К новым формам психиатрической помощи

Съезды Российского общества психиатров (РОП) собираются раз в 5 лет примерно в одно и то же время (октябрь - ноябрь) и в одном и том же месте (московская гостиница «Космос»).

Там же, тогда же

В этих стенах проходил XIII съезд РОП (см. «МГ» № 84 от 01.11.2000). Десять лет спустя здесь царит та же возбужденная атмосфера – столпотворение в фойе, длинные очереди на бесплатную регистрацию, множество стендов фармацевтических компаний. Странные молодые люди в красных банданах от имени группы взаимопомощи душевнобольных и инициативной группы по созданию общественной организации инвалидов «Общество потребителей психиатрических услуг» раздают «Открытое письмо Президенту РФ», размещенное на форуме www.schiza.org. Письмо немного длинное, но вполне разумное. По словам его авторов, в России, по разным подсчетам, около 3,5 млн граждан страдают психическими расстройствами, из них больше миллиона имеют группу инвалидности по этим заболеваниям. В письме предлагаются конкретные меры по улучшению условий лечения в стационарах и лекарственного обеспечения, деинституциализации российской психиатрии, обосновывается создание центров реабилитации и дневного пребывания инвалидов, подчеркивается роль внебольничной психологической и психотерапевтической поддержки, обращается внимание на проблему отношения общества к душевнобольным и стигматизацию, а также на пробелы в отечественном законодательстве о психиатрической помощи. Об этом же самом говорилось с трибуны съезда.

Открывая съезд, председатель правления РОП, директор Московского НИИ психиатрии, профессор Валерий Краснов подчеркнул необходимость реформирования психиатрической службы, расширения диапазона подготовки кадров (нужны не только психиатры, но и психологи, и социальные работники), совершенствования стандартов и протоколов ведения больных, оптимизации имеющихся ресурсов и активизации психосоциальной работы. В последнем случае имеются в виду вовлечение больных и их родственников в принятие решений, организация досуга больных и обществ взаимопомощи, где можно было бы поделиться друг с другом опытом сопротивления болезни. К сожалению, ресурсы отечественной психиатрии минимальны. В этой связи Валерий Николаевич предлагает воспользоваться не только европейскими или американскими моделями, но и опытом стран, где психиатрическая помощь оказывается малым числом специалистов с опорой на волонтеров. (Беседу с профессором В.Красновым см. далее.)

Участников съезда приветствовали президент Европейской ассоциации психиатров Ганс-Юрген Мюллер (Германия) и региональный представитель Всемирной психиатрической ассоциации (ВПА) Армен Согоян (Армения). В июне в С.-Петербурге состоялся региональный конгресс ВПА, а следующий состоится в апреле будущего года в Армении. Как отметил А.Согоян, перед психиатрами Восточной Европы стоят две проблемы. Во-первых, высокий уровень стигматизации, который необходимо снижать. Во-вторых, языковой барьер. Английским языком владеет менее 10% психиатров.

Противоречивые тенденции

Как и на предыдущих съездах, с конкретным и содержательным докладом о состоянии психиатрической помощи выступил заместитель директора Московского НИИ психиатрии профессор Исаак Гурович. Как следовало из названия его доклада, тенденции были противоречивыми. С одной стороны, отмечаются явные положительные сдвиги, такие как переход от преимущественно биологической (с опорой на лекарственные воздействия) к биопсихосоциальной бригадной модели оказания психиатрической помощи с участием также психотерапевтов, психологов, специалистов по социальной работе и социальных работников, внедрение психосоциальной терапии и психосоциальной реабилитации в большинстве регионов, увеличение доли психотропных средств нового поколения, взаимодействие с другими специалистами, в том числе первичной медицинской сети и т.д. Развиваются новые формы психиатрической помощи, такие как отделение интенсивного оказания помощи во внебольничных условиях, клиники первого эпизода, реабилитационные отделения психиатрического стационара, отделения внебольничной реабилитации, различные реабилитационные формы «жилья с поддержкой», отделение психосоциальной работы во внебольничных условиях.

В настоящее время в России насчитывается 14 360 психиатров (10 на 100 тыс. населения, что несколько меньше европейских нормативов). Увеличилось число занятых в психиатрической службе психотерапевтов, психологов и социальных работников, однако их количество остается недостаточным, что препятствует развитию бригадных форм помощи. Например, сейчас имеется всего около 1600 социальных работников, а нужно около 6 тыс. Вместе с тем отмечается уменьшение числа психиатрических и психотерапевтических кабинетов.

За 20 лет (с 1990 по 2009 г. ) сокращено 46 505 психиатрических коек, или почти четверть всего коечного фонда (с 200 192 до 153 687 коек). За счет освободившихся только за последнее 5-летие средств можно было открыть 130-140 50-коечных отделений внебольничной реабилитации и реабилитационных общежитий, но этого пока не произошло. Число мест в дневных стационарах составляет немногим более 17 тыс., и имеется всего 10 общежитий на 400 мест.

В 2009 г. в стране имелось более миллиона инвалидов по психическим заболеваниям, но их трудовая занятость остается низкой – лишь 0,3% работают в лечебно-трудовых мастерских, и 2,9% – на общем производстве.

Недостатки внебольничной помощи сказываются на уровне госпитализации, который остается высоким (45,1%), как и число повторных поступлений в том же году (21,4%, при шизофрении – 27,7%), а также число больных шизофренией, находящихся в стационаре свыше года (21,6%).

Следующий этап движения к общественно ориентированной психиатрии заключается в большей направленности на психосоциальную реабилитацию, которая должна найти отражение в содержании психосоциальной работы во всех психиатрических учреждениях. Необходим сдвиг начала реабилитационного процесса к более ранним этапам заболевания и наличие реабилитационного компонента на каждом этапе оказания психиатрической помощи. Акцент делается на адаптации пациента в семье, социальном окружении, сохранении социальных ролей, социальной сети, позитивной самоидентификации. Для формирования и реализации индивидуальной программы реабилитации нужна организация взаимодействия диспансеров на административном уровне с центрами социального обслуживания, центрами занятости населения, отделами по трудоустройству инвалидов и пр. Требуется участие общественных организаций больных и их родственников в дизайне психиатрической помощи, создание общественных организаций самопомощи в сообществе.

Какие деньги, такие стандарты

Доктор медицинских наук Наталья Букреева (Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского) рассказала о разработке протоколов ведения психических больных. Развитие психиатрической помощи тормозится в первую очередь вследствие несовершенства отечественного законодательства в области охраны здоровья граждан. Например, в результате «монетизации льгот» до 80% инвалидов отказались от льготного лекарственного обеспечения в пользу денежной компенсации. В результате была нарушена их приверженность к лечению, что, в свою очередь, привело к росту повторных госпитализаций и удлинению стационарного лечения, вызвав, в конечном счете, увеличение затрат на оказание психиатрической помощи и выплат по инвалидности. Другим примером является сокращение числа ПНД и психиатрических кабинетов, а также мест в лечебно-производственных мастерских (более чем вдвое за последние 5 лет). В результате были нарушены принципы приближения психиатрической помощи к населению в малых городах и сельской местности и преемственности при ее оказании, что опять-таки привело к росту повторных госпитализаций, увеличению затрат и выплат.

Кроме того, сохраняется несоответствие принципов планирования, управления и финансирования психиатрической помощи современным потребностям (финансирование «на койки», отсутствие взаимосвязи между финансированием и объемами и качеством оказываемой помощи и др.). Свою лепту внес и глобальный кризис: сокращение производства привело к уменьшению налоговых поступлений и, как следствие, к сокращению текущего и целевого финансирования здравоохранения.

Под конкретизацией видов и объемов бесплатной медицинской (в том числе психиатрической) помощи, оказываемой в рамках государственных гарантий, подразумевается разработка и внедрение стандартов медицинской помощи (СМП). Эти объемы помощи должны соответствовать ресурсным возможностям государства. Как выразилась Н.Букреева, «сколько денег, такие и стандарты». Вот почему у нас в структуре психофармакотерапии препараты нового поколения составляют всего 10%, а в Европе – 90%.

Стандарты психиатрической помощи, наделенные стоимостными характеристиками, становятся тарифами. В Германии врач при назначении лекарств ограничен суммой, которую он может потратить на одного больного. У нас он ограничен перечнем лекарств, включенных в Перечень ЖНВЛС.

В рамках реализации подпрограммы «Психические расстройства» ФЦП «Предупреждение и борьба с социально значимыми заболеваниями на 2007-2011 гг.» были разработаны протоколы ведения больных психическими расстройствами и стандарты оказания медицинской помощи в области психиатрии, которые будут иметь обязательную силу после рассмотрения Минюстом. Они доступны на сайте www.serbsky.ru.

Стандарты психиатрической помощи конкретизируют государственные гарантии оказания бесплатной психиатрической помощи, используются для планирования видов и объемов психиатрической помощи, способствуют созданию адекватной структуры службы и ее штатной обеспеченности, являются основанием для обеспечения психиатрических учреждений необходимым оборудованием и лекарственными средствами, используются для постоянного обеспечения и контроля качества оказываемой помощи.

Разработка стандартов предусматривала использование 3 базовых методологических составляющих, которые из существующего множества методов и средств лечения, профилактики и т.д. позволяют выбирать наиболее рациональные: 1) принципы доказательной медицины, которые позволяют применить такие критерии выбора, как доказанная эффективность и оптимальное соотношение эффективности и безопасности;

2) клинико-экономический анализ, позволяющий сделать выбор по критерию наилучшего соотношения эффективности, относительной безопасности и стоимости;

3) обеспечение правового статуса медицинской помощи.

Аккультурация и алкоголизация

Недавно автор этих строк побывал в столице одной сибирской республики, и был поражен количеством пьяных на улице в разгар рабочего дня. На пленарном заседании съезда прозвучал доклад Николая Бохана (Томск), посвященный алкоголизации коренных народов Сибири и Дальнего Востока. Там проживает 63 коренных малочисленных этноса. На протяжении последних двух веков их приобщение к европейской культуре (аккультурация) сопровождается разрушением исторически сложившегося жизненного стереотипа этносов, утратой ими своих культурно-экологических корней (родного языка, ритуальных и праздничных обрядов, национальной морали) и выраженной алкоголизацией, которая является ведущей причиной сокращения численности коренного населения. Примером могут служить бачатские телеуты – представители коренных малочисленных тюркоязычных народов Сибири (общей численностью около 3 тыс. человек по РФ, из которых около 2,6 тыс. живут в селах и городах Кемеровской области). Сокращение популяции бачатских телеутов идет в основном за счет высокой смертности, которая превышает смертность остального населения района в 1,28 раза. Средняя продолжительность жизни у телеутов в 2002 г. составила 46,8 года, в том числе у мужчин – 42,9, у женщин – 53,2. В Республике Тыва в общей структуре смертность, связанная с приемом алкоголя, составляет 23,8%. С 1993 по 2008 г. там отмечается рост в 2,2 раза заболеваемости алкоголизмом среди женщин, особенно в городах (3,7-8,1), что в 1,4 раза выше показателя по РФ. Стабильно высокие показатели причин смертности населения Республики Саха (Якутия) от несчастных случаев и травм в состоянии опьянения и самоубийств являются фактором депопуляции. Уровень суицидов в республике выше показателей в РФ в 1,7 раза, в мире – в 3,5 раза. Алкогользависимые аборигены Камчатки имеют раннее начало систематического употребления алкоголя. Они чаще употребляют суррогаты крепких спиртных напитков и «всё подряд».

Этнокультуральные факторы отмечаются также в клинической феноменологии алкогольного галлюциноза: по словам больного, «голос» принадлежит часто либо шаману, либо духу (тайги, гор, Вселенной), который является традиционным культом поклонения. Такие галлюцинаторные объекты культурно значимы и сильно действуют на поведение больных, что представляет особую опасность во время императивных галлюцинаций, когда больной теряет способность сопротивляться приказам «голосов». При алкогольном делирии галлюцинаторным образом часто становится медведь. Это животное играет особую роль в религиозных культах. Галлюцинаторный образ медведя может иметь как реальные очертания, так и искаженные (макро- или микропсия), что усиливает чувство страха. Внешняя дезориентация отражает религиозно-культовые представления. Со слов больных, они часто попадают в «загробный мир» или в особое (потустороннее) «хранилище своей души», ощущают себя «умершими и живыми» одновременно.

К особенностям формирования и клиники алкоголизма у северных монголоидов относят высокую частоту гетероагрессивного поведения при опьянении, поощрение алкоголизации детей, высокий уровень употребления суррогатов алкоголя и сочетанной соматической патологии, преобладание запойных форм алкоголизации, толерантность к терапии, пролонгированное постабстинентное состояние и ускоренное развитие алкогольной деградации.

Междисциплинарный тандем

Как писал более полувека назад Франц Александер в книге «Психосоматическая медицина», «психиатрии – наиболее пренебрегаемой и наименее разработанной медицинской специальности - было предназначено ввести в медицину новый синтетический подход». На психосоматическую патологию приходится до 20% средств, расходуемых на здравоохранение. Этим проблемам было посвящено два пленарных доклада - один из Москвы, другой из С.-Петербурга.

Психологические механизмы способны приобретать патогенетическое значение практически при любом соматическом заболевании. В структуре психических расстройств в многопрофильном стационаре преобладают тревожные расстройства, расстройства настроения и соматоформные. Особенности диагностики, клиники и терапии психических расстройств в общемедицинской практике таковы: преобладание соматических жалоб над психологическими, «психологизация» клинических явлений, патомор-фоз (в 40% случаев имеются стертые, атипичные проявления), низкая эффективность диагностики (по данным исследования в С.-Петербурге, около 50% психических расстройств не диагностировались, а выносились в диагноз в 1/3 случаев), хронизация патологического процесса, невротический уровень психических расстройств, их поликаузализм, преобладание аффективных нарушений, коморбидность, многофакторность конечного терапевтического результата.

Основным инструментом решения задач психосоматической службы назван междисциплинарный тандем (психиатр - интернист) с распределением функций в зависимости от психопатологической структуры и тяжести психических расстройств (психиатр выступает в качестве консультанта или равноправного партнера, либо лечащего врача). Таким образом, станут возможными своевременное распознавание и дифференциация психических и соматических расстройств, решение вопроса о необходимости проведения психофармакотерапии или психотерапии, участие в определении маршрута больного (лечение и мониторинг в соматическом стационаре, перевод в психосоматическое отделение или психиатрическую больницу). Необходимо перекрестное образование психиатра в области соматической медицины и интерниста - в психиатрии. Для этого предложена модель «встречного движения».

Среди лиц с психическими расстройствами, обратившихся за помощью в систему здравоохранения, 20% не получают лечения, адекватную терапию получает менее 20% больных, назначение психотропных средств происходит в 53,4% случаев. В этой связи возрастает роль врача общей практики в оказании внебольничной помощи лицам с психическими расстройствами. Государственный стандарт специальности «семейная медицина» гласит: «Базовым показателем профессиональной компетентности семейного врача является реализация им биопсихосоциального подхода в лечении любого заболевания, что требует обязательной подготовки специалиста в области семейной и медицинской психологии, психотерапии». Однако «Руководство по первичной медико-санитарной помощи» амбивалентно. С одной стороны, «лечение легкой и умеренно-тяжелой депрессии проводит врач общей практики (семейный врач), тяжелой депрессии (особенно при наличии суицидальных мыслей) - психиатр», а с другой - «ведение больного осуществляется психиатром (чаще всего) или при его участии».

Как писал много лет назад терапевт Роман Лурия, «нет никаких только психических и только соматических болезней, а имеется лишь живой процесс в живом организме; жизненность его и состоит именно в том, что он объединяет в себе и психическую, и соматическую сторону болезни».

*   *   *

Съезд, продолжавшийся 4 дня, завершился перевыборами правления РОП. Председателем правления избран директор С.-Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М.Бехтерева профессор Николай Незнанов. Следующий съезд РОП состоится в 2015 г.

Что ждет отечественную психиатрию?

Профессор Валерий Краснов с 1993 г. возглавляет Московский НИИ психиатрии Минздравсоцразвития России. Известный ученый и психиатр, Валерий Николаевич является членом комитета по образованию Всемирной психиатрической ассоциации, членом правления Восточно-Европейской ассоциации психиатров, экспертом ВОЗ и ряда международных организаций. C 1995 по 2010 г. был председателем правления Российского общества психиатров (РОП). Он является автором известных работ в области аффективной патологии, в том числе только что вышедшей монографии «Расстройства аффективного спектра». Откровенный разговор об успехах и проблемах отечественной психиатрии состоялся в первый день работы XV съезда РОП, собравшего более 2 тыс. человек из всех субъектов РФ и ряда стран СНГ.

– Каковы достижения отечественной психиатрии за прошедшую пятилетку?

– Есть примеры инициатив, поддержанных местными органами. Строятся новые корпуса, обеспечивается пространство для реабилитационной работы, создаются реабилитационные отделения. Только в психиатрии (не считая наркологии) у нас работает 1700 клинических психологов, 800 специалистов по социальной работе с высшим образованием и около 1,5 тыс. социальных работников. Пять лет назад социальных работников было 500, а специалистов с высшим образованием – около 200. Поскольку наша деятельность сейчас строится по бригадному принципу, эти специалисты выполняют те функции, которые врачу не под силу из-за отсутствия времени и знаний. Врач не в курсе многих юридических и социальных проблем, не всегда может найти подход к родственникам. Иногда причина устойчивости болезненного состояния коренится в семье. Эту проблему можно разрешить при грамотной работе с родственниками.

«Порядок оказания психиатрической помощи», который специалисты ряда учреждений подготовили для Минздравсоцразвития России, будет представлен на рассмотрение и одобрение съездом. В нем – последовательность действий при оказании помощи при психических расстройствах. Есть стандарты – формализованный, очень жесткий документ, который подписывается от имени Правительства РФ министром здравоохранения и социального развития, где определяется тот минимум помощи, который государство в настоящее время может обеспечить по рекомендации врача или другого специалиста, работающего в психиатрической службе (клинического психолога или социального работника).

Следующий этап – протоколы. Это более пространный документ с нашими рекомендациями, основанными на современных научных данных, анализе психиатрической практики и тех упущений, которые должны быть устранены. Надо наполнить их реальной работой, рассчитанной не только на биологическую терапию, но и на психосоциальную помощь, которая проводится вне стен стационара и ПНД в рамках специальных реабилитационных программ, когда больные работают с инструктором или психологом, проходя тренинг утраченных ими социальных, коммуникативных и бытовых навыков. После нескольких лет нахождения в больнице человек забывает, как вставить ключ в замок. Для таких больных снимаются квартиры или создаются специальные общежития. Некоторые регионы делают это быстрее и эффективнее за счет средств местного бюджета, поскольку федеральная программа минимальна. Нашим упущением является недостаточное взаимодействие со СМИ. В некоторых регионах мы сумели найти с ними общий язык. Нужно просвещение всего населения, родственников больных и самих больных, чтобы убедить их следовать нашим рекомендациям, а не воспринимать их как пустую формальность. Успех лечения во многом определяется приверженностью больного к рекомендациям специалиста.

За прошедшие годы уже в 30 регионах страны появились «клиники первого эпизода», созданные по модели такой клиники в Московском НИИ психиатрии, организованной в 2000 г. Клиника работает в режиме полустационара (больные ночуют дома). Перенимать этот опыт к нам приезжают коллеги из стран СНГ. Подобные клиники существуют за рубежом, но там другие условия, и просто так переносить, клишировать этот опыт на другой почве не всегда удается. Мы учитываем реалии нашей жизни при внедрении новых технологий, позволяющих обеспечивать новые формы помощи, сохраняющие ресурсы больного и его трудоспособность. Ограничивая помощь стационаром, мы почти лишаем больного контактов с родственниками. Мы стремимся минимизировать его пребывание в больнице, отдавая приоритет амбулаторной помощи, арт-терапии, трудотерапии, клубной работе. Это получает развитие, а съезды и ежегодные конференции служат ареной для дискуссий, для обмена опытом.

– Как вы относитесь к назначению психотропных препаратов (особенно антидепрессантов) врачами общей практики и неврологами?

– Мы считаем неприемлемым назначение психотропных средств неспециалистами, за исключением неотложных случаев. Организуемая нами система участия врачей общей практики в выявлении и лечении депрессивных, тревожных и соматоформных расстройств способствует предотвращению развития тяжелых форм заболеваний. Такая работа целесообразна и продуктивна при условии обучения врачей общей практики и других специалистов в общемедицинской сети (в частности, в территориальных поликлиниках) знаниям и навыкам диагностики этих расстройств на ранних этапах и, по согласованию с психиатром (психотерапевтом). Важно, чтобы число таких кабинетов увеличивалось. Эта модель помощи ориентирована на взаимодействие. Психиатры в рамках этой модели тоже учатся распознавать сложные комбинации соматических и психических расстройств (так называемые психосоматические стадии различных заболеваний). В иных случаях терапевт, невролог или иной специалист может назначить препарат без последующего регулярного наблюдения больного, что нередко приводит к отрицательным результатам. Не обладая психиатрическими знаниями, врачи часто опрометчиво назначают те или иные препараты, забывая об особенностях индивидуального реагирования, побочных эффектах и т.д.

– Какие проблемы представляются вам наиболее актуальными и каковы пути их решения?

– Во-первых, мы недовольны системой последипломного образования. Есть новые направления в психиатрии, которые мы не можем осилить. Нам нужна система непрерывного профессионального образования с набором баллов, как на Западе, с регистрацией освоенных навыков.

Во-вторых, мы попали в трудное положение, которое ведет к ущемлению прав специалистов. Это связано с сокращением льгот, которые переводятся в систему аккредитации рабочего места. По новым правилам врач должен проводить у постели больного 80% времени, но ведь у него есть и другие обязанности – он должен общаться с коллегами, участвовать в конференциях и т.д. Если запереть его в отделении, это будет не лучший выход из положения, тем более что мы давно ушли от узкокабинетной работы в психиатрии.

Не знаю, насколько экономически оправдана недавно предложенная система подготовки ординаторов, против которой протестуют все медицинские общества. Новые правила, по существу, запрещают ординаторам самостоятельно заниматься профессиональной деятельностью в осваиваемой специальности в течение всего периода обучения. В частности, им запрещено совместительство по месту учебы. Ставка врача, на которую раньше зачислялись ординаторы, заменена стипендией в размере 2900 руб. Представьте себе, что ординатор, у которого может быть семья, должен в течение 2 лет существовать на эти деньги (вместо 8-9 тыс. руб., которые он получал при прежней системе). Значит, в ординатуру мало кто пойдет, поскольку можно ограничиться обучением в интернатуре. В наших условиях всех дисциплин, требующих углубленной подготовки (нейрохирургия, эндокринология и т.д.) будут избегать. Это удар по медицине в целом. На ком пытаются сэкономить? В то же время во всех цивилизованных странах подготовка врача-психиатра в так называемой резидентуре занимает не менее 3 лет.

– Будет ли продолжаться процесс сокращения психиатрических коек?

– Как известно, за последние 20 лет было сокращено около 50 тыс. коек, или четверть всего коечного фонда. Этот процесс будет продолжаться за счет расширения амбулаторной службы. Объем стационарной помощи будет постепенно сокращаться до разумных пределов. Однако для амбулаторной помощи у нас пока не хватает помещений, недостаточно специалистов, хотя их число возрастает.

– Какие проблемы, обсуждаемые на данном съезде, вы считаете ключевыми?

– Это уже упомянутые мной проблемы последипломного психиатрического образования. Затем проблемы классификации психических расстройств. Мы тоже участвуем в рабочих группах по ревизии МКБ-10 и созданию МКБ-11. У американских коллег есть проект DSM-V, который, на мой взгляд, во многих отношениях неприемлем для практики, и они сами стараются гармонизировать его с МКБ.

Кроме того, на съезде будет обсуждаться методология клинических испытаний. Требуются изменения подходов к оценке их результатов, поскольку половина новых антидепрессантов оказываются неотличимы от плацебо. Предлагаются всё новые и новые психотропные средства, которые проходят мультицетровые рандомизированные клинические испытания, но полученные результаты не пригодны для клинической практики. Нужно менять методологию, а это сложный и дискуссионный процесс. По-настоящему препарат можно оценить только тогда, когда он будет в руках врачей в течение нескольких лет. А когда инструкции издаются по результатам первого испытания, там прописываются те показания, которые потом надо отсечь. Клинические испытания дают лишь первые ориентиры, а фирмы сразу рекомендуют лекарство как панацею от того или иного психического расстройства. Ничего подобного. Навыки дифференцированной терапии вырабатываются годами и даже десятилетиями, когда обнаруживаются новые свойства препарата или, наоборот, его новые риски.

– Психиатрия как никакая другая специальность очень зависит от фарминдустрии, что видно по программе съезда, где доминируют сателлитные симпозиумы. Как вам удается в такой ситуации избегать конфликта интересов?

– Задайте этот вопрос тем, кто в этих сателлитах участвует. В программе съезда действительно много сателлитов фармацевтических компаний, но я не имею к ним никакого отношения. Я участвовал в составлении только рабочей программы. Очень редко я открываю какой-то проблемный сателлит, но никогда не делаю докладов по препарату. Лично я никогда не подписывал никаких писем в пользу компаний. Общество должно быть независимым. Только когда на министерском уровне вытесняют некоторые классы препаратов, мы обращаемся от имени съезда в правительство. Например, на прошлом съезде мы выступили против отказа от тимостабилизаторов, необходимых при биполярном расстройстве и рекуррентных депрессиях, и ситуацию удалось изменить. Мы не знаем, кто отбирает препараты для включения в различные списки. Нас сейчас к экспертной оценке не привлекают.

– Кто же в таком случае считается экспертами?

– Я не знаю. Это тайна за семью печатями. Например, на региональный съезд ВПА в С.-Петербурге, где я проводил по линии ВОЗ дискуссионную группу, мне пришлось ехать за собственный счет, потому что я подписал декларацию о том, что я не пользуюсь поддержкой фармацевтических компаний.

– Как же удается проводить конгрессы подобного масштаба, да еще при отсутствии регистрационных взносов?

– Мы нанимаем профессиональных организаторов конференций, на счет которых поступают взносы компаний. РОП ничего с этого не имеет. Мы – нищая организация, мы не можем за свой счет организовать образовательные циклы, но и от фирм не хотим зависеть. Пока мы не сумели найти приемлемый компромисс.

– Насколько мне известно, за рубежом существуют четко прописанные правила взаимодействия с фирмами…

– Мы их еще не освоили. Возможно, об этом пойдет разговор на съезде – как сделать наше общество финансово состоятельным. С одной стороны, мы хотим быть свободны от влияния фарминдустрии, с другой – не все наши члены платят ежегодные членские взносы, которые являются символическими (1 МРОТ). Кроме того, мы еще не избавились от филантропических привычек – все съезды мы проводим без регистрационного взноса для российских участников, бесплатно раздаем материалы съезда.

– А сколько всего членов РОП?

– Мы считаем, около 9 тыс. (из 14,5 тыс. российских психиатров). Кроме того, в РОП входят психиатры-наркологи, клинические психологи и специалисты по социальной работе. Мы намерены изменить существующую систему, увеличивая число специалистов, но для этого надо обеспечить юридическую поддержку наших членов, страхование рисков и т.д. Это проблемы нашей деятельности, которые тоже будут обсуждаться на съезде.

Болеслав ЛИХТЕРМАН,
корр. «МГ»,
кандидат медицинских наук.