«Потаенная столица Европы»

Прага обязана своим неповторимым обликом «странному» императору Рудольфу II

Первые сведения о поселениях на территории нынешней Праги относятся к VI в. В Х в. город стал столицей Чехии. В XII в. Карл IV решил сделать его столицей Священной Римской империи – случай исключительный: прежде монарх не имел постоянной резиденции. Прага в течение некоторого времени даже конкурировала с Парижем за звание столицы Европы. Смерть Карла IV оборвала карьеру города. Оказавшись вне первой волны глобализации, в XVI в он стал стагнировать. Возможно, Праге была суждена судьба столиц русских княжеств – Суздаля, Ростова Великого, Владимира (если брать европейские аналоги, – Велико Тырново, столицы Второго Болгарского царства и Ахена, столицы Шарлеманя). Но в конце XVI в. этот город привлек  внимание императора Священной Римской империи  Рудольфа II.
 

                            Прообраз «Силиконовой долины»
 

Монарх был человеком образованным (говорил на французском, испанском, немецком, латинском, итальянском и чешском языках, разбирался в искусстве, математике, физике, алхимии, астрономии), но странным. Немецкий историк Ф. Пресс писал: «Он обладал глубоким умом, был дальновиден и рассудителен, обладал волей и интуицией… Но ему был присущ такой недостаток, как робость, причиной которой была его склонность к депрессии. У него развилось стремление к бегству от действительности, выражавшееся в нереальных планах».
 

В 26-летнем возрасте Рудольф II перенес болезнь, сказавшуюся на его психике. Первые признаки душевного расстройства проявились у императора в 1580 г. Замкнутость и нелюдимость отныне сопровождали его почти постоянно, перемежаясь – то периодами адекватного поведения, то - агрессией. Он стал тяготиться приемами, прекратил охотиться, участвовать в турнирах и празднествах. Порой ему казалось, что он «одержим дьяволом», и тогда апатическую депрессию сменяла ярость – император бил посуду, крушил мебель, статуи, рвал картины...
 

 В 1583 г. Рудольф II сделал Прагу столицей. В Вене он не имел сугубой популярности, но в Чехии император произвел хорошее впечатление: о его приветливости говорят многие мемуаристы. Возможно, одной из причин переноса столицы было его желание оптимизировать бюрократическую машину, создать новую придворную элиту. Город считался провинциальным, но на протяжении четверти тысячелетия здесь возводился собор св. Вита (достроенный в ХХ в.), через Влтаву был построен Новый (позже названный Карлов) мост, стоял Страговский монастырь, над рекой высились стены Вышеградской крепости… В Праге император основал кунсткамеру - в нее входили большая коллекция книг, рукописей, часов, научных приборов, картин, монет: 3000 картин и 2500 скульптур, стоивших 17 млн гульденов. Сегодня от собрания остались крохи, которые, тем не менее, позволяют говорить о том, что Рудольф разбирался в искусстве. Его галерея отличалась от современных ему собраний других монархов, хотя он собирал и гвозди ковчега Ноя. Ко двору король пригласил ученых мирового уровня (И. Кеплера, коему было обещано 1500 дукатов в год, Т. Браге – ему император посулил аж 3000 дукатов) и деятелей искусства (художники Б. Шпранглер и Дж. Арчимбольдо, скульптор А. де Врис...) Были приглашены астрономы, астрологи, алхимики (англичане Э.Келли - один из прообразов доктора Фауста, и Дж. Ди, занимавшиеся также серьезными математическими и астрономическими изысканиями), оккультисты и некроманты. Резиденция императора стала центром алхимии. Рассчитывая найти эликсир бессмертия и философский камень, Рудольф создал в XVI в прообраз Силиконовой долины: разницы между химией и алхимией, астрологией и астрономией еще не было. Этот научный коллектив был первым в мире сообществом подобного типа.
 

Занятия алхимией, магией, астрологией, оккультизмом, коллекции Рудольфа II, его зверинец (лев, леопарды, орлы) - занимали монарха куда больше, чем государственные дела. У него была огромная конюшня, император сам ухаживал за лошадьми, но не ездил на них (гороскоп предсказал ему беду, связанную с конями - как Вещему Олегу). Рудольф предпочитал свиту животных и ученых, а не придворных и вельмож. Со временем государственные дела ему так надоели, что император занимался ими лишь «из ненависти к секретарям, чтобы все перепутать».
 

Его психическое состояние претерпевало радикальные и непредсказуемые изменения: монарх мог быть то безутешно печален, то неудержимо агрессивен; чему сопутствовала мания преследования, сопровождавшаяся местью воображаемым врагам за их мнимые прегрешения. Период возбуждения сменялся апатической депрессией: король никого не подпускал, не занимался делами. Его аудиенции можно было ожидать неделями. Иногда, впрочем, император вел себя нормально, но и в эти моменты предпочитал одиночество. Ухудшение состояния Рудольфа провоцировали стрессы (женитьба его брата на Изабелле Кастильской, по отношению к которой у императора были матримониальные планы, но он не мог решиться на брак; а также женитьба французского короля на Марии Медичи, тоже бывшей предметом марьяжных интересов монарха, долго взвешивавшего плюсы и минусы такого союза).
 

Государственные дела пребывали во все большем нестроении. Народные восстания становились проблемой. Отношения с Портой требовали более четкого принятия решений. Империя оказалась под угрозой, что не слишком занимало Рудольфа. Он по-прежнему искал философский камень и эликсир бессмертия, чистил лошадей, бродил по дворцу в сопровождении льва и леопардов… И понемногу обустраивал Прагу. Интересы императора-алхимика сыграли важную роль в формировании архитектурного облика и мистического антуража этого города, которые часто сливаются воедино, формируя мифы Праги, которых эпоха Рудольфа породила больше, чем любое другое правление – и до, и после... Несколько десятилетий, проведенных Габсбургом в Пражском Граде, отозвались таким количеством легенд, что это дало А. Бретону повод назвать Прагу «потаенной столицей Европы».
 

                          Мифы древней Праги
 

Предания времен Рудольфа стали архетипами города; в них запечатлелась тайная душа Праги – иначе они не сохранились бы в веках, не занимали бы воображение людей, сохраняя мистическую притягательность. Под пражским домом начала XX в. может таиться фундамент века XVI, консервирующий тайну подвала той эпохи, оставляющий простор для художественных домыслов и мистических спекуляций.
 

Одно из привычных мест туристического паломничества – Злата Уличка в Градчанах. Легенда говорит о том, что здесь жили алхимики, искавшие секрет изготовления золота. Миф, конечно. Сначала улица называлась Златницка: тут жили и работали ювелиры. В 1597 г. Рудольф II велел отдать пространство под арками крепостной стены стрельцам Града. Миниатюрные домики, едва превышающие рост человека, пристраивались к стене, что позволяло сэкономить материалы: капитальная кладка становилась четвертой стеной жилищ. Вскоре улочка снова стала ремесленной.  Алхимики Праги жили в других местах.
 

Еще один алхимический адрес – «Дом Фауста» на Карловой площади. Миф говорит, что тут доктор подписал договор с нечистой силой, а когда Дьявол отправил Фауста в ад, в потолке образовалась дыра; и каменщики не могли заделать ее в течение многих лет. В Доме Фауста, действительно, на протяжении нескольких веков жили алхимики. В XIV в. здесь стоял Опавский дом — дворец Пржемысловичей (первая королевская династия Чехии), где алхимией занимался князь Вацлав. При Рудольфе II тут сначала жил его любимец – звездочет Я. Куцинка, а в 1590 г. - поселился алхимик Э. Келли, убедивший императора в том, что знает секрет делать золото «так же быстро, как курица  клюет зерна». Монарх понадеялся на производство в промышленных масштабах и наделил Келли титулом барона, но золота, разумеется, не получил. В 1591 г. император велел заключить англичанина в замок городка Кршивоклат. Монарх не сомневался в умении Келли производить золото и надеялся, что тюрьма склонит его к сотрудничеству. Года через три алхимик согласился с требованиями императора и был освобожден. Конечно, у него снова ничего не вышло, и его посадили в тюрьму городка Гневин. Считается, что Келли умер от травм в 1597 г., когда, пытаясь бежать, сорвался с башни из-за короткой веревки.
 

Легенды нанизываются друг на друга, как гвардейцы кардинала на шпагу дʹАртаньяна. Гневинский замок стоит на высоком холме с крутыми склонами - незаметно спуститься с его стен нельзя. Миф о Фаусте и быль об алхимиках в течение некоторого времени определяли биографию дома на Карловой площади: в XVIII в здесь проводил алхимические эксперименты Ф. Младота. И долго еще ходили слухи о дыре в потолке Дома Фауста. А когда в феврале 1945 г. бомба пробила крышу здания, об этой дыре заговорили снова...
 

При Рудольфе в город возвратился иудейский теолог и ученый Йехуда Лёв Бен Бецалель, превзошедший не только Талмуд и Каббалу, но и математику. Он был главным раввином Праги в течение многих лет. Легенда гласит, что император и раввин регулярно общались, ибо Бен Бецалель сумел во время пожара Праги спасти библиотеку Рудольфа II, а во время военного парада усмирил его заартачившегося коня. После этого раввин стал «другом императора», с той поры «советовавшегося» со священником-иудеем. Но от еврейского гетто Праги до Градчан – слишком далеко, чтобы Бен Бецалель успел добежать до Карлова моста, миновать его, подняться по крутому склону к замку и каким-то образом спасти книги; а военный парад – не то мероприятие, на которое иудеи спешили, как в синагогу (не говоря уже о том, что послушный своему гороскопу Рудольф, коней держал, но верхом не ездил). А вот интерес императора к Каббале сомнений не вызывает. Возможно, он вызывал раввина для получения комментариев касательно этого учения. Кроме того, император мог интересоваться деньгами евреев Праги. Богатые подарки и безвозмездные ссуды для него вошли в обиход еврейской диаспоры, став неизбежными издержками обитателей гетто. Бен Бецалель мог быть посредником.
 

Но легенда не лишена и некоторых оснований: время правления Рудольфа стало для евреев Богемии и  Моравии «золотым веком» - положение диаспоры было стабильным, ее благосостояние упрочилось. Однако верить в «дружбу» священника-иудея и императора-католика, все же, не стоит. Вовсе неправдоподобен миф о Големе. Дабы защитить свой народ от преследований, Бен Бецалель сделал из глины великана, который патрулировал улицы гетто Праги и мог поднимать мертвых на защиту евреев. Выйдя из-под контроля, Голем стал опасен. Бен Бецалель уничтожил его, стерев одну букву в слове «эмет» (на иврите — «истина»), начертанном на лбу истукана и дававшем ему жизнь. Получилось слово «мет» («смерть») – и глиняный робот рассыпался в прах, до сих пор «хранящийся на чердаке Староновой синагоги». Кстати, одна из легенд говорит о том, что евреи пришли в Прагу после их изгнания из Киевской Руси Владимиром Мономахом. Годы почти совпадают: в 1113 г. князь распорядился: «Жидовинов на городе не селить»; во второй половине XI в. в Праге появились два еврейских квартала.
 

На фоне внешних и внутренних политических рисков, в 1606 г. Габсбурги решили передать правление Австрией и Венгрией брату Рудольфа Матиасу. Теперь владения бывшего императора ограничивались Пражским Градом. В 1611 г. Рудольф отказался и от чешской короны. Вскоре умерли его лев и орлы. Смерть животных, как пишет хронист, «сокрушила ему сердце: он не мог утешиться и сам вскоре умер».
 

                               Диагноз остался тайной
 

Судьба и диагноз Рудольфа II стали еще одной пражской тайной, которая обросла досужими мифами, обывательскими домыслами и медицинскими спекуляциями. Яркая психопатологическая симптоматика сопровождала императора в течение всего его правления. Мания преследования, о которой пишут историки, в психиатрическом отношении не слишком показательна: страх перед отравлением в XVI в можно считать вариантом нормы - конкуренция за место на троне была велика (что подтвердили позднейшие события правления Рудольфа II); а яд являлся столь частым и эффективным орудием коррекции политического курса любой державы, что стал профессиональным риском для правителей любого уровня (яды семейства Медичи вошли в поговорку). Кроме диагностически неочевидной бредовой фабулы, значимыми и несомненными патологическими признаками состояния императора остаются перепады его настроения. Эксгумация останков монарха внесла дополнительную путаницу, обнаружив у Рудольфа следы сифилиса. Казалось бы, вопрос о нозологической принадлежности снят: всем известна психиатрическая составляющая люэса. Но ряд симптомов болезни Габсбурга, рассмотренных в динамике, противоречит однозначной формулировке такого диагноза.
 

Для начала – генетика. Прабабушкой Рудольфа II была Хуана Безумная (исследователи уверенно говорят о ее шизофрении). У ее сына Карла V отмечена стойкая депрессивная симптоматика. Фердинанд I Габсбург тоже был склонен к депрессиям клинического уровня. Двоюродный брат Рудольфа испанский принц Дон Карлос страдал тяжелым психическим недугом (диапазон версий простирается от шизофрении – до эпилепсии с психотическими проявлениями). Родители императора состояли между собой в близком родстве, что увеличивает риск наследования заболеваний. Сын монарха страдал психическим расстройством, похожим на шизофрению (особенно характерна клиника, развившаяся у него после заключения под стражу). Эндогенная составляющая генетического шлейфа достаточно обширна.
 

Динамика течения болезни тоже заставляет усомниться в диагнозе нейросифилиса. Чередование полярных аффективных периодов напоминает диалектику фаз биполярного психоза – с их интермиссиями, во время которых император был способен к принятию решений (а он правил в течение 36 лет). Психические расстройства при сифилисе возникают через 4–15 лет от момента заражения (в зависимости от локуса поражения – сосуды и оболочки головного мозга или собственно мозг). Фабулой психозов при этой патологии часто бывает бред отравления и преследования. Но это, пожалуй, - все совпадения с историей Рудольфа II. Проявления эти неспецифичны и встречаются при многих психических расстройствах. Клиника нейросифилиса непременно содержит обильную неврологическую симптоматику, о которой в случае Рудольфа хронисты сообщают лишь, что у императора «в пожилом возрасте были трудности при ходьбе». Но он умер 60 лет от роду, и о неврологической этиологии этого феномена говорить нельзя: причиной могли быть, к примеру, болезни суставов. Нигде не упомянуты асимметрия лица Рудольфа и прочая очаговая симптоматика, присущая нейросифилису. Формулировки, напоминающие о клинике деменции, свойственной люэсу (нарушения памяти по типу корсаковского синдрома, грубая интеллектуальная деградация), хрестоматийный благодушный бред величия (экспансивная форма прогрессивного паралича) в летописях отсутствуют. Важным диагностическим аргументом являются периодические просветления состояния императора, тогда как нейросифилис, как правило, течет неуклонно и неумолимо.
 

У Рудольфа II можно предполагать, по меньшей мере, микст заболеваний – эндогенного и экзогенного, но основную его симптоматику, как и судьбу императора, все же, определила болезнь, гнездившаяся внутри, а не занесенная извне. Мы, скорее всего, никогда не узнаем наверняка – что таят подвалы пражских домов, на месте которых были воздвигнуты новые здания. Означает ли это, что мы в самом ли деле должны оставить попытки реконструкций и прекратить формирование гипотез? Архетип мифа – в принципе – недосягаем. Но это обстоятельство не запрещает смотреть в сторону горизонта и двигаться в его направлении. Даже если вопрос не находит однозначного ответа, сам поиск становится умножением знаний. Если игнорировать фактор горизонта, то когда из глиняного праха архетипов восстанут новые големы, никто уже не будет знать, какие иероглифы нужно стереть с их лбов.
 

Игорь ЯКУШЕВ,

Доцент Северного государственного медицинского университета

Архангельск