Одна на всех победа

Рос­сии развернуло целую систему оказания помощи спортсменам на XXII зимних Олимпийских играх. С каждым из них работал спортивный врач, физиотерапевты, травматологи, мануальные терапевты, массажисты, психологи. Три специальных диагно­стических центра были задействованы внутри олимпийских де­ревень (в нижнем, морском кластере Прибрежный и в верхних, горных – Лаура и Роза Хутор). Кроме того, мобильные центры стояли вне олимпийских деревень, непосредственно около мест проведения соревнований. Они представляли собой российское ноу-хау и хорошо зарекомендовали себя на универсиаде в Каза­ни и также помогали спортсменам восстанавливать свои силы.

Как оценивает прошедшую Олимпиаду руководитель Феде­рального медико-биологического агентства России Владимир УЙБА? Об этом с ним беседовал корреспондент «Медицинской газеты» Алексей ПАПЫРИН.

– Точкой отсчёта стало по­становление Правительства РФ № 812 от 17.10.2009, со­гласно которому организация медицинского обеспечения спортсменов сборных команд нашей страны была возложена на ФМБА России. Конечно, мы занимались этой работой в тес­ном сотрудничестве со всеми заинтересованными сторонами – Министерством спорта Рос­сии, Олимпийским комитетом, спортивными федерациями.

Срок в 4 года – это всего один промежуток между олим­пиадами. Хочу уточнить, что, когда мы начинали этим за­ниматься, в рядах спортивных врачей насчитывалось 100 че­ловек на 10-тысячную дружину спортсменов, выступающих как в летних, так и в зимних видах спорта, защищающих честь на­шей страны на паралимпиадах. Теперь только со сборными зим­них видов спорта трудились 127 медицинских работников, в том числе врачей по спортивной ме­дицине – 72, массажистов – 55.

Добиться такой кадровой укомплектованности было не­лёгким делом. Нам пришлось не только приглашать на работу врачей, но и обучить их прему­дростям этой специализации, создать систему сертификации спортивного врача. Ведь ни один медицинский вуз спор­тивных врачей не выпускает. Ещё предстояло организовать целую систему их подготовки, переподготовки.

Если бы мы не создали соб­ственную модель медико-био­логического обеспечения спорт­сменов, а воспользовались чужой, то заведомо проиграли бы. В истории ещё не было случая, чтобы потенциальный соперник отдал конкурентам лучшее, поделился наиболее перспективными разработками.

Мы сумели решить эту за­дачу, поскольку наши специ­алисты уже много лет проводят исследования и оказывают медицинскую помощь людям, работа которых связана с экс­тремальными условиями. Еже­годно углублённые медицинские осмотры (УМО) проходили до 14 тыс. спортсменов – членов и кандидатов в сборные команды России. Эту работу агентство проводило на базе сети своих медицинских учреждений.

УМО – это не обыкновенная диспансеризация. Её особен­ность в том, что исследуются функции организма, которые обеспечивают работоспособ­ность, готовность организма спортсмена выдерживать ко­лоссальные перегрузки без ущерба для своего здоровья. Именно поэтому на углублённые осмотры привлекаются до 20 специалистов. При этом выполняется около 30 лабораторных и функциональных исследований. С сентября по декабрь прошлого года обследования на базе ве­дущих медицинских учреждений агентства УМО прошли более 220 спортсменов – все, кто при­нял участие в соревнованиях в Сочи. Для их обследования была задействована единственная в Европе мультидисциплинарная лаборатория, расположенная в Федеральном медицинском биофизическом центре им. А.И.Бурназяна ФМБА России. Всем российским спортсменам сделано полное генетическое тестирование и выданы специ­ализированные генетические паспорта.

– Какие травмы чаще все­го получали спортсмены? С какими проблемами они обращались к врачам?

– К сожалению, в зимних видах спорта, если происходят, как мы говорим, страховые случаи, то это тяжёлые травмы. На этот раз мы не избежа­ли пяти таких происшествий. О самой тяжёлой вы прекрасно знаете. На тренировке упала член сборной команды России по фристайлу Мария Комисса­рова, у неё диагностировали перелом позвоночника со сме­щением. Остальные травмы на Олимпиаде связаны с ушибами, растяжениями, из «экзотиче­ских» была одна – спортсмен поехал на велосипеде по Сочи и упал с него, получив заметные ссадины.

Всего была проведена 1271 процедура медико-восстано­вительного характера. Если учесть, что на Олимпиаде вы­ступало 220 российских спорт­сменов, то получалось, что каждый спортсмен как минимум 3 раза обращался к нашим спе­циалистам, получив 6 процедур, манипуляций. В общей их доле возросло количество психологи­ческих пособий (286). По сути, это четверть всей помощи. Хотя ранее превалировал массаж, а психологическая помощь ока­зывалась в достаточно неболь­шом масштабе. Теперь же со спортсменами работало свыше 50 квалифицированных психо­логов. Каждый из них получил индивидуальное разрешение на работу со спортсменом, соответственно, эти специ­алисты це­нились бук­вально на вес золота. Известно, что психокор­рекция спо­собна тво­рить чудеса при условии профессио­нально под­готовленного специалиста-психолога, современно­го оборудо­вания. И то и другое у нас есть.

– Как уда­лось рос­сийским врачам бук­вально поставить на коньки Виктора Ана? Ведь корейские коллеги считали, что он не сможет больше выступать на соревнованиях такого класса, ему не позволит состояние здоровья…

– Дело в том, что в Южной Корее очень большая конку­ренция среди спортсменов по шорт-треку. Им занимались не на уровне сборной коман­ды, а пациента. А характер его травмы нуждался в проведении серьёзных методик реабилита­ции и достаточно длительного периода восстановления. Когда ему предложили свои услуги по реабилитации российские меди­ки, то он их принял. В результате была проведена огромная рабо­та. Наши технологии, приёмы, методы применялись не раз и при восстановительном лечении отечественных спортсменов. Скажу больше, многие из них специально возвращаются после лечения в зарубежных клиниках на родину, чтобы реабилитацию пройти непосредственно дома.

На мой взгляд, главная при­чина успеха – организационное начало. Когда спортивной ме­дициной доверили заниматься ФМБА России, то появилась структура, ответственная за ре­зультат. Иначе всё возвращается к незабвенной миниатюре Ар­кадия Райкина, когда пуговицы пришиты намертво, а в целом костюмчик не удался.

– Владимир Викторович, даже во врачебной среде не все чётко понимают, где про­ходит грань между допингом и медицинскими технологи­ями...

– Это очень просто. Ежегод­но Всемирное антидопинговое агентство (WADA) публикует (обновляет) список субстан­ций и методов, запрещённых к применению в спорте. Методы, которые попадают в этот список, считаются допингом. А меди­цинские технологии включают в себя совокупность всех неза-прещённых средств, приёмов и методов, которые используются в спорте для профилактики травм и заболеваний.

То есть грань между допингом и медицинскими технологиями совершенно понятная и чёткая. Если же возникает необходимость применения запрещённых методов и субстанций, отдель­ных лекарственных средств, в этом тоже нет проблем. Спор­тивные врачи чётко знают поря­док уведомления и оформления разрешения на их терапевтиче­ское использование.

– В западных СМИ прошли публикации, что на Олимпи­аде российские спортсмены использовали ксеноновые ингаляции…

– Я не могу сказать, исполь­зовался ксенон или нет, но основной принцип, как сказал выше, – применять то, что не запрещено WADA. А ксенон ни­кто не запрещал…

Мы использовали огромное количество новых технологий. Нередко они носили характер открытий. И во главу угла мы ставили принцип: чтобы эти методики не разрушали че­ловеческий организм, даже в отдалённой перспективе. У нас не может быть цели «выжать спортсмена как лимон», а потом всю оставшуюся жизнь лечить его от возникших недугов.

– Можно назвать хотя бы в общем плане некоторые из них, взятые на вооружение?

– Думаю, что они дадут мало информации людям непосвя­щённым. Например, базовая технология оценки генетиче­ского статуса и комплексного протеогеномного и метаболом-ного обследования человека при различных видах спортивной деятельности. Главная слож­ность заключалась в том, что доказывать их эффективность приходилось не только в лабо­раторных и стендовых условиях, но и в условиях реальных со­ревнований спортивных команд 2-3 уровней. Проверять их надо было на спортсменах, а не на обычных добровольцах. Ведь у спортсменов во время соревно­ваний изменяется метаболизм организма.

– Во время Олимпиады в Пекине ряд экспертов связы­вали успешное выступление китайской команды с ис­пользованием «природного допинга».

– Вряд ли такое словосочета­ние можно назвать корректным. Дело в том, что вещества при­родного происхождения человек естественным образом употре­бляет в пищу повсеместно. Этим он восполняет свою потребность в питательных веществах, белке и другом. Но в некоторых при­родных продуктах биологически активные вещества содержатся в более высоких количествах. В условиях, когда спортсмену необходимо их повышенное количество, эффективность таких продуктов должна быть выше, чем у «стандартного набора» пи­тательных веществ. Поэтому за счёт специализированного пита­ния можно расширить возмож­ности спортсмена. И это дела­ется повсеместно, как правило, за счёт применения продуктов особого спортивного питания (напитки, смеси, БАД и др.). И здесь мы не отстаём. По за­казу ФМБА России разработано несколько специализированных продуктов спортивного питания (БАД, напитки, галеты). Установленным порядком они за­регистрированы в органах Роспотребнадзора и поставляются в сборные команды России.

– Существуют ли какие-то новые технологии, позволя­ющие выбирать по природ­ным данным молодых ребят, которые в будущем имеют большие шансы стать побе­дителями?

– В Советском Союзе дей­ствовала целостная система, помогающая отбирать лучших спортсменов. Я сам зани­мался лёгкой атлетикой. Мой учитель физкультуры обратил внимание, как быстро бегаю. И буквально передал меня в детско-юношескую спортив­ную школу. Позанимавшись там два года, мне удалось до­стигнуть лучших результатов. И тогда меня пригласили вы­ступать за сборную команду города. В то время существо­вала и другая форма подготов­ки спортсменов – спортивные школы. По существу, это были интернаты, где молодые ребята могли не только учиться, но и полноценно заниматься спор­том. Особенно эта форма явля­лась незаменимой для тех, кто жил в глубинке. Перспективных ребят приглашали учиться в спе­циализированные школы. И это срабатывало. В конце 90-х годов прошлого столетия Китай пошёл по этому пути. Там отобрали для занятий спортом мальчишек и девчонок по целому ряду физио­логических параметров, которые уже существовали в Советском Союзе.

В будущем можно будет дей­ствительно попасть в десятку, генетически определяя, что за­ложено в каждом ребёнке. Но спортсмены не овощи, которые можно в огороде собрать для Олимпиады. Им ещё предстоит многому научиться, пройти спе­циальную подготовку и иметь силу воли подчинить всю свою жизнь спорту, а это очень тяжё­лая работа.

Сегодня Минспорт России возрождает былую систему, она пока не носит целостного характера, а представляет собой отдельные звёздочки. В каждой территории нужно иметь деся­ток спортивных школ, и работа пойдёт на новом уровне.

Со своей стороны, мы будем очень серьёзно заниматься разработкой индивидуальных алгоритмов подготовки спорт­сменов с учётом их генетических особенностей. Это научное на­правление сегодня в арсенале всех развитых стран мира.