, поместят на лечение именно в этот госпиталь.
Я 13 лет проработал ординатором неврологического отделения ЦКБ №1 МПС. Здесь мне посчастливилось стать учеником, последователем, а затем и многолетним соавтором двух выдающихся специалистов по ультразвуковой и теплотелевизионной диагностике Игоря Александровича Скорунского и Юрия Николаевича Богина. Благодаря им, увлекся данными направлениями и они стали делом всей моей жизни.   

- Как известно корреспондентам «МГ», одним из ваших приоритетов в области ультразвука и тепловидения стала диагностика венозной дисциркуляции…

- Дело в том, что в мозге и конечностях это имеет чрезвычайно большое значение. Особенно в профилактике такого страшного осложнения, как тромбоэмболия легочной артерии. Именно она в 80 % является причиной смерти больных с инфарктом мозга, миокарда. Нами описано несколько новых клинических и инструментальных симптомов, в частности, это асимметрия кровотока по яремным венам. Казалось бы, что со времен Авиценны и Гиппократа заметить невооруженным глазом какой – нибудь клинический признак нельзя. Но нам удалось это сделать. Сейчас он всеми поддержан и  признан, как весьма ценный в дифференциальной диагностике поражений магистральных сосудов головы.
Можно также рассказать об обратном кровотоке по глазничной вене при травматической субдруальной гематоме. Мы разработали этот метод еще до того, как в поликлиниках и больницах стали доступными исследования методами КТ и МРТ. Абсолютно простая вещь, но она спасла сотни жизней при диагностике ряда ургентных состояний, как инсульт, черепно-мозговая травма. Не меньшее значение имело и тепловидение. Мы предложили новые методики диагностики при сужении сонных артерий, болевых синдромов на лице, при венозной патологии ног, мошонки.

   - Ваше имя не менее известно среди реаниматологов и трансплантологов. Как принималось решение о создании мобильной нейро-диагностической бригады?

 

- История, о которой пойдет речь, хорошо известна. Недобросовестные журналисты выдвинули абсолютно беспочвенные обвинения в незаконных операциях в адрес академика Валерия Шумакова. Министерство здравоохранения РФ и Департамент здравоохранения г. Москвы, чтобы защитить академика и отрасль от нападок, приняли совместное решение - создать МНКБ и оснастить ее современным ультразвуковым электрофизиологическим оборудованием. До этого я 3 года  работал в эксперименте в Научном центре трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова Минздрава России, проводя исследования на животных. Затем при нашем участии  на базе научного центра была организована первая в России  кафедра трансплантологии. Сегодня она переместилась в НИИ скорой медицинской помощи им. Н. В. Склифосовского.
 

- Выскажу такую точку зрения: в диагностике смерти мозга кроется что-то сакральное. В реанимации человек еще подключен к аппарату ИВЛ. Он дышит, сердце бьется, проводится исследование, которое показывает, что у больного наступила смерть мозга. Становится ясно, спасти его как личность уже нельзя, в то же время его органы могут в буквальном смысле подарить жизнь 8-10 реципиентам. Но принять такое решение, значит, прекратить земную жизнь этого человека…Что вы при этом чувствуете?

- Конечно, специалисты бригады берут на себя огромную ответственность. Но именно современные методы ультразвуковой диагностики способны точно ответить в динамике, сохранен или нет мозговой кровоток.  Определять, жив человек или нет по клиническим признакам, недопустимо. Если есть активность на электроэнцефалограмме, какой-то минимальный кровоток в мозге, мы никогда не отдадим больного бригаде органного донорства. Будем настаивать: «продолжайте реанимацию». Но проводить дорогостоящие и бесполезные мероприятия, прилагать огромные усилия, чтобы поддерживать труп, не гуманно. А чувства, здесь действует разум.

- Как вам удается сохранять активность и здоровье?

 

- Моя судьба сложилась так, что я пережил смерть жены, двух сыновей и внуков. Меня спасает от депрессии работа и мои занятия физкультурой. Каждое утро раньше бегал по дорожкам стадиона, сейчас продолжаю это делать дома. Я -  старый торпедовец, каждый выходные играю в футбол или волейбол. Встаю очень рано и приезжаю на стадион в Тушино. Считаю, что мужик должен двигаться и азарт в жизни обязателен. Если мне дадут хороший пасс, непременно завершу атаку голом,  а раньше  мог и 7 забить за игру.    
В детстве я учился в музыкальной школе. Закончил ее по классу скрипки. И передо мной стояла дилемма: выбрать в дальнейшей жизни музыку или футбол. В конце - концов понял, что футбол и медицина все-таки главнее. Считаю с высоты прожитых лет,  поступил совершенно правильно. В свое время преподаватели музыки не могли никак  понять, почему у меня столь необычная постановка левой руки. Позже выяснилось, что я страдал врожденным подвывихом плеча. Если бы выбрал путь профессионального музыканта, то мучился бы от боли после выступлений. Предвидя ваш следующий вопрос, скажу, что на скрипке сейчас не играю. Скрипка – это все-таки не фортепьяно, на котором приятно «побренчать», она требует ежедневного и упорного тренинга. Тем не менее острый музыкальный слух не раз помогал мне в диагностике различного рода сосудистых и других звуковых феноменов, что подтверждает известный тезис о неразрывной связи медицины и искусства. Таким образом, я вполне доволен своей судьбой. Согласитесь, что вряд ли есть более интересная и творческая профессия, чем медицина. Тем более, что  надеюсь, что многочисленные талантливейшие мои ученики продолжат и разовьют многие наши начинания.