Владимир МАТОРИН: Что позволено Шаляпину, то не позволено другим

Бас для России – всё равно что тенор для Италии. Недаром главным действующим лицом русских опер, как правило, является бас: Иван Сусанин, Борис Годунов, Досифей, Руслан, Мельник, Гремин, Рене… Наша страна всегда была славна басами. Она словно предрасположена к ним. Доказательство этому – ряд великих имён, подаренных миру Россией. Да, среди сценических персонажей-басов нет героев-любовников, зато есть цари, эпические герои, представители духовенства, а также простые, но отважные и мудрые люди... Звучание этого голоса – всеобъемлющее, глубокое и проникновенное.

 

Нам удалось встретиться и побеседовать на разные темы с одним из ведущих басов современности, народным артистом России, солистом Государственного академического Большого театра Владимиром МАТОРИНЫМ.

 

- Владимир Анатольевич, великий наш соотечественник, народный артист СССР, солист Большого театра Иван Петров-Краузе как-то заметил, что звёздным часом для баса считается тот день, когда он впервые исполнил партию Бориса Годунова в одноимённой опере М.П.Мусоргского. Когда вы впервые вышли на сцену в роли царя Бориса?

 

  - Посмею возразить покойному Ивану Ивановичу: с ролью Бориса Годунова звёздный час не наступает, хотя, безусловно, это одна из самых выигрышных и интересных партий для баса. В далёком 1974 г., заканчивая Академию музыки им. Гнесиных, я пел монолог Бориса в своём выпускном концерте. С юных лет я был влюблён в легендарный спектакль, поставленный в 1948 г. в Большом театре Николаем Семёновичем Головановым. В то время партию Годунова на главной оперной сцене нашей страны исполняли лишь два певца: Марк Осипович Рейзен и Александр Степанович Пирогов. Позднее к ним присоединился и Петров-Краузе.
 

Я же впервые исполнил эту партию в 1987 г. Это было на гастролях в Ленинграде. Затем я стал регулярно петь Бориса на сцене Московского академического музыкального театра им. К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко, солистом которого я был в то время. И вот уже 20 с лишним лет я пою Годунова на сцене Большого.
 

  Должен вам сказать, что каждый спектакль является для меня новым этапом в работе над ролью. Ведь личность Годунова трактуется по-разному и с исторической точки зрения. Да и Пушкин не даёт однозначной оценки своему герою. Поначалу я считал царя Бориса убийцей и бандитом, затем оправдывал его: мол, было смутное время и т.д., однако теперь чётко понимаю, что никакое царство не стоит и слезинки ребёнка. Именно за это и расплачивается Борис, мучаясь на сцене.

  - Советская оперная школа изобиловала выдающимися мастерами: Рейзен, Пирогов, Михайлов, Гмыря, Кривченя, Лисициан, Козловский, Лемешев, Обухова… Почему сейчас нет исполнителей такого уровня?

 

  - Такие самородки рождаются раз в 100 лет. Так совпало, что бум вокальных талантов пришёлся на ХХ век. В то время государство заботилось об уровне культуры и искусства в стране. Несмотря на все минусы той эпохи, народу прививалось прекрасное: по радио регулярно транслировались спектакли классической музыки, артисты были социально защищены, а народные и вовсе были элитой общества во всех отношениях. Сейчас такого нет. Мы наблюдаем упадок искусства в стране.
 

Понимаете, в советское время наивысшим достижением любого оперного певца считалось зачисление в труппу Большого театра. Отбор был очень строгим. Конечно, блат был и тогда, но не в таких масштабах, как сейчас. А вообще, Россия богата на таланты. Особенно в провинции. Я много гастролирую по стране и вижу, какие там способные люди. Но у них практически нет возможности занять достойную нишу в мире оперы.
 

Но есть и плюсы: сегодня можно не быть «привязанным» к театру. Если ты востребован и у тебя долгосрочные контракты выступлений по всему миру – пой и зарабатывай. Причём неплохо.
 

- Считается, что Шаляпин – эталон басового оперного искусства. Так ли это?

 

- Чисто с вокальной точки зрения, например, тот же Рейзен не уступает, однако в Шаляпине есть то, что никто не повторил: предельная одержимость и оптимальное слияние звука и грима. Концентрация образа и слова. Экспансия. Если брать отдельно взятые качества, то можно найти равных Шаляпину, однако по совокупности качеств, столь необходимых для артиста и певца, равных ему не было и нет. И когда некоторые артисты пытаются куражиться на сцене, подражая Фёдору Ивановичу, выглядит это отвратительно. Что позволено Шаляпину, то не позволено другим.
 

- С 2013 г. вы поёте князя Галицкого в опере Александра Бородина «Князь Игорь» в постановке ныне покойного Юрия Любимова. Каково было работать с этим режиссёром?

 

- Должен вам сказать, что ко мне он был благосклонен. И вообще работать было интересно: Любимова отличали оригинальный взгляд, свежесть мыслей, несмотря на преклонный возраст. Он был интересным рассказчиком. Другое дело, что были сокращены кусочки арий и сцен. Это, на мой взгляд, неправильно.
 

- Вы много гастролируете по стране...

 

- Нам удалось создать Фонд возрождения культуры малых городов России. Основной наш маршрут – Золотое Кольцо и окрестности. В ходе таких визитов я даю концерты камерной музыки: пою романсы, русские народные песни…
 

Больше всего меня подкупает искренность приёма. Местная публика обделена возможностями соприкосновения с культурой, потребность в которой там ничуть не ниже, а может быть, и выше, чем у жителей мегаполисов. Наши концерты – благотворительность в чистом виде. Мы, артисты, получаем только суточные. Все сборы перечисляются на «культурные» нужды города, где мы выступаем. Я очень люблю старую Русь. Воздух Родины меня питает…
 

- Ваша супруга, Светлана Сергеевна, – концертмейстер, педагог, пианистка, профессор. Какую роль она сыграла в вашей карьере?

 

- Это человек удивительных качеств. Её единственный недостаток – незаурядный ум (смеётся). Света – виртуозная пианистка. Так играет Шопена, что слёзы набегают. Наш роман начался с совместных занятий. Затем мы поженились. Вот уже 40 лет вместе. Я очень благодарен судьбе за такую спутницу жизни: у нас одинаковые цели, мировоззрение. Она удивительно чистый человек, высоко порядочный и нравственный. Вы знаете, я хожу на работу с большим удовольствием, но с ещё большей радостью возвращаюсь домой. Дома меня всегда ждут и очень любят. Главная ценность моей жизни – семья. Деньги, машины и прочие материальные блага – проходящее, хотя и важное в нашей жизни.
 

- Вы принимали участие в записи рок-оперы Александра Градского «Мастер и Маргарита», которая так и не была поставлена на сцене…

 

- Да, это произведение есть только в студийной записи. Мы с Сашей Градским учились на одном курсе Гнесинки, вместе пели в студенческих постановках. Над «Мастером и Маргаритой» он работал больше 10 лет. Изначально он видел меня в роли Воланда, однако в итоге у меня там небольшая роль начальника тайной службы Понтия Пилата. Не думаю, что когда-либо это произведение будет поставлено на сцене – очень трудно собрать вместе всех тех, кто задействован в нём. Для меня это был интересный опыт.
 

- Сколько спектаклей вы поёте в месяц?
 

- В Большом – это Борис Годунов в одноимённой опере, Галицкий в «Князе Игоре», Собакин в «Царской невесте». До недавнего времени я также пел короля Рене в «Иоланте», Гремина в «Евгении Онегине», Досифея в «Хованщине», Ивана Сусанина в «Жизни за царя», Дона Базилио в «Севильском цирюльнике» и многие другие. Также я немало гастролирую по миру.
 

- Ваша любимая партия?

 

- Я всегда сравниваю партии с пальцами рук: какой из них самый дорогой? И Гремина люблю, и Досифея, и Бориса… Каждая партия дорога мне по-своему. К примеру, в своё время, я пел и Хованского, и Досифея в «Хованщине». По очереди, разумеется (смеётся). Хованский мне ближе по природе, поэтому интереснее было вживаться в образ Досифея. Я много общался со старообрядцами, изучал старославянский язык, прежде чем вышел на сцену в этой роли.
 

- Последние 20 лет вы поёте много церковной музыки…

 

- Я родился в середине прошлого века. Был пионером, комсомольцем, членом КПСС. К 40 годам я осознал, что мне не хватает настоящей веры. И вот в 42 года я покрестился и принял православие. Исполнение духовной музыки наполняет мою жизнь ярким светом. Чем больше поёшь такой музыки, тем больше понимаешь её, а также эмоции авторов.
 

После спектаклей в театре я ночь не сплю: разбираю ошибки, анализирую свои движения до мелочей… А вот по возвращении домой с церковного концерта мой сон безмятежен и крепок, после чего просыпаюсь полным сил. Выходит, что я получаю больше, нежели даю. Конечно, это во многом обусловливается тем, что духовная музыка весьма проста в исполнении: там нет ни высоких, ни низких нот, в ней немного действия, однако больше внутреннего наполнения. Но дело, уверяю вас, не только в этом.
 

- Не могу не спросить о любимом басе…

 

- Не люблю я этих басов. Разве что Маторин (смеётся). А если серьёзно – то их много, любимых: Шаляпин, Гяуров, Рейзен, Петров-Краузе, Кривченя… Очень нравится молодой болгарин Орлин Анастасов. Каждый по-своему хорош, интересен и самобытен. В течение многих лет я профессорствовал в ГИТИСе, заведовал кафедрой вокального искусства. Основное, что мне хотелось донести до студентов, – это не подражать певцам, даже великим, а видеть каждую партию по-своему. Только так можно стать большим мастером.
 

- Есть ли, на ваш взгляд, будущее у славных традиций российского оперного искусства?

 

- Классика бессмертна. Музыка Чайковского, Мусоргского, Даргомыжского, Глинки, Римского-Корсакова и Бородина будет звучать при любой власти. Как и произведения Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Толстого, Достоевского.
 

У нас талантливый народ, который, по моему мнению, государство должно воспитывать, прививать настоящее искусство. Это и есть залог светлого будущего и процветания.
 

- К какой исторической личности вы испытываете наибольшую симпатию?

 

- Иисус Христос. Процитирую Наполеона: «Все завоеватели собирали огромные армии, чтобы покорить мир, однако никому не удалось. И только Христу, с креста своего, удалось завоевать мир одною любовью».
 

- Ваше любимое изречение?

 

- Шаляпин всегда говорил: «Буквы не терпят формального произношения. Нужно петь так, чтобы в слове «князь» 6 букв «р» было!»

- Оказавшись перед богом, что вы ему скажете?

- Наконец-то мы вместе! А ещё мне очень нравится фраза Фаины Раневской на этот счёт: «Относительно климата и снабжения рай хорош, но в плане компании ад – куда предпочтительнее».
 

Беседу вёл

Дмитрий ВОЛОДАРСКИЙ,

обозреватель «МГ».