Профессор Роландо Дель Маэстро: Плох тот учитель, которого не превзошёл ученик

Разностороннего человека, имеющего достижения в разных областях, называют ренессансной личностью. Её эталоном являются титаны эпохи Возрождения, такие как Леонардо да Винчи и Микеланджело. Можно с уверенностью сказать, что подобной личностью является директор Центра исследования нейрохирургической стимуляции Монреальского неврологического института (МНИ), председатель постоянного комитета Ослеровской библиотеки истории медицины, почётный профессор нейроонкологии и истории медицины Университета Макгилла Роландо Дель Маэстро (Rolando Del Maestro). Нейрохирург, прооперировавший около 6 тыс. больных с мозговыми опухолями, с юности увлечён творчеством да Винчи. Им собрана уникальная библиотека, в которой имеются труды Леонардо, переведённые на разные языки, и литература о нём.

Он был куратором множества выставок об искусстве и анатомических увлечениях Леонардо, а также выставок по истории нейроонкологии. «Леонардо да Винчи в поисках души» – так называлась его лекция для студентов Первого Московского государственного медицинского университета им. И.М.Сеченова. В Национальном медицинском исследовательском центре нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко он выступил с докладами о вкладе канадских учёных в нейроонкологию и о подготовке нейрохирургов. Корреспондент «МГ» попросил его рассказать о своём жизненном пути и о своей деятельности как специалиста в области нейроонкологии.

– Я родился в 1948 г. в маленьком городке Борготаро в провинции Парма, – сказал Дель Маэстро. – Он находится рядом с железнодорожным мостом, имевшим стратегическое значение. Во время Второй мировой войны англичане его разбомбили, заодно основательно разрушив сам город. Когда отец вернулся с фронта домой, работы не было. В витрине магазина кто-то повесил объявление, что можно приехать в Канаду по рабочей визе. Шестеро мужчин из нашего городка, включая моего отца, решили попробовать. В марте 1951 г. он начал работать на канадской ферме, а все деньги отправлял домой, чтобы мы с мамой смогли к нему присоединиться. К Рождеству мы были уже в Канаде. Все итальянцы жили вместе в одном доме, и только отец был женат. Мама готовила и стирала для всех. Так что у меня было шестеро отцов (смеётся. – Б.Л.). К сожалению, отец рано умер. Мать хотела, чтобы сыновья (я и мой младший брат) имели хорошую работу – я должен быть врачом, а брат – дантистом. У меня же были другие планы. В школе я ходил в поэтический кружок и решил стать поэтом. Когда мама об этом услышала, с ней случилась истерика. Ради неё я поступил на медицинский факультет. Если бы я решал сам, то занимался бы изобразительным искусством, был бы, наверное, искусствоведом. В колледже на меня сильно повлиял профессор психологии Ярослав Гавелка (J.Havelka), эмигрировавший из Чехословакии. Его интересовало творчество. Что оно собой представляет? Он считал эталоном творческой личности Моцарта, а я с ним не соглашался, считая самым творческим человеком Леонардо да Винчи. В интернатуре я так составлял график дежурств, чтобы каждый понедельник ездить в Торонто послушать оперу, а это 2 часа на автомобиле от Лондона, провинция Онтарио, где я жил. Помню постановку «Бориса Годунова» Мусоргского.

– Почему вы выбрали нейрохирургию?

– Я хотел изучать мозг, так что выбор был между неврологией и нейрохирургией. Я решил, что, став нейрохирургом, смогу знать мозг не хуже невролога, а также оперировать. Мозговые опухоли заинтересовали меня потому, что они отбирают вашу душу, то, кем вы являетесь. Как этого не допустить? Моим учителем по нейрохирургии был Чарльз Дрейк, а по неврологии – Генри Барнетт. По их рекомендации я провёл 2 года в Упсале, в Швеции, изучая биохимию опухолей мозга. В 1980 г. защитил на эту тему кандидатскую диссертацию (Ph.D – аналог российского доктора наук). На следующий год я получил место в больнице Виктории в Лондоне, Онтарио, где проработал почти 20 лет. Я создал там лабораторию по изучению мозговых опухолей, оборудовав её на собственные деньги.

– Почему вы уехали в Монреаль?

– По двум причинам. Во-первых, меня пригласили возглавить новый центр по изучению мозговых опухолей в Университете Макгил-ла. Этот университет значительно больше, а в МНИ много исследователей, с которыми можно сотрудничать. Во-вторых, я не чувствовал поддержки. Работал в трёх больницах и лаборатории. Вначале моя жена Памела была против переезда, поскольку её семья жила рядом с Лондоном. И я решил встретиться с директором клиники, хирургом, и попросить о помощи – нужно было найти детского нейрохирурга вместо моего напарника, уехавшего в США. «Кладбища полны людей, считавших себя незаменимыми», – ответил он. После этого Памела сказала, что надо немедленно уезжать. Узнав о моём отъезде, заведующий отделом пришёл к нам домой в воскресенье, пытаясь убедить меня остаться. Но решение было принято, и оно было правильным. Кроме того, в 1998 г. умер мой учитель доктор Дрейк. На моё место в Университете Западного Онтарио взяли троих нейрохирургов. Лабораторию некому было передать, и её пришлось закрыть. В Монреале я не повторил этой ошибки.

– Чем примечателен ваш монреальский период?

– Я здесь много оперировал, создал лабораторию нейро-онкологии и подготовил много нейрохирургов. Лабораторией руководит мой ученик Кевин Петрекка (K.Petrecca), который возглавляет сейчас нейрохирургическую службу МНИ. Наверное, моё главное достижение в МНИ – создание академической программы по мозговым опухолям, включающей исследовательскую работу, хирургию, преемственность в лечении больных, взаимоотношения с радиологами и т.д. Раньше МНИ был известен своими работами по эпилепсии, а сейчас – по нейроонкологии. И я сыграл роль в этих переменах. В Университете Западного Онтарио я тоже подготовил много нейрохирургов.

– Вы также создали Канадский фонд по мозговым опухолям. Зачем?

– После возвращения из Швеции мне стало понятно, что научные исследования опухолей мозга плохо финансируются, такие больные не обучаются, и в Канаде нет организации, которая бы о них заботилась. У дочери одного из моих друзей развилась неоперабельная опухоль – глиома ствола мозга. После её смерти в 1982 г. мы втроём – отец девочки, я и моя жена – решили создать фонд помощи таким больным (Brain Tumour Foundation of Canada). Его задачами являются поиск способов лечения опухолей мозга и просвещение самих больных и их родственников. Памела написала книгу для больных, переведённую также на французский язык. В течение 10 лет я был президентом фонда. Сейчас его ежегодный бюджет составляет 3-5 млн канадских долл. Это частные пожертвования. Фонд имеет офисы и группы поддержки по всей Канаде, даёт гранты на проведение исследовательских работ. Я считаю это своим главным достижением.

– Достигнув пенсионного возраста, вы сразу ушли из клинической нейрохирургии. С чем это связано?

– На этот шаг я решился по двум причинам. Во-первых, чтобы заняться тем, что хотел делать в молодости – изучать творчество Леонардо, эпоху Ренессанса, историю медицины. Много лет я делал то, чего хотела моя мама, а теперь могу делать то, что хочу я. Во-вторых, чтобы больше времени проводить с семьёй, с тремя детьми и пятью внуками.

– Дети пошли по вашим стопам?

– Нет, один сын стал теоретическим физиком в Вермонте, другой работает в компании Уолта Диснея в Калифорнии, а дочь стала директором школы.

– Чем всё-таки вызван ваш неугасающий интерес к Леонардо?

– Меня всегда интересовал процесс творчества. Когда я занимаюсь нейрохирургией, я изучаю мозг с точки зрения анатомии, хирургических доступов, нейроонкологии. Но есть другой аспект мозга, связанный с творчеством, который мне непонятен. Возможно, сейчас я приближаюсь к пониманию мозга с этой стороны. Каким образом он становится творческим?

– Вы думаете, что когда-нибудь поймёте?

– Поиск продолжается.

– Почему вы создали центр нейрохирургической симуляции?

– Симуляция также является креативной – необходимо создать виртуальную реальность, оценить её и убедить других в том, что работа на тренажёрах является важным аспектом преподавания. Требуется кооперация с инженерами. Другая причина – мне хочется быть в контакте с молодёжью, хочется учить. Именно поэтому я сотрудничаю с Ослеровской библиотекой. Мы пытаемся заинтересовать историей медицины студентов-медиков. В нашей библиотеке множество книг творческих людей. Именно книги – суть творчества. Можно видеть его в живописи, скульптуре и т.д., но оно есть и в знаниях, содержащихся в книгах.

– К сожалению, часы на преподавание истории медицины сокращаются. Почему этот предмет вы считаете нужным?|

– Не зная прошлого, не поймёшь будущего и будешь постоянно повторять чужие ошибки. Есть и этический аспект. Кроме того, история медицины показывает, что мы не настолько умны, как нам кажется. Наши предшественники были ничуть не глупее. Как говорил Ньютон, «я вижу дальше, потому что стою на плечах гигантов».

– Но пигмей на плечах гиганта видит дальше гиганта...

– Как раз об этом писал Леонардо: «Плох тот ученик, который не превзошёл учителя». А я его перефразировал: «Плох тот учитель, которого не превзошёл ученик». Сделать так, чтобы мои студенты были лучше меня, всегда было моей целью. Мне кажется, я её достиг.

– Какое у вас кредо?

– Могу процитировать слова французского поэта Поля Валери, ставшие эпиграфом моей лекции о Леонардо: «От человека остаются мечты, вдохновлённые его именем, и труды, которые делают это имя символом восхищения». Некоторые свои мечты, такие как создание Канадского фонда по опухолям мозга и обеспечение лучшей жизни для больных с этими опухолями, мне удалось осуществить. Как мне кажется, мои труды, такие как создание лаборатории нейроонкологии и центра нейрохирургической стимуляции, не были напрасными. Не говоря уже о том, что я прооперировал тысячи больных.

Беседу вёл
Болеслав ЛИХТЕРМАН,
корр. «МГ».