Архитектура партитур: от эпохи к эпохе

Никто, кроме профессиональных музыкантов, не читает партитур, справедливо полагая цепочки черных и белых насекомых, запутавшихся в пяти паутинках нотного стана, шифром, раскрывающимся только посвященному. Это и так и не так. Если визуально сравнить несколько партитур, относящихся к разным эпохам, то существенная разница в самом характере графики нотных рукописей и архитектоники их гармонии станет очевидной даже дилетанту.

Простые и торжественные церковные хоралы раннего Средневековья подобны дорическим колоннам, лишенным нефункциональных украшений, всех этих волют, пилястров и рокайлей. Таковы и партитуры этих произведений: их стройная строгость убедительна и основательна. Лаконичная графика нот, складывающихся в средневековые хоралы, становится устойчивым конгломератом, в котором камни музыкальных знаков так плотно прилегают друг к другу, что составляют единое целое. Это - музыка-храм...

Музыка мастеров XV-XVI веков кажется мягкой и земной. Суровая готика предшествующей эпохи у них дополнилась теплыми нюансами, придавшими партитурам этого времени вид уже не торжественного храма, но аккуратного дома, в котором могли исполняться и духовные гимны, и романсы. Это - музыка-дом...

Музыка И.С.Баха - грандиозные соборы, вырастающие буквально на глазах, ярус за ярусом, поднимающиеся всё выше - к небу. И эта мощная архитектура настолько соразмерна и внутренне логична, что величественные баховские музыкальные здания кажутся парящими в воздухе, несмотря на свою фундаментальность. Невозможно представить себе, чтобы эти грандиозные сооружения покосились или рухнули: гармоничная соразмерность партитур Баха превращает эти конструкции в нерушимый и вечный монолит, в который невозможно воткнуть даже иголку. И это выражается в графике нотных рукописей гения, фуги и токкаты которого уподобляются Вавилонской башне, которую ему - единственному среди всех - все-таки удалось достроить. Ноты в рукописях Баха - словно лестницы этого здания-зиккурата. Это - музыка-Вселенная...

Куртуазные и аккуратные сады партитур века рококо четко спланированы и структурированы. Версальский парк этих нотных аллей и каскады фонтанов виртуозных фиоритур музыкальных пассажей имеют строгий внутренний алгоритм и логику, позволяющую с удовольствием фланировать среди куртин и фольварков. Всё здесь удобно и понятно, заблудиться среди этих аллей невозможно, но это расчисленное пространство порой немного надоедает - своей предсказуемостью и однообразием как в музыкальном, так и в графическом отношении. Эта музыка немного плоска, как и изящные парки, расположенные на равнинах королевских угодий. Это - музыка-парк...

Романтическое многословие композиторов начала ХIX века, предпочитавших говорить о бурных страстях и эмоциях, которые, хотя и свойственны психике человека, но тем не менее не являются непреложной константой его бытия, тоже отразилось в их партитурах. Нотные рукописи произведений Н.Паганини и Ф.Листа существенно отличаются от стройных колонн, воздвигнутых И.С.Бахом. Виртуозные инструментальные пассажи, для которых, кажется, не хватает ни традиционных музыкальных оттенков, ни привычных темпов, ни пяти линеек, взвиваются под облака или уходят глубоко под землю, почти не задерживаясь в канонических пределах нотного стана. Это - музыка-стихия...

Музыкальный импрессионизм, не желая углубляться в темные комнаты человеческой психики или подниматься в заоблачные высоты мироздания, ограничил свои эстетические интересы сиюминутными эмоциями и непосредственными впечатлениями по типу «здесь и сейчас». И то прекрасное косноязычие, которое оказалось одним из концептуальных музыкальных приемов импрессионистов, в очередной раз повлияло на графику партитур, ставших гораздо менее структурированными и несколько хаотично необязательными: каждая последующая нота отнюдь не непреложно вытекала из предыдущей - как у человека, который в своем рассказе торопится поведать о многом и ничего не хочет упустить, из-за чего постоянно сбивается с мысли и перебивает сам себя. Это - музыка-ощущение...

Музыка экспрессионизма была эмоцией ужаса. Иллюстрацией к ней могла бы стать картина Э.Мун-ка «Крик». Партитуры композиторов этого стилевого направления почти совершенно деструктурированы (с привычной, канонической точки зрения), в них линейки нотного стана то провисают под тяжестью музыкальных гроздьев, то напоминают голые ветки осенних деревьев. Композиторов переполняли многословные эмоции, сменявшиеся вдруг молчаливым ступором безнадежности. Партитура их музыки кажется перекошенной, словно здание опуса строилось неравномерно: сначала стена, потом крыша, потом другая стена... Это - музыка-вопль...

В ХХ веке возникли и получили развитие такие музыкальные новации, как соноризм и атональная музыка, - наиболее показательные в отношении изменения графики партитур. Адепты атональной музыки считали, что необходимы новые принципы музыкальной композиции, для воплощения которых сторонники этого направления полагали нужным отказаться от таких концептуальных понятий, как ассонанс и диссонанс, тональность, модуляция.

Элементы соноризма начали развиваться в музыке XIX века (знаменитый пушечный выстрел в IХ симфонии Л.Бетховена), однако о концептуальном становлении этой техники можно говорить только в применении к веку XX. Стилистика этого музыкального приема связана со стремлением к выражению музыкальной экспрессивности. Соноризм был способен отражать и воплощать в музыке звуки внешнего мира - от промышленных шумов до голосов природы. По мнению одного из композиторов, использующих этот прием в своем творчестве, О.Мессиана, такая музыка воспроизводит «...потоки сине-оранжевой лавы, вспышки и мерцание далеких звезд, сверкание огненных мечей, бег бирюзовых планет, фиолетовые тени и круговорот звукоцвета».

Становление соноризма совпало с развитием ядерной физики, и этот музыкальный стиль оказался своеобразным отражением приблизительности понимания человеком открывшихся ему атомарных процессов, порой кажущихся хаотичными, но при этом имеющих некую внутреннюю логику. Это - музыка-гипотеза...

Двигаясь от эпохи к эпохе, можно заметить, как графический аналог-чертеж музыки - партитура -постепенно теряет структурность, становясь всё более хаотичным, алогичным и произвольно-непредсказуемым. Структура и способ мышления композиторов в течение столетий претерпели заметные изменения, причем изменения эти шли по пути усиления расплывчатости и разноплановости, парадоксальности и схоластики, амбивалентности и двусмысленности, образования музыкальных неологизмов с попытками создания собственного языка и в то же время склонностью к соскальзыванию с высказываемой идеи. Но если суммировать и сопоставить данные характеристики мышления, то можно заметить, что они относятся уже к категории психиатрии.

Если мысль музыкантов давних времен была строга и стройна, то на протяжении веков можно было видеть, как она постепенно обрастала искусными подробностями, почти незаметно превращавшимися в главную задачу сочинителя. Узнавая о себе всё больше, человечество, торопясь высказаться, становилось всё более подробным, и за этими уточнениями исподволь пропадала главная мысль. Идея незаметно превратилась в эмоцию. (Процитированная ранее фраза О.Мессиана уже практически не содержит мысли, а обозначает лишь туманные намерения и ощущения.) И графика партитур отразила все эти изменения. Стройные здания композиторов прошлого превратились в бесструктурный и хаотичный туман прекрасных, но необязательных звуков. Определенность звука стала абстракцией тембра. Точность ноты обернулась приблизительностью соноризма и атональности. Мышление музыкантов, безусловно, отражающее особенности ментальных процессов современной им эпохи, стало лишь зеркалом общих тенденций.

Человечество постепенно потеряло основу бытия, каркас мироздания. И дело здесь не только в том, что Вселенная оказалась непознаваемой и неоднозначной. Нарастающий поток уточнений и подробностей размыл простую непреложность некоторых главных законов, и мы утратили важные ориентиры, без которых вечные истины стали расплывчатыми и разноплановыми, парадоксальными и схоластичными, амбитендентными и двусмысленными. И неуклонный рост психических расстройств в абсолютном большинстве стран современного мира подтверждает это обстоятельство.

Игорь ЯКУШЕВ,
доцент Северного государственного
медицинского университета.
Архангельск.