Шаги к бессмертию

Вся современная реаниматология базируется на его трудах

Уже 15 лет как нет среди нас Владимира Неговского (1909–2003). Но его открытия, признанные во всём мире, останутся в медицине навсегда. Семьдесят лет своей жизни он отдал патологической физиологии.

Меж колонн храма Христа Спасителя

Родился Неговский в небольшом малоприметном украинском городке Козелец. Родители были учителями. Жила семья более чем скромно. Девять детей непросто было одеть, накормить, обучить. И Володя не гнушался летом подрабатывать пастухом. Сейчас уже невозможно установить, что послужило причиной его заболевания костным туберкулёзом. Известно только, что он перенёс семь операций, и небольшая хромота сохранилась на всю жизнь.

Как рассказывал сам Неговский, длительное общение с врачами определило его намерение связать своё будущее с медициной. В Москву Владимир приехал на двух костылях. В городе ни родных, ни знакомых. И он, благо дело было летом, шесть ночей провёл меж колонн храма Христа Спасителя (в 20-е годы разрушительная большевистская сила его ещё не коснулась). А с утра шёл сдавать приёмные экзамены в медицинский факультет Второго московского университета. Казалось, ему не преодолеть конкурса – 10 человек претендовали на одно место. Тем не менее, молодой Неговский успешно сдал приёмные экзамены и с гордостью известил родителей, что стал студентом (интересно, принял ли бы сегодня мединститут при таком конкурсе абитуриента на костылях да ещё из глухой провинции?)

Идея оживить человека

С дипломом врача Владимир некоторое время проработал на селе. Но начитавшись литературы о потустороннем мире, хотя и относился к нему более чем скептически, оказался во власти идей не пускать умирающего туда, где жизни нет. И был вполне удовлетворён, оказавшись младшим научным сотрудником в Институте экспериментальной физиологии и терапии, которым в то время руководил С.Брюхоненко, создатель одного из первых аппаратов искусственного кровообращениями и где, как молодой Неговский слышал, занимаются экспериментами по оживлению организма. Но надолго Владимир там не задержался – был глубоко разочарован откровенным очковтирательством, которым занимались в институте. К приезду гостей сотрудники демонстрировали своё искусство оживления собак. Но едва гости уезжали, животные, уже «экспериментаторов» не интересовавшие, погибали. Эти фокусы в коллективе окрестили трудно расшифруемым словом «грандвтиогомом».

Короче, атмосфера, царившая в этом учреждении, была Негов-скому не по душе. И он обращается в руководящие инстанции страны с просьбой создать самостоятельное научное подразделение, которое занималось бы оживлением организма. Надо полагать, обоснования его были достаточно убедительны, коль в 1936 г. появилась лаборатория с длинным и мудрёным названием «Восстановление жизненных процессов и явлений, сходных со смертью». Её сотрудниками стала небольшая горстка исследователей, как и Неговский, фанатично преданных идее оживления человека. Симптоматично, что лабораторию под своё крыло взял директор Института нейрохирургии Н.Бурденко.

Но поначалу на пути реализации замыслов Владимира Александровича и его товарищей было больше шипов, чем роз. На первых порах их нередко преследовали неудачи. Даже выдающийся патолог Ипполит Давыдовский относился к идее оживлять умирающего весьма скептически и самого Неговского называл не иначе как великим фантазёром. Но, подстёгиваемый неверием и усмешками оппонентов, он продолжал свои эксперименты. Изучая стадии гибели организма и изменения, которые в это время происходят в нём, постепенно привели Владимира Александровича к выводу, что остановку биения сердца ещё нельзя, как традиционно считалось, принимать за окончательное умирание. Надо продолжать биться за жизнь пока не «замолчит» мозг. Только это последний аккорд.
Сегодня даже для начинающего реаниматолога альфой и омегой служат представления о разнице между клинической и биологической смертью, и он знает, что когда наступает первая её стадия, то есть клиническая, в запасе есть ещё несколько минут, чтобы восстановить жизненные функции организма и не дать мозгу умереть. А в те годы, когда Неговский на основании своих исследований доказывал эти закономерности, даже понятия «реаниматология» не существовало.

С напористостью танка

Когда грянула Великая Отечественная война, молодой доктор медицинских наук Владимир Неговский с двумя своими соратниками добился направления в полевые госпитали. И первым пациентом, которого им удалось вернуть с того света, оказался танкист, лицо и тело которого изуродовал огонь. Видеть эту картину само по себе было тяжким испытанием. Но когда жизнь человека на волоске, не до эмоций. И Неговский с его помощниками пустили в ход все наработанные ими средства оживления организма, сотни раз испытанные в экспериментах. На глазах молодой танкист оживал. Прямая линия на ЭКГ постепенно обретала изгибы, дыхание раненого становилось более ровным.Человек приходил в себя. В истории реаниматологии сохранилось его имя – Валентин Черепанов. Прожил он долгую жизнь, работал на заводе в родном Дзержинске под Нижним Новгородом. И до конца дней своих не прерывал дружбы с Владимиром Александровичем.

Из официальных источников известно, что та же врачебная бригада Неговского во время войны вернула к жизни 51 погибавшего раненого. Неговский-врач доказал, что оживление человека не фантазия. Но Неговский-учёный понимал, что, если скороспелый выход в практику во время войны ещё как-то допустим, то внедрение тех же реанимационных экспериментов в клинику требуют дополнительных углублённых исследований. И снова с напористостью танка Владимир Александрович кидается в бой. Добивается расширения своей лаборатории, придания ей статуса самостоятельного учреждения. В её стенах продолжают изучать особенности клинической смерти и все изменения, происходящие в этом состоянии в коре мозга. Исследователи доказывают, в частности, что дольше всего в процессе его умирания сохраняются слуховые восприятия. Одновременно изучаются меры оживления организма, находящегося в одном шаге от смерти. Большим подспорьем стала разработка ближайшим соратником Неговского Н.Гурвичем первого импульсного дефибриллятора желудочков сердца.

Но как порой бывает в учёной медицинской среде, и на этом этапе нашлось немало хулителей работ Неговского и его группы, которые не без усмешки относились к утверждению о существовании двух видов смерти: клинической и биологической. Грозились даже закрыть лабораторию за ненадобностью. Не  слишком лестной критике была подвергнута и первая книга Неговского тоже с длинным названием «Восстановление жизненных функций организма, находящихся в состоянии агонии или клинической смерти», которая, к слову, тут же была переведена и опубликована в журнале American Review of Soviet Medicine.И хотя работами лаборатории по монографиям Владимира Александровича заинтересовались во многих европейских странах, на зарубежные конгрессы, даже туда, где ему предстояло председательствовать, его долго не пускали.

Однако сбить Неговского с пути было не просто. Своей энергией, убеждённостью в правоте своей он пробился в клиники. И список людей, вернувшихся с того света благодаря разработанным реанимационным мерам, всё разрастался. Одного только лауреата Нобелевской премии знаменитого физика Ландау Владимир Александрович несколько раз выводил из состояния клинической смерти. И после четвёртого возвращения с того света он прожил ещё 6 лет.

Завоёвывая своё место в медицине

Только в 1961 г. на международном конгрессе травматологов в Будапеште, в котором, наконец, участвовал Неговский, понятие «реаниматология», которое он ввёл (в основе его латинское слово animatio – оживление), официально обрело право гражданства. И имя создателя этой науки и в Советском Союзе и за рубежом обретало всё большую известность. У Владимира Александровича появились последователи. В стране создавались циклы обучения врачей новой специальностью. Постепенно реаниматология и её принципы завоёвывают в медицине своё место. Глубокое своё уважение Неговскому выразил Уильям Шумейкер, крупнейший американский учёный в области теории и практики метаболизма: «Профессор Неговский – великий первооткрыватель… Я считаю себя одним из его учеников, который всегда будет ощущать силу его личности и огромный его вклад в науку». Более того, на достаточно высоком уровне Владимиру Александровичу предложили вместе с его лабораторией переехать на работу в США. Надо ли добавлять, что Не-говский отверг это приглашение. А вот другой любопытный эпизод из его биографии. Профессор из Екатеринбурга Э.Николаева вспоминает о симпозиуме по терминальным состояниям, состоявшемся в 1964 г. Гвоздём программы была демонстрация собаки, которая после сеанса гипотермии впала в клиническую смерть. Когда все приборы выписали прямую линию, участникам симпозиума предложили отобедать. Нашлись однако сомневающиеся (а вдруг подменят собачку?), которые не покинули демонстрационный зал.

Когда после перерыва он вновь заполнился, присутствующие разразились долгими овациями. Наконец в 1965 г. лаборатория Неговского получила статус института. В составе АМН СССР создаётся первый в мире НИИ общей реаниматологии,занимающийся фундаментальными и прикладными исследованиями в области реанимации и анестезиологии. И Владимир Александрович, уже лауреат многих высоких премий, не покидал его до конца своей долгой жизни. Сотрудники Неговского без всякого пафоса и лести называли его гением. Сам Владимир Александрович был противником любой помпезности и пышных поздравлений. И, как вспоминает его дочь, уклонялся от любых юбилейных торжеств. Характерно, в институте Неговского долго не знали, что ему из Италии переслали изданную в 1974 г. книгу «Великие медики ХХ столетия», в которой его назвали Padre Reanimazzioni и в которой его имя стояло в одном ряду с Рентгеном, Флемингом, Фрейдом…

Обыкновенный человек

Да, в науке Неговский несомненно был гением, а в жизни – обыкновенным человеком со всеми своими недостатками и достоинствами. Бывал резок. Но к голосу даже тех, чьи воззрения не совпадали с его мнением, всегда прислушивался. Старший научный сотрудник НИИ общей реаниматологии Маргарита Богушевич, 45 лет проработавшая рядом с Неговским, вспоминает, что он никаких послаблений для своих родственников не допускал. Дочь его, Алла, тоже врач, хотела пойти по стопам отца, но Владимир Александрович категорически заявил: «В жизни надо самой пробиваться!» То же повторилось, когда единственный внук оканчивал мединститут.

При некоторой внешней своей грубоватости, Неговский млел при звуках музыки Баха, мог подолгу стоять перед картинами итальянских средневековых мастеров, не отказывал себе в удовольствии поухаживать за красивыми женщинами. И вероятно образ «обыкновенного гения» получился бы слишком суховатым, если не сказать об этих, присущих обыкновенному человеку штрихах характера, о которых автору этих строк при встрече с ним самой довелось убедиться.

И последнее, о чём хочется сказать. Хотя герой нашего очерка всячески избегал празднование своих юбилеев, реаниматологи не могли обойти столетие своего padre, до которого тот, увы, не дожил чуть более 5 лет. И на посвящённой ему торжественной научной конференции в ряду многих выступлений в честь Учёного и Человека выступил и ведущий в США реаниматолог Питер Сафари: «Я учился на ваших концепциях и на ваших видениях».


Марина МЕЛКОНЯН, внешт. корр. «МГ».
Москва.