Синдром Mюнхгаузена

Патологическое влечение к болезням, больницам и операциям относят к истерическим расстройствам и обозначают как cиндром Мюнхгаузена. К счастью, в развернутой форме он встречается не так часто.

Мнимые больные склонны к самовнушению и псевдолечению. Они находят у себя болезни, которых нет, но которые становятся своеобразным наркотиком, скитаются по больницам, рассказывая сказки о своих страданиях, настойчиво добиваются лечения, включая хирургические вмешательства. Побудительным мотивом является требование повышенного внимания к себе. Случаются среди них и садисты - они испытывают адское наслаждение, мороча голову врачам. Чтобы им поверили, мнимые больные идут на всяческие ухищрения, в том числе жизненно опасные.

...В Нижнем Новгороде у меня была пациентка, врач по образованию, с истерическими расстройствами и необычной, исключительно левосторонней, локализацией гнойников. Всякий раз ей вскрывали гнойник, и всякий раз спустя несколько дней он опять появлялся на новом месте, но обязательно слева - на левой половине тела, левой руке, левой ноге! Число операций перевалило за 100!

Как-то ночью медсестра случайно оказалась в туалете вместе с больной, которая ее не заметила. Больная достала правой рукой из халата иголку и, предварительно испачкав ее в кале, стала колоть свое бедро. У сестры хватило смекалки сдержаться. За больной установили наблюдение, которое подтвердило, что она искусственно вызывает у себя гнойники, которые доставляли хлопоты врачам и обусловливали повышенное внимание к пациентке. А поскольку она «создавала» их правой рукой, то все абсцессы, естественно, располагались слева.

Кончилось это печально, в конце-концов, развился настоящий генерализованный сепсис, и больная погибла.

Подобный яркий синдром Мюнхгаузена недавно был представлен в Англии. Венди Скотт настолько красочно и правдоподобно описывала боли в животе, что хирурги склонялись к операции. Венди за 15 лет переменила более 600 больниц и перенесла 42 операции на брюшной полости. Иногда врачи догадывались, с кем имеют дело. Венди приходилось убегать из больницы, порой с неснятыми швами. Дважды за свои обманы она попадала в тюрьму. Венди избавилась от синдрома Мюнхгаузена после неудачной операции с тяжелыми осложнениями и послеоперационной инфекцией. Когда же спустя 20 лет у нее действительно появились боли в животе, ей уже в Лондоне не поверили. Венди полетела в США, где обнаружили огромную злокачественную неоперабельную опухоль кишечника.

В литературе мне не довелось встретить описание нейрохирургического варианта синдрома Мюнхгаузена. Учитывая, что медики могут стать его жертвой, есть смысл рассказать о нем.

Больная М. 37 лет, юрист по образованию, жительница одного из крупных городов Сибири, поступила в Институт нейрохирургии по направлению профессора-оториноларинголога для подтверждения и лечения носовой ликвореи. Анамнез, с ее слов, отягощен черепно-мозговыми травмами - 20 лет и 6 лет назад, многократными удалениями зубов, двумя операциями на верхней челюсти слева. Лечилась по поводу базального арахноидита; неоднократно делались люмбальные пункции   с инсуфляцией воздуха.

Жалуется на истечение жидкости из черепа в течение года, слабость, головокружение. Подробно рассказывает, как жидкость на уровне лобного бугра слева выходит из черепа, спускается затем под кожей к внутреннему углу глаза и далее попадает в нос.

При обходе на вопрос, сможет ли больная собрать жидкость для анализа, отвечает утвердительно. Соседка по палате с травматической левосторонней назореей затыкала левую ноздрю тампоном. На следующем обходе такой же тампон был и у больной М. Кроме того, она показала мокрое пятно на подушке. Настойчиво просит ускорить операцию. «Я не могу жить с ликвореей. Я погибну от менингита (менингита в анамнезе не было). Вы обязаны этого не допустить!»

В ответ на повторную просьбу собрать вытекающую жидкость утром дала пробирку, заполненную слюной, заявив при этом, что жидкость бежит теперь не через нос, а по задней стенке глотки. При биохимическом анализе в содержимом пробирки глюкозы не обнаружено. Всё же, несмотря на необычность жалоб больной, учитывая подозрения коллеги-профессора из Сибири, было решено для исключения базальной ликвореи выполнить контрастную компьютерную цистернографию. Исследование не выявило признаков ликвореи.

На обходе мы обрадовали больную: «Ликвореи у вас, к счастью, нет. Операция не нужна. Лечитесь у неврологов по месту жительства».

Больная побледнела и резко ответила: «Быть такого не может, ликворея есть, об этом мне говорили профессора, и я сама это точно знаю. Сделайте операцию, не губите меня!»

«Мы вскроем череп и ничего не найдем. Зачем вам такие мучения и риски?»

«Я убеждена, что найдете дырку и залатаете ее. Ведь она видна на рентгеновском снимке, мне его показывали. Умоляю вас, вскройте и посмотрите. Разрежьте, умоляю вас».
 
Теперь кое-что стало нам ясным. На рентгеновском снимке черепа больная увидела обычный венозный выпускник в лобной кости и решила, что через него вытекает ликвор и далее под кожей спускается к глазу, остальные придумки не составили труда для больной, перебывавшей во многих стационарах. Она только не учла, что выпускник был справа (видимо, краниограмму ей показывали перевернутой) и построила на этом факте свою легенду левосторонней черепной ликвореи, не зная, конечно, что в реальности подобного не бывает.

Кто-то, не подумав, сказал, что КТ-цистернография иногда всё же не выявляет скрытую ликворею. Конечно, такие исключения возможны, но для нашей больной это явилось решающим аргументом в ее убежденности о необходимости операции.

Легко представить, что было бы, если бы мы пошли на поводу у больной и сделали неоправданную сложную черепно-мозговую операцию.

Синдром барона Мюнхгаузена опасен и для больных и для врачей, и об этом мы должны всегда помнить.

Леонид ЛИХТЕРМАН,
заслуженный деятель науки РФ,
профессор.
НИИ нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко РАМН.
Москва.