Нейрохирург Егоров

На днях исполняется 115 лет со дня рождения выдающегося деятеля отечественной медицины академика АМН СССР Бориса Григорьевича Егорова. Блистательный соратник Н.Н.Бурденко, он по своему вкладу и свершениям явился одним из основоположников новой клинической дисциплины - нейрохирургии.

Борис Егоров родился в Москве 19 августа (6 августа по старому стилю) 1892 г. в семье владельца крупной мануфактурной фирмы. Его родители - Григорий Федорович и Ольга Васильевна - стремились дать сыну добротное образование. В 1900-1909 гг. Борис учился в реальном училище Воскресенского, успешно выдержал дополнительные испытания по латинскому языку.

В 1910 г. он поступает на медицинский факультет Московского университета. Будучи увлеченным хирургией, решает избрать ее своей специальностью. Основательно изучает топографическую анатомию, что определило исключительную анатомичность его мануальной техники и успехи в разработке оперативных доступов.

В 1915 г. Бориса мобилизовали в армию, и в течение двух лет он работает ординатором хирургического отделения госпиталя Петра I Московского военного округа.

В 1916 г. сдал государственные экзамены на степень лекаря. И в этом же году, не отрываясь от хирургической практики, стал помощником прозектора, а с 1918 г. - ассистентом кафедры оперативной хирургии и топографической анатомии Московского университета.

В 1918-1921 гг. Егоров совмещает эту работу с должностью и.о. ординатора хирургического отделения больницы Бахрушина, а в 1921-1923 гг. - пропедевтической, а затем госпитальной хирургической клиники Московского медицинского института. В 1922 г. Борис Григорьевич успешно сдает экзамен, полагавшийся перед защитой диссертации на степень доктора медицины по циклу хирургии.

В 1925 г. происходит решающая для профессиональной судьбы Егорова встреча с переехавшим из Воронежа в Москву Николаем Ниловичем Бурденко. Директор клиники факультетской хирургии 1-го ММИ профессор Бурденко пригласил к себе приглянувшегося ему талантливого хирурга, чтобы вместе работать и вести исследования. Так Борис Григорьевич был обращен к операциям на головном мозге и к проблемам нарождавшейся нейрохирургии.

Николаю Ниловичу в его решении создать в Москве нейрохирургическую клинику необходимы были единомышленники и надежные помощники. Таковым прежде всех ему представлялся Борис Егоров. И в октябре 1928 г. Бурденко предложил Егорову участвовать в организации нейрохирургической клиники на базе неврологической клиники профессора Василия Крамера в Государственном рентгеновском институте на Солянке. Егоров стал первым штатным сотрудником - нейрохирургом нового подразделения и принял на себя многотрудные хлопоты первооткрывателя. Он много ассистировал Бурденко, еще больше оперировал сам, уча своих молодых коллег особенностям хирургии центральной нервной системы. Засиживался в прозекторской, отрабатывая оперативные доступы и технику. Когда в 1930-е годы Бурденко заявил, что советские нейрохирурги ныне владеют всеми видами нейрохирургических операций, он имел в виду прежде всего Егорова.

Борис Григорьевич плодотворно сотрудничал с неврологами, морфологами, нейрорентгеноло-гами. В 1931 г. вместе со своим однокашником по университету Марком Копыловым произвел первую в СССР каротидную ангиографию.

В январе 1932 г. нейрохирургическая клиника на Солянке превратилась в самостоятельный нейрохирургический институт, в котором состоялась вся карьера Егорова.

В 1936 г. Борис Григорьевич приказом Наркомздрава СССР утвержден в звании действительного члена НИИ нейрохирургии, а постановлением квалификационной комиссии Наркомздрава РСФСР ему присвоена ученая степень кандидата медицинских наук.

В 1937 г. Егоров женится на Анне Васильевне Скородумовой, крупном нейроофтальмологе. В том же году у них родился сын Борис, впоследствии первый в мире врач-космонавт, Герой Советского Союза, доктор медицинских наук, профессор, создатель Института медицинской биотехнологии.

Борис Григорьевич, ставший ведущим нейрохирургом института, в предвоенные годы растит учеников, активно участвует в работе Нейрохирургического совета и журнала «Вопросы нейрохирургии». В своих исследованиях он начинает уделять главное внимание всестороннему изучению неврином слухового нерва - распространенных, но трудно доступных внутричерепных опухолей.

Грянула война. Бурденко назначается главным хирургом Красной Армии. Бремя руководства Институтом нейрохирургии фактически ложится на плечи Егорова. В октябре 1941 г. приказом Нарком-здрава СССР ему поручена эвакуация института в Уфу, одновременно на время болезни Бурденко он назначается исполняющим обязанности директора.

Невозможно представить, какие трудности пришлось преодолеть Борису Григорьевичу, чтобы развернуть в эвакогоспитале № 1029 в Уфе нейрохирургические отделения на 650 коек. Тысячи операций у раненых в голову и позвоночник и вместе с тем исследования по военной тематике.

В июле 1943 г. происходет реэвакуация института в Москву. Вплоть до окончания войны Егоров становится главным хирургом госпитальной базы Института нейрохирургии - эвакогоспиталя № 5016, располагавшегося на 5-й Тверской-Ямской (ныне старый корпус института). В последние годы войны Борис Григорьевич наряду с огромной оперативной нагрузкой и воспитанием нейрохирургов из госпитальных ординаторов усиленно занимается завершением своей докторской диссертации. Она была блистательно защищена в 1-м ММИ. Этот фундаментальный труд объединил в себе анатомо-топографическое обоснование оперативных доступов к невриномам VIII нерва, клинические стадии развития опухолей, технику и варианты хирургических вмешательств. По сути, Егоров явился одним из выдающихся предшественников ныне распространенной хирургии основания черепа. Его монография «Невринома VIII нерва» (Москва, 1949) относится к нейрохирургической классике. В 1946 г. ВАК СССР присвоил Егорову звание профессора.

После смерти Бурденко в январе 1947 г. директором Института нейрохирургии назначили академика АМН СССР В.Н.Шамова. Однако коллектив бурденковцев его не принял - школы были разные. С другой стороны, Шамов не хотел оставлять кафедру факультетской хирургии в Военно-медицинской академии. И менее чем через год перешел директорствовать в Ленинградский нейрохирургический институт вместо умершего в 1947 г. А.Л.Поленова. Произошло естественное назначение ближайшего ученика Бурденко профессора Егорова сначала исполняющим обязанности, а с января 1948 г. директором Московского института нейрохирургии.

Борис Григорьевич оказался хорошим хозяином. В 1950-е годы он построил новый трехэтажный лечебный корпус, намного превосходивший старый по комфортности и удобствам для больных, воздвиг 7-этажный дом для сотрудников и надстроил на 2 этажа два соседних корпуса (один жилой, другой лабораторный). Сам поселился при институте и наблюдал за порядком денно и нощно. Курильщики прятались от Егорова, он терпеть не мог табачный дым. Предпочитал работать с женщинами: «от них не исходит этот ужасный запах», - говаривал он.

Институт модернизировался. Укреплялась его материально-техническая база, но главное, высокоавторитетный директор сумел собрать под своей крышей группу талантливых ученых, которые принесли институту приоритетные открытия и мировую славу. Он не боялся брать и изгнанных с работы евреев. Боролся за них, как мог защищал.

Достаточно вспомнить, что именно Борис Григорьевич привлек в институт крупнейшего ней-рогистолога, основоположника учения о строении и функциях мозговых оболочек, члена-корреспондента АМН СССР Михаила Барона.

Также, после долгой переписки с Минздравом и академией, был взят в штат разносторонний специалист-невролог, автор открытия и основоположник новой ней-ронауки - количественной неврологии мозга профессор Самуил Блинков.

При Егорове развернул свои исследования дважды доктор наук, признанный основоположник нейропсихологии, академик АПН СССР Александр Лурия. В это же время в институте плодотворно трудились выдающийся нейрофизиолог академик АМН СССР Владимир Русинов, крупный птоморфолог, создатель учения о травматической болезни головного мозга Леонид Смирнов и другие светила, для каждого из которых Борис Григорьевич открыл хорошо оборудованные лаборатории.

Нелегко пришлось Егорову, когда началось «дело врачей». Зимой 1953 г. от него потребовали уволить из института евреев. Я читал личные дела некоторых из них и поражался мужеству и стойкости Бориса Григорьевича.

Под неожиданным (сразу же после успешной аттестации!), явно надуманным предлогом спустили указание уволить образованнейшего, великолепного клинициста-невролога Августину Подгорную, с 1933 г. работавшую в институте по приглашению Бурденко. Егоров пишет письмо в академию, где мотивирует необходимость сохранения Подгорной для выполнения важной научной темы по изучению посттравматической эпилепсии. Повод, конечо, во внимание не принимают. Тогда Борис Григорьевич пишет второе письмо, где выдвигает иные критерии: как можно увольнять человека, всю войну лечившую раненых в эвакогоспиталях, муж которой, один из ведущих сотрудников института, ушел добровольцем на фронт, где и погиб в 1942 г. Так же отчаянно он защищает Юлия Коновалова, сын которого пал смертью храбрых перед концом войны, и многих других.

В конце 40-х - начале 50-х годов Борис Григорьевич «вызволил» для института у Минздрава СССР двух ярких, способных врачей - Эдуарда Канделя и Николая Васина, проявивших способности и склонности к нейрохирургии. Оба фронтовики, за плечами у Васина был еще и плен. После блестящего окончания мединститута Эдуарда из столицы направили в Киргизию - врачом в высокогорный санаторий, Николая - тоже куда-то в Среднюю Азию. Егоров вступил в схватку с Минздравом, бездумно распоряжавшимся выпускниками лишь по анкетным данным, и победил.

Наряду с Канделем и Васиным Борис Григорьевич в 1950-е годы взял в штат института целую плеяду молодых талантов. Перечислю их в хронологическом порядке: Габиб Габибов, Сергей Федоров, Николай Смирнов, Федор Сербиненко, Федор Лясс, Юрий Филатов, Александр Коновалов, Виктор Салалыкин, Александр Шахнович...

Как и предвидел Егоров, они быстро обрели высокое профессиональное мастерство, составили кадровый костяк послевоенного поколения, обеспечившего мощное развитие отечественной нейрохирургии и нейронаук и принесшего институту новую славу.

Не надо, однако, думать, что Борис Григорьевич был всегда добреньким. Он умел и изгонять тех, кто был научным балластом и плел интриги, использовал для этого систему пятилетних конкурсов на научную должность.

Борис Григорьевич страдал не только за защищаемых им сотрудников института, но и за собственную нейрохирургическую деятельность, точнее - за ее направленность. Он был универсальным нейрохирургом высочайшего класса. Оперировал спокойно и очень анатомично. Мы изумлялись, видя на операциях, как его толстые пальцы так нежно обращаются с мозговой тканью. Если хирургическое вмешательство проводил Егоров, какие-либо операционные или ближайшие послеоперационные осложнения обычно отсутствовали.

...Борис Григорьевич любил способных молодых врачей, всегда протягивал руку помощи, учил и с удовольствием сотрудничал с ними. Особенно пришелся ему по сердцу Сергей Федоров - талантливый разносторонний нейрохирург с изобретательской жилкой, который по совместительству работал во Всесоюзном НИИ экспериментальной хирургической аппаратуры и инструментария. Егоров и Федоров внесли огромный вклад в усовершенствование и создание нового нейрохирургического инструментария. В 1984 г. Сергей Федоров был удостоен за это Государственной премии СССР.

С Юрием Филатовым Борис Григорьевич описывал встретившиеся в ходе совместных операций необычные случаи, например, невриному слухового нерва, проявившуюся тригеминальной невралгией.

Подметив в Викторе Салалыкине тяготение к разработке методик анестезии при нейрохирургических операциях, Егоров поддержал его в избрании им этой важной новой специальности. Так в институте появился первый нейроанестезиолог.

Борис Григорьевич был удостоен высоких наград - ордена Ленина (1951), ордена «Знак Почета» (1960). В 1958 г. ему было присвоено почетное звание «Заслуженный деятель науки РСФСР». В 1961 г. его избрали иностранным членом Американской ассоциации неврологических хирургов.

Он был разносторонне одаренным человеком. Хорошо рисовал. Увлекался художественной фотографией. Любил путешествовать по горам. В круг близких его друзей входили ученые, музыканты, артисты.

Смещен Борис Григорьевич был неожиданно - в мае 1964 г., незадолго перед своим 72-летием. Его перевели на полставки профессора-консультанта (с которой уволили в 1970 г.) и разместили в маленьком кабинете на 3-м этаже старого корпуса. Но работы ему не давали, оперировать запретили. И, приходя в свой институт, он чувствовал себя одиноким и ненужным, сидел без дела. Многие перестали с ним здороваться, а со многими сам Егоров перестал здороваться, считая их предателями. Неприятно было видеть картину, как идет величественный и никого не видящий Борис Григорьевич и как стремятся поскорее прошмыгнуть мимо него сотрудники. А когда он был директором, его встречал гул приветствий, всегда его окружали люди, что-то спрашивали, что-то просили, а порой просто заискивали...

Немного не дожив до своего 80-летия, Борис Григорьевич умер 12 февраля 1972 г. от острого нарушения мозгового кровообращения. Его похоронили на Новодевичьем кладбище. С Егоровым ушла целая эпоха отечественной нейрохирургии, где он многие годы был главным действующим лицом.

Леонид   ЛИХТЕРМАН,
профессор,
заслуженный деятель науки РФ.
НИИ нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко РАМН.