Путь учёного, освящённый добротой и болью

Академику РАН, иммунологу-онкологу Гарри Абелеву (1928-2013) в этом году исполнилось бы 90 лет

Гарри Абелев первым в мире был удостоен международной премии и золотой медали за исследования в области иммунологии рака. Он был членом Нью-Йоркской академии наук, председателем экспериментального совета Европейской ассоциации исследований рака, лауреатом Государственной премии СССР – всех его отличий и регалий не перечесть. И вместе с тем, судьба его была очень не простой, а потому и писать о нём нелегко…

С юношеских лет

Никто ни в школе, ни дома не придал особого значения, что, будучи восьмиклассником, Игорёк – так друзья и домочадцы называли Абелева – сколотил кружок из своих сверстников, увлекавшихся биологией. Ребята читали и обсуждали труды Сеченова, Бехтерева, Павлова. Неизвестно, как сложилась судьба каждого кружковца, а вот Гарри Абелев, выросший в скромной, ничем не отличавшейся московской семье, стал учёным с мировым именем.

Яркие способности юноши проявились уже на первых курсах биолого-почвенного факультета Московского государственного университета. С первых дней студенчества молодой Абелев организовал кружок любителей биологии. Повезло Гарри с педагогами. Например, профессор С.Васильев охотно открывал молодым студентам тайны биологии, о которых ничего не было в учебниках.

На 3-м курсе Абелев твёрдо решил своё будущее связать с биохимией и каждую свободную минуту проводил в лаборатории, где под руководством профессора А.Белозерского осваивал сложные иммунохимические реакции.
По окончании университета, увы – способный и перспективный Гарри остался без работы. И посчитал великим счастьем, когда наконец удалось устроиться в НИИ эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф.Гамалеи. Взяли его не научным сотрудником и даже не лаборантом, а препаратором. И всё же эта была удача, ведь попал он в отдел, возглавляемый Львом Зильбером, учёным с мировым именем.

Увлечённость делом –путь к открытию в себе таланта

Зильбер тут же оценил способности нового сотрудника и помимо основных обязанностей нередко привлекал его к чисто научной работе. С огромным интересом Гарри взялся за порученное ему изучение сравнительного анализа между нормальными и патологическими клетками печени. Молодой исследователь убедился, что специфический белок альфа-фе-топротеин синтезируется только её патологическими клетками. Может эта их особенность, признак серьёзного заболевания печени? Дальнейшие исследования убедили Абелева, что производится альфа-фетопротеин эмбриональными клетками печени и может служить показателем её злокачественного происхождения.

Практически одновременно с Абелевым и независимо от него в Астрахани профессор Ю.Татаринов также синтезировал эмбриональный белок печени, характерный для раковой опухоли. Таким образом, оба они оказались пионерами, впервые определившими рак на молекулярном уровне. Их исследование было занесено в Реестр открытий СССР. В те 60-е годы прошлого столетия об этом новом методе диагностики в онкологии заговорили во всём мире. Правда, позже научные интересы обоих учёных несколько разошлись. У каждого оказались свои исследовательские задумки. Но добрые отношения между ними сохранялись.

Абелев оказался однолюбом в науке, и проблемы, связанные с изучением альфа-фетопротеином, остались стержнем его профессиональных интересов. Углублённое изучение особенностей этого белка подтвердило его роль маркёра рака печени. В дальнейшем посредством обычного анализа крови Гарри Израилевич вместе со своими коллегами отрабатывал тот же метод исследования и при некоторых других локализациях злокачественных опухолей. Так в онкологии родилось новое им-муномолекулярное направление диагностики.

Лавры сплетаются ...с терниями

После кончины Л.Зильбера руководство отделом вирусологии и иммунологии перешло Г.Абелеву. К этому времени имя его было уже у всех иммунологов на устах. Но широкое признание теории молекулярной диагностики злокачественных опухолей на характере его изобретателя никак не сказалось, не сделало его ни высокомерным, ни малодоступным, ни оракулом неоспоримых истин. И не ждал он за своё открытие ни почестей, ни наград. Когда ситуация требовала, работал рядом с другими сотрудниками на овощной базе, зимой колол лёд на подходе к зданию райкома партии. Не отличался Абелев и публичностью. Чрезвычайно редко выступал перед широкой аудиторией. Но студентам (помимо основной своей работы, он вёл курс в университете) охотно рассказывал об основах молекулярной диагностики злокачественных опухолей.

Вот только отличался он тягой к внутренней свободе. Но эта черта характера обошлась ему дорого. Ещё в школьные годы к нему подбирались представители определённых органов, предлагая стать осведомителем. Гарри толком так и не понял, что от него хотят. Но, когда волей трудов своих оказался он в зените славы, к нему снова стали подбираться. В 1967 г. Абелев должен был лететь в США, где ему предстояло председательствовать на международном симпозиуме, посвящённом его раково-эмбриональной теории. Но он категорически отказался от поездки, поскольку ему было предложено по возвращении написать отчёт об отношении к нашей стране американских коллег, с которыми доведётся общаться. «Это не по моей профессии», – последовал ответ. Подобные предложения Абелеву поступали не раз. Но принципов своих он не менял. В итоге его фамилия выпала из списка кандидатов, чьи имена были представлены к избранию в члены-корреспонденты АМН СССР. Вдобавок он стал, как принято говорить, невыездным. Гарри Израилевичу запретили поехать даже на вручение ему награды международной ассоциации, занимающейся исследованиями альфа-фетопротеинов.

Надо сказать, директор НИИЭМ им. Н.Ф.Гамалеи О.Бароян, высоко ценивший Гарри Израилевича как талантливого учёного и в своё время во всём его поддерживавший, почувствовав, что отношение органов, от которых в какой-то мере зависел сам, тоже изменил своё отношение к Абелеву. И из проявлений верноподданичества решает расформировать отдел вирусологии и иммунологии, работой которого все годы немало гордился. Несомненно, Бароян, человек умный, понимал, что не режут курицу, несущую золотые яйца, но в сложившейся ситуации, видно, посчитал для себя выгодней держать нос по ветру. Опустим негативные подробности, которые пришлось в этот период пережить Гарри Израилевичу. Все знали, что по своему характеру он был человеком миролюбивым и не имел обыкновения воевать с начальством. Но когда рушилось дело его жизни и его коллег, с которыми многие годы бок о бок работал, и которых тоже ожидало увольнение, Абелев счёл долгом отстоять и их и свои права. Много унижений пришлось при этом пережить. Но даже в тот самый тяжёлый период своей жизни, когда в разных инстанциях пришлось воевать за судьбу своего отдела, над которым по сути уже был занесён меч, Гарри Израилевич и его соратники не переставали работать. Завершались проводившиеся эксперименты по иммунологической диагностике рака, они уже практически были готовы к переносу в клинические условия. И это, в какой-то мере, заставило Абелева обратиться к директору Всесоюзного научного онкологического центра Н.Блохину. После длительных переговоров он принял к себе Абелева со всей его командой и, естественно, оказался в выигрыше. Поначалу там раково-эмбриональную методику стали применять при подозрении у больных злокачественных образований печени, а затем и при диагностике ряда других локализаций опухоли.

Вероятно, прежде чем поставить точку в истории развития эмбриональной теории диагностики рака, следует подчеркнуть, что иммуномолекулярный метод, разработанный Абелевым и его соратниками, стал важной страницей медицинской науки и вошёл отдельной главой в учебник по онкологии. Сам же Гарри Израилевич до конца своей жизни не изменял своему характеру и проявлял гражданскую принципиальность даже тогда, когда дело касалось общественных интересов. Приведём один лишь пример. Широко известно письмо 10 академиков В.Путину (2007), в котором они выражали обеспокоенность возрастающей клерикализацией общества. Наряду с Абелевым (он в то время уже был академиком РАН), письмо подписали А.Воробьёв, лауреаты Нобелевской премии Ж.Алфёров, В.Гинзбург. (Любопытно, будь Абелев жив, что бы он написал сегодня В.Путину на ту же тему?)

Порывы души требуют выхода

Работая в Институте канцерогенеза онкоцентра и продолжая исследовать тонкости молекулярной диагностики рака, Абелев одновременно проявил себя ярким публицистом и вдумчивым аналитиком науковедения. Видимо, велика была потребность выплеснуть всё, что отложилось в душе. В своих книгах «Очерки научной жизни», «Этические проблемы современной российской науки», не говоря уж о статьях с описанием своего изгнания из института эпидемиологии и микробиологии, Абелев писал, как зло отразилась лысенковщина на развитие отечественной науки.
Логично привести здесь некоторые отклики на эти его работы. Коллега Гарри Израилевича М.Ульянкина в своей рецензии «Книги, освящённые добротой и болью» писала, что даже те публикации, в которых он описывал свалившиеся на него невзгоды, проникнуты добротой к людям. А один из крупных микробиологов Л.Фонталин в своей рецензии «Учёный и время» в ответ на книгу «Очерки научной жизни» отмечал, что, будь Абелев человеком иного характера, он вступил бы в партию, подлаживался к начальству и получал бы взамен и новейшее оборудование для своих лабораторий и всякие личные блага. Но всё это было не в его характере. Даже в самые трудные дни жизни, когда перед ним стояла реальная угроза остаться без работы, он думал только о дальнейшем развитии молекулярной диагностики рака и мысли не допускал покинуть родную страну.

Профессор А.Гудков, ученик и ближайший друг Гарри Израилевича, в последние годы работающий в Нью-Йорке, писал: «Не существует объективного способа оценить величину открытия Абелева в формировании диагностики опухолей». И далее: «Рядом с ним всегда был мир, мир без склок и злобы, без подковёрной конкуренции. К сожалению, для молодёжи, даже слушавшей его лекции, он был уже фигурой из прошлого. А мне бы так хотелось, чтобы сегодняшние врачи оценили влияние этого человека на науку».

Узнав о кончине Абелева, Гудков написал: «Ушла эпоха, умер выдающийся естествоиспытатель, один из тех редчайших, кто по-настоящему меняет мир вокруг себя». И кончает некролог словами «Какое счастье, что он, этот неустанный воитель, жил и работал среди нас. Лично для меня он – живая часть моей судьбы».

Марина МЕЛКОНЯН, внешт. корр. «МГ».