Не закрывайте вашу дверь…

Я помню в Вязьме старый дом…
Мне как бы сам Бог велел написать о первых послевоенных врачах Вязьмы. Буквально через дорогу от моей халупы по ул. Бебеля стоит двухэтажный домик, где после войны размещались хирургическое, родильное, детское, терапевтическое отделения, а напротив – длинный дощатый инфекционный барак.

Первые ступившие в освобожденный город медики искали хоть какое-то мало-мальски целое здание. Константин Симонов так описывал то, что предстало перед ним в 1943 г. : «Вязьма разбита и сожжена так, что ничего не могу понять. С одного конца насквозь видны крайние развалины на другом конце города». Тогда он написал это стихотворение:

Я помню в Вязьме старый дом. Одну лишь ночь мы жили в нём. …………………………………….. В ту ночь, готовясь умирать, Навек забыли мы, как лгать, Как изменять, как быть скупым, Как над добром дрожать своим…

Именно эти строки подвигнули меня взяться за перо, чтобы рассказать о медиках той поры в возвышенных тонах, в восторге и восхищении. Они того заслужили.

Да, 95% домов в Вязьме было уничтожено, часто совершенно бессмысленными артиллерийскими обстрелами и бомбардировками Красной Армии и Вермахта. Сейчас Вязьма объявлена Городом воинской славы. Славы, поднявшейся на крови…

Больница имени «Павших героев революции»
Было бы несправедливо не вспомнить о довоенных и полностью разрушенных больницах Вязьмы. В уездной в 1917-1918 гг. работал будущий писатель Михаил Булгаков. Двухэтажная городская больница была построена до революции купцом Лютовым, позже стала называться имени «Павших героев революции». 31 июля 1941 г. она пострадала от вражеских бомб, затем была взорвана.

Самым известным был врач Владимир Александрович Панов. Его дочь Вера Шехавцова вспоминает: «В 1941 г. персонал больницы, спасаясь от немцев, пешком пошел в сторону Москвы. Но где-то у Гжатска его захватил немецкий десант. Среди всех был и наш отец – врач В.А.Панов. В феврале 1943 г. , после освобождения Гжатска, отца арестовали и предъявили обвинение, что он работал на немцев в городской больнице, а не умертвил себя. Его сослали в Темниковские лагеря, что в Мордовии, где он провел 10 лет, работая также врачом в зоне. После смерти Сталина в 1953 г. отца выпустили, и он приехал к нашей матери в Батуми, но это был уже старый, совершенно больной человек. Умер он в 1960 г.»

Расцвет медицины
Самым первым в освобожденную Вязьму был направлен хирург Николай Спиридонович Футорный. С него начал отстраиваться больничный городок, этот комплекс и сейчас радует глаз, так как пополняется новыми многоэтажными зданиями, оборудованием. А на стене хирургического корпуса есть мемориальная доска с портретом главного врача ЦРБ Николая Футорного.

Да, на эти годы пришелся настоящий расцвет вяземской медицины. ЦРБ второго по величине города Смоленской области обслуживала все соседние районы, что делает и сейчас.

А у истока этого расцвета стояли супруги Белицкие – Алексей Ефремович и Анна Самуиловна.

Ехремыч
Так его иногда называли приезжие из деревень крестьяне. Сохранилось полуграмотное письмо от 74-летней старушки из села Знаменка А.Жухиной. Она поздравляет врача с 1 и 9 Мая 1976 г. Операцию ей делали в 1950 г. хирурги Белицкий и Футорный. «Спасибо вам за вашу добрую душу, за ваше старание и любовь к народу… Я всё хорошо помню и очень вами радуюсь и благодарю, и не знаю, что бы выразить для вас такое, и до слез частенько вспоминаю… ну пока ещё я хожу и всё делаю помаленьку… вы подарили мне жизнь».

А судьба известного на всю округу хирурга Белицкого была непростой. Родился он в 1907 г. в местечке Петровичи Могилёвской губернии. После окончания школы собрали ему денег – их как раз хватило только до Смоленска. Здесь сын малоимущего крестьянина поступил на медицинский факультет. Учителем и наставником Алексея стал заведующий кафедрой госпитальной хирургии Алексей Алексеевич Оглоблин, который имел два образования – духовное и светское. После окончания института в 1933 г. Белицкого направили в участковую больницу. Потом призвали на китайскую границу врачом Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. После службы вернулся в Смоленск, стал аспирантом у профессора Оглоблина. Женился на враче Анне Локшиной, которую хорошо знал по Петровичам. Участвовал в войне с финнами. Великую Отечественную капитан медицинской службы Алексей Белицкий встретил в Смоленске, ему было приказано организовать хирургическую службу 449-го медсанбата 365-й сибирской стрелковой дивизии. Контуженый и раненый в голову, Белицкий в 1942 г. попал в плен, позже оказался в лагере на территории Вестфалии. Освобожден американцами в апреле 1945 г. И только через год после тщательных проверок вернулся домой с клеймом военнопленного. И всё же ему удалось получить направление в Вязьму на должность главного хирурга города и шести прилегающих районов.

Вспоминают его 75-летний сын Геннадий Алексеевич – московский профессор, доктор медицинских наук, выдающийся ученый-онколог, и его супруга Любовь Исааковна, которая тоже начинала свою врачебную деятельность в Вязьме:
 
«В Вязьме и вокруг нее шли во время войны огромные   сражения. И наши и немцы оставили в лесах бессчетное количество мин, снарядов, патронов и прочего добра… Снаряды и мины разряжали, чтобы добыть тол и глушить рыбу. Трассирующие пули, особенно от крупнокалиберного пулемета, давали снопы цветного огня. Они и сигнальные ракеты ценились особенно высоко. Из наших сверстников до 15 лет не дожил почти каждый десятый. Иногда за сутки в хирургическое отделение поступало по 10-15 раненых. В одной деревне возле Семлёва в каждом доме погибли или были ранены по одному ребенку, а в трех домах по двое. Помню, как в 1947 г. десятиклассники отмечали окончание школы на берегу реки Вязьма. Зажгли костер, что-то в него бросили. Через несколько минут раздался взрыв. Трое погибли, шестеро были искалечены… Всего за послевоенные годы в хирургическое отделение было доставлено более 2 тысяч раненых. Частенько врачам и сестрам приходилось отдавать им свою кровь… Вскоре отец наладил службу забора крови во всех районах, даже в таких, куда осенью и по весне не проехать было даже на тракторе. По этой причине вяземский пункт переливания крови, пожалуй, единственный в СССР, получил свой самолет «кукурузник».

Отец был в самой силе. Ему тогда перевалило за 50. Это ли возраст для человека, классно оперировавшего и в 70? Он руководил отделением на 150 коек со всеми необходимыми службами».

Еще одна цифра: за 45 лет в отделении Белицкого было выполнено 40 тыс. операций. Считай, по тысяче в год. Больница стала учебной базой Смоленского медицинского института.
 
За время работы здесь Алексей Ефремович подготовил около 150 хирургов. В сборниках трудов Смоленского института и в центральных журналах (в том числе и в нашей газете) было напечатано 87 работ вяземских врачей. Белицкий держал скальпель в руках 57 лет, вплоть до 1990 г. Через год с небольшим он скончался в Ленинграде в возрасте 85 лет.

Инфекционист, педиатр, терапевт
Она родилась в 1905 г. в многодетной семье мещанского старосты Самуила Локшина также в местечке Петровичи Могилёвской губернии. После 1917 г. Анна с отличием окончила среднюю школу и поступила в Ленинграде в медицинский институт. В 1933 г. с дипломом врача была направлена в шахтерский Прокопьевск. А в один из отпусков в Ленинграде встретила земляка, молодого хирурга Алексея Бе-лицкого. Они, как вспоминает сын Геннадий, «выбрали друг друга на всю жизнь и начали работать в Смоленске». Далее обратимся к воспоминаниям сына и невестки:

«Не каждому дано выдержать работу в инфекционной больнице. Нет там места брезгливому или робкому, а небрежный заболеет и сам»…

Но это будет в 1946 г. , когда Анна Самуиловна оказалась в Вязьме. А до этого была тяжелая эвакуация в Саратов, оттуда – в Балашов и наконец в село Большой Мелик, где всё напоминало шахтерский Прокопьевск: «Та же степь, та же трахома, чесотка, вши и кишечные заболевания. Страшная некротическая ангина развивалась у тех, кто собирал перезимовавшие в поле и пораженные грибками колоски».

И вновь Вязьма, куда супруги Белицкие вернулись. Вот как описываются будни в инфекционном бараке на ул. Бебеля:

«Она работала ровно, не тратя лишних слов. «Делай как я!» – это означало с утра пораньше обойти всех больных, заглянуть в подкладные судна, чтобы самой убедиться, что у старика с дизентерией нет уже крови в стуле, а у девочки с пневмонией гнойная мокрота начала осветляться. В завтрак незаметно, но внимательно посмотреть, кто как ест. Для врача ее школы это могло сказать больше, чем любой анализ.

Так происходило изо дня в день».

Это было чудо…
И еще хочется привести особенно впечатляющие места из этих воспоминаний, включенных в замечательный исторический сборник «Вяземская мозаика» тиражом всего в 500 экземпляров.

«Когда детишки начинали задыхаться от дифтерийных пленок в горле, их старались снять тампонами, как это делалось во времена доктора Вересаева и доктора Чехова. Было счастьем, когда пленки с судорожным кашлем вылетали из детского горла. И неважно, что миллионы дифтерийных палочек летели в лицо врача.

Страшнее всего было бешенство… Были в жизни мамы и моменты высочайшего взлета, когда совершенно невозможное ранее вдруг становилось возможным и, казалось, нет предела силам человеческого разума. Чудеса начались тогда, когда из научных лабораторий к практическим врачам вышли антибиотики.

В те годы не только бешенство было фатальным инфекционным заболеванием…Туберкулезный менингит во все века тоже был смертелен».

Далее описываются страдания 20-летней Насти из совхоза Андрейково. Анна Самуиловна со студенческой скамьи знала, с такими признаками у больной жизнь должна оборваться через несколько дней. А накануне Белицкая прочитала в одном из медицинских изданий (выписывали тогда все!) про новый препарат стрептомицин. И муж больной умчался в Москву, два дня осаждал Минздрав, а на третий привез препарат. На свой страх и риск Белицкая приняла отчаянное решение – колоть прямо в спинномозговой канал, чтобы ускорить действие.

Настя излечилась. Сын и невестка Белицкой пишут: «Это был один из первых случаев в России, когда удалось излечить туберкулезный менингит. Можно только представить себе, что чувствовала мама – врач старой школы, для которой это было еще большим чудом… Наверное, такое же чувствовал и Пауль Эрлих, когда впервые излечил сифилис, или Дженнер, победивший оспу. Когда-нибудь это почувствует и тот, у кого под руками исчезнет запущенный рак или излечится больной СПИДом».

В 1966 г. Белицкой было присвоено звание «Заслуженный врач РСФСР». Она дожила до 89 лет, похоронена в Питере на Северном кладбище рядом с мужем, выдающимся хирургом.

На этом можно было бы поставить точку. Да, врачи старой советской школы были бескорыстны, заботливы, талантливы. Они были готовы оказать помощь больному в любое время суток. Образно говоря, жили как бы с открытыми дверями. Помните у Булата Окуджавы:

Когда метель кричит,
как зверь, Протяжно и сердито, Не закрывайте вашу дверь, Пусть будет дверь открыта. ………………………………. Дверям закрытым грош цена, Замку цена – копейка.

Ну да, сейчас ни один хитромудрый замок не спасет. Не те времена. После войны в той же Вязьме замки считались большой редкостью. Красть в послевоенную разруху было нечего.

Владимир ХРИСТОФОРОВ, спец. корр. «МГ».