Гулливер и лилипуты

150 лет назад умер основоположник асептики  Игнац Филипп Земмельвайс

В 1673 г. в издании Лондонского Королевского общества было опубликовано письмо голландца А. ван Левенгука, сообщившего о том, что микроскопируя каплю обычной воды, он узрел в ней массу неведомых мельчайших существ. Ван Левенгук назвал их «очень маленькими животными», приписав им те же особенности строения и поведения, что и животным обычным. Открытие стало сенсацией в научном мире (впрочем, еще в начале XVI в. итальянец Дж. Фракасторо предполагал, что инфекционные болезни вызываются «маленькими тельцами», передающимися при контакте и сохраняющимися на вещах больного). Тем не менее, в течение длительного времени наблюдение голландца не имело практического приложения, оставаясь в сфере курьезов.

«Атмосферно-космическая эпидемия»

 

Дж. Свифт, родившийся примерно в те же годы, когда ван Левенгук сообщил о своем открытии, придумал лилипутов, похожих на людей, но  маленьких телом и душой. В начале повествования о враче Лемюэле Гулливере эти твари берут над ним верх; но потом правда, все же торжествует; и судовой доктор возвращается домой, обретя то, что было им заслужено – родной берег, дом и славу путешественника. Но лилипуты, как и «очень маленькие животные», кишели повсюду. Эти лживые, коварные и трусливые существа, обладающие непомерным самомнением, обитали не только на отдаленном острове и не только во времена Свифта…
 

Итак, три с половиной сотни лет назад выяснилось, что мир населен мириадами живых существ. Но это открытие долго не приводило ни к каким медицинским изменениям или новшествам. Еще 150 лет назад врачи считали, что мытье рук перед операцией – несусветная глупость, отнимающая время, и придумать такую ерунду мог только сумасшедший.
 

Корпорация медиков шла в арьергарде даже тогда, когда причинно-следственная связь между влиянием микроорганизмов и болезнями была установлена и подтверждена экспериментально. Цеховое братство врачей почти сорок лет отказывалось верить очевидным вещам: статистике и клиническим результатам.
 

Игнац Филипп Земмельвайс родился в 1818 г. в венгерском городе Пешт в семье торговца. По окончании гимназии по настоянию родителей он поступил на юридический факультет Венского университета, но, увлекшись естественными науками, перешел на медицинский факультет. В 1844 г. Земмельвайс получил диплом доктора и был принят ассистентом в 1-ю акушерскую клинику Вены, являвшуюся образовательной базой для студентов-медиков. Была при университете и 2-я клиника, где обучались акушерки. Между числом заболевших и умерших рожениц в этих больницах была огромная разница – при том, что основные условия содержания пациентов в них совпадали. Смертность от родильной горячки в 1-й клинике была в 3-5 раз выше, чем во 2-й, далеко превосходя и статистику летальности при домашних родах. Считалось, что женщины погибали от «атмосферно-космической» эпидемии, вызванной невидимыми «миазмами», борьба с которыми  была безнадежной. Никто не задумывался над тем, что в соседней клинике того же госпиталя смертность была совсем иной, и влияние Космоса ограничивалось стенами второго корпуса. Некоторые врачи уверяли, что всему виной лишь «дурная слава» 1-го отделения: роженицы поступая туда, «испытывали страх», становившийся причиной осложнений. Другие - обвиняли в заболевании прелата, ходившего по палатам с колокольчиком, звон которого «расстраивал-де роженицам нервы». Говорили об особом контингенте пациентов этой клиники (беднота), заявляли о стыдливости женщин, вынужденных рожать в присутствии мужчин-студентов, объявляя именно это обстоятельство причиной болезней и смертей.
 

Земмельвайс обратил внимание на то, что между сроками госпитализации и вероятностью болезни есть прямая связь: чем больше времени проводили женщины в больнице, тем выше были их шансы заболеть после родов или во время оных. Больницы тогда выглядели скверно. В плохо проветриваемых и редко убираемых палатах всегда было грязно. Кровати больных стояли вплотную друг к другу. Рядом с выздоравливающими лежали умирающие; только что оперированные пациенты располагались возле лихорадящих с гноящимися ранами. Операционная была не чище. В центре ее стоял стол из неоструганных досок. На стенах висели хирургические инструменты – по несколько штук на одном гвозде. В углу на табуретке стоял таз с водой для хирурга, чтобы тот мог после операции вымыть руки; до операции, по общему мнению, мыть их было незачем: ведь они еще были чистыми. Вместо ваты применялась корпия - клубки ниток, надерганных из старого больничного белья, разумеется, нестиранного. Хирург носил специальный сюртук, обретший фактуру клеенки, так как был пропитан кровью и гноем десятков больных. Об опыте и умении врача судили по тому, насколько грязен и зловонен был его сюртук… 
 

«Мойте руки перед операцией!»

В Венской медицинской школе тогда преобладало так называемое «анатомическое направление», и врачи проводили много времени в прозекторских. Важным оказалось наблюдение Земмельвайса о том, что в 1-й клинике занимаются студенты, приходящие туда непосредственно из анатомического театра, иногда предварительно вытерев руки носовыми платками. Во 2-й же клинике работали лишь акушерки, которые в прозекторской не бывали. Гипотеза о заносе родильной горячки из патологоанатомических залов подтвердилась случайно. В 1846 г., после очередной волны смертей, больницу посетила официальная комиссия, принявшая решение, носившее с точки зрения тогдашних представлений о болезни абсурдный характер; но оно стало доказательством правоты Земмельвайса. Комиссия предложила вдвое уменьшить число практикующих в клинике студентов-иностранцев, так как их подозревали в грубом обращении с женщинами во время обследования. За три месяца смертность заметно снизилась. В 1847 г. в Вене трагически погиб от сепсиса профессор судебной медицины Я. Колетчка, случайно поранивший палец при вскрытии трупа. Земмельвайс догадался, что причиной смерти стал грязный ланцет. Акушер провел несколько опытов с кроликами, введя им в кровь секрет из матки женщин, больных родильной горячкой, – у животных манифестировала лихорадка. Доктор предложил простые антисептические меры: обеззараживание рук медицинского персонала раствором хлорной извести. Результаты нововведения тут же дали о себе знать. В апреле 1847 г., до введения обеззараживания рук и инструментов, умерло 18,26% рожениц; в мае, когда метод впервые был применен, процент смертности снизился до 12%; а в течение последующих 7 месяцев – до 3%. В 1848 г. умерло лишь 1,27% женщин. Перед тем как взяться за инструменты, акушеры теперь мыли руки.
 

Результаты были удивительными и не могли не казаться убедительными, но – вот странно - корпоративное врачебное сообщество откровенно смеялось над Земмельвайсом, считая его идеи – несусветной глупостью недалекого провинциала, мнящего о себе невесть что. Среди его противников был и авторитетный Р. Вирхов, слово которого было в медицине практически последней инстанцией. Доктор Клейн, директор клиники, в которой Земмельвайс работал, буквально запретил ему публиковать революционную статистику снижения смертности, заявив, что «считает такую публикацию доносом».
 

В глазах мировой профессуры он по-прежнему был провинциальным лекарем, слишком мелкой фигуркой для того, чтобы учить мэтров, мнивших гулливерами именно себя. Тем более, чего-то требовать от врачебного сообщества. Тем более - требовать в ультимативном тоне. Его открытие противоречило большинству тогдашних теорий, поэтому работы Земмельвайса не производили на мировую медицинскую общественность никакого эффекта. Все оставалось по-прежнему: в большинстве клиник Европы врачи не дезинфицировали руки, пациентки умирали, и это считалось нормой.
 

Дружный отпор коллег

 

Несмотря на то, что смертность в клинике резко снизилась, в 1849 г. И.Ф. Земмельвайс за «вызывающую деятельность» был уволен директором Клейном. Доктор вернулся в Пешт, заняв место акушера больницы Святого Рохуса. В 1855 г. он стал профессором акушерства в Пештском университете. Но почти презрительное отношение врачей-современников к его идеям сохранялось и продолжало угнетать акушера. Он публиковал статьи – их игнорировали. Он выпустил за свой счет труд (позже ставший классическим):  «Этиология, сущность и профилактика родильной горячки» (1861). Книга убедила немногих, большинство специалистов оставались противниками его идей. Ох уж это самомнение лилипутов!
 

В 1861-1862 гг. Земмельвайс написал несколько писем: четыре из них он направил известным врачам и одно общее, - адресовал всем акушерам Европы, предупреждая, что вынужден будет обратиться к общественности с предупреждением об опасности немытых рук акушеров. Письма определили ту черту, которая окончательно отделила врача от современного ему медицинского цеха. Ученых, к которым обратился Земмельвайс, шокировал его тон. В европейских журналах вышло несколько негативных отзывов о его книге, против новатора восстали едва ли не все светила медицинской Европы. Для опровержения его теории использовались фальсификации и подтасовки. Некоторые врачи, внедрив в клиниках «стерильность по Земмельвайсу», в отчетах объясняли снижение смертности - применением собственных теорий (например, проветриванием палат – «миазмов» же стало меньше). Подделывалась статистика. Разумеется потом, когда на теорию Земмельвайса стали смотреть более внимательно, мгновенно нашлись те, кто попытался оспорить приоритет открытия венгерского врача.
 

В психиатрии и психологии известен так называемый «эффект леди Макбет» (или «синдром Понтия Пилата») — феномен психики, состоящий в символической связи между физической чистотой и чистотой побуждений. Тот, кто, испытывает стыд, стремится вымыться, то есть – буквально смыть свои грехи, очиститься. Современники Земмельвайса стыда не испытывали и – соответственно – рук не мыли. Ведь открытие венгерского доктора, по сути, было приговором всей концепции родовспомогательной системы, всем акушерам, продолжавшим работать по-старому, без обиняков назвав их убийцами, констатировав то обстоятельство, что жизнь этих врачей была посвящена уничтожению женщин и детей. (Немецкий акушер Г. Михаэлис, применив идеи Земмельвайса на практике в порядке эксперимента, получил отличный результат. Осознав, что за свою профессиональную карьеру он стал причиной тысяч смертей, Михаэлис покончил с жизнью самоубийством). Вымыть руки перед манипуляцией для акушеров старой школы, видимо, означало не только признание чужой правоты, но и того обстоятельства, что вся их жизнь была не врачеванием, а смертоубийством.
 

Он не вынес травли

 

Все эти события сказались на характере Земмельвайса. Действительно, трудно стучаться в двери, за которыми над тобой потешаются. Презрительную критику и травлю он переживал глубоко и мучительно. Все чаще врач прибегал к алкоголю, постепенно превратившись в угрюмого раздражительного ворчуна, постоянно погруженного в мрачные мысли и регулярно разражавшегося сварливыми взрывами бурного негодования по адресу своих оппонентов. Из некогда элегантного мужчины он превратился в седого дряхлеющего обрюзгшего человека, выглядящего значительно старше своих лет, плохо следящего за собой.
 

Изменения состояния и личности доктора стали причиной тревоги его семьи. Ведь он действительно уже был нездоров. Коллега Земмельвайса по университету врач Я. Баласса рекомендовал направить его в психиатрическую лечебницу. В июле 1865 года доктор Ф.Р. фон Гебра обманом завлек его в сумасшедший дом (местечко Дёблинг близ Вены). Когда Земмельвайс попытался сопротивляться, служители избили его, одели в смирительную рубашку и поместили в темную каморку. Ему были прописаны слабительные и обливания холодной водой. Через две недели доктор умер - в сумасшедшем доме (что, разумеется, стало тогда подтверждением правоты лилипутов от науки). Незадолго до этой госпитализации, во время одной из последних операций, он порезал палец. Простой панариций привел к развитию абсцесса грудных мышц, прорвавшегося в плевральную полость.
 

 Земмельвайс умер от сепсиса, который был причиной гибели сотен тысяч женщин. «Очень маленькие животные» все-таки съели и доктора. Они съели его дважды: сначала фигурально - уничтожив его репутацию ученого, потом буквально - как живого человека. При вскрытии у врача была обнаружена водянка головного мозга – диагностически неспецифический признак, не позволяющий судить об этиологии его психиатрической проблемы достоверно.
 

В 1891 г. тело Игнаца Филиппа Земмельвайса перевезли в Будапешт. На пожертвования врачей всего мира в 1906 г. ему поставили памятник, на котором написано «Спасителю матерей».
 

Игорь ЯКУШЕВ,

Доцент Северного государственного медицинского университета

Архангельск