Трактир «У Гашека»

В Чехии пьют пиво не литрами, а метрами. В пражских трактирах официант приносит посетителям большие полуметровые кружки, поэтому заказ на 2 литра звучит, как «метр пива». В русском языке существительное «пиво» и прилагательное «чешское» - эпитет и предмет - стали неразрывной и устойчивой ассоциацией, такой же, как водка -русская, джинсы - американские, гитара - испанская, джентльмен - английский...

Невозможно сказать, что ничего не знаешь о культуре Чехии, если пил чешское пиво (о, эти названия: «Будейовицкий будвар», «Велико-поповицкий козел», «Пльзеньский праздрой»!) и читал книгу о бравом солдате Швейке. Причем два этих национальных культурных ориентира хотя и не тождественны, но очень близки друг другу. Одна из лучших книг мировой литературы, написанных в ХХ веке, - «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека уделяет пиву так много превосходных и замечательно веселых страниц, что иногда кажется рекламой этого напитка.

Впрочем, в романе Гашека не только пиво является важным действующим лицом или элементом повествования. Коньяк и вермут, водка и сливовица, можжевеловка и шнапс - все эти напитки щедрой рукой автора-хозяина разливаются в подставленные емкости практически всем многочисленным персонажам-клиентам книги-трактира. Все нации и народы, населявшие Австро-Венгрию, одну из империй, рухнувших после Первой мировой войны, толерантно и гостеприимно, независимо от конфессиональной принадлежности, национальности и цвета мундира были качественно обслужены в трактире писателя. Интернационализм книги распространялся и на алкогольные пристрастия персонажей. Немцы или австрийцы вполне могли пить ракию и вермут, а чехи или словаки - коньяк и шнапс. И всё же пиво имело предпочтение у большинства героев романа.

Коварная личность

Пиво, легкий алкогольный напиток, крепость которого, как правило, не превышает 4,5-50, обладает обманчивыми свойствами. Его кажущаяся легкость, приятный вкус и традиция дружелюбных пивных застолий скрывают серьезные наркологические проблемы. Французская поговорка гласит: «Кто живет в вине, умирает в воде», имея в виду ухудшение работы сердца, мышца которого претерпевает жировое перерождение под влиянием алкоголя, в результате чего тяжелое течение алкоголизма сопровождается отеками, и как следствие - отеком легких. Чехи вполне могли бы применить эту поговорку к пиву, ведь известен даже терапевтический термин «мюнхенское пивное сердце», суть которого - в увеличении размеров сердца и тотальном нарушении его функций (впервые описан у баварцев).

Ожирение, столь характерное для любителей пива, привело к тому, что сегодня в Чехии (а именно там пива на душу населения приходится более всего: например, в 2001 г. - 161,8 л) так много людей с избыточным весом. В связи с этим существует и такое понятие, как «пивной живот»: калорийность пива сама по себе в этом смысле небезопасна, а кроме того, горечь, содержащаяся в напитке (хмель), приводят к увеличению желудочной секреции, что существенно повышает аппетит.

Что уж говорить про печень! Регенерация клеток этого органа поразительна, но и она не может противостоять систематическим пивным возлияниям.

Изобилие ситуаций, сцен и реплик, связанных с алкоголем, в романе Гашека так велико, что остальные страницы книги превратились бы в не очень большую повесть, если купировать в духе сухого закона алкогольную крамолу. Сам Йозеф Швейк, как до своего знаменательного призыва в армию: «Я выпил пять кружек пива и съел пару сосисок с рогаликом. Дайте мне еще рюмочку сливянки. И мне уже пора идти, так как я арестован», так уже и в качестве солдата: «Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, через 5, самое большее через 10 минут я буду совершенно пьян и завалюсь спать в своем вагоне...», выражал отношение к спиртному абсолютно недвусмысленно. Мнение прочих заметных персонажей книги иллюстрирует цитата: «Двенадцати часов еще нет, а за столом уже, как видите, пять пьяных. А в прежние-то времена мы по двое суток сиживали, и чем больше пили, тем трезвее становились. И лили в себя беспрерывно пиво, вино, ликеры...»

Легкомысленный человек...

Ярослав Гашек, подобно персонажам своей книги, относился к алкоголю более чем толерантно. «Вы не можете себе представить, как он пил», - вспоминала первая жена Гашека Ярмила Майерова. Его биограф Р.Пытлик насчитал в Праге более 100 кабаков, которые посещал писатель. Сидя в трактире, Гашек основал «Партию умеренного прогресса в рамках закона» и даже получил 20 голосов на выборах в Имперский парламент. Эта партия, которая была нужна Гашеку только для сочинения фельетонов в пародийном духе политического ёрничанья, продемонстрировала любовь чешского писателя к розыгрышам, что, как известно, является признаком садистической составляющей подсознательных импульсов человека.

Большинство биографов писателя вспоминают о нем как о легкомысленном человеке, который «никогда ничего не принимал всерьез, ни в одном своем поступке не видел ничего дурного, не думал, что, быть может, обижает других...», -так писал Л.Гаек. «...Гашек мог свободно переходить в иные измерения, чем те, что были предопределены трезвым распорядком дня...», - это воспоминания Ф.Лангера. Писатель даже получил у других завсегдатаев пражских кабачков прозвище «бродячий гусенок» (в чешской сказке толстый желтый гусенок всё время скитался, разыскивая свою мать): его можно было встретить в любом из трактиров Праги. Лангер же вспоминает и о том, что Гашек «...с наивной улыбкой ребенка или с бесчувственной ухмылкой дурачка мог сказать какую угодно грубость», злобно задевая самые чувствительные струны оппонента.

Однажды, когда Гашек стоял на Карловом мосту, к нему подошел прохожий, которому показалось, что он хочет броситься в воду. Гашек, как сообщает комментарий советского времени, «решил подшутить над прохожим и стал делать вид», что действительно собирается совершить самоубийство, задирая ногу на перила моста. Завязалась потасовка, подоспели полицейские. Гашек, как опять-таки пишет тот же комментарий, «ненавидел полицейских и поэтому вступил с ними в драку». Несмотря на сопротивление, его доставили в участок, где врач, сочтя Гашека помешанным, стал задавать ему соответствующие вопросы, на которые писатель отвечал так, что его действительно сочли сумасшедшим. Вот протокол полицейского архива: «9 февраля 1911 г. в 2 часа 45 минут ночи репортер газеты «Ческе слово» Ярослав Гашек, рожд. 1883 г., католик, женат, приписан к Мыдловарам, округ Будейовицы, проживает на Смихове, дом № 1125, перелез через парапет Карлова моста с умыслом броситься во Влтаву. Однако этому воспрепятствовал парикмахер Эдуард Бройер, который крепко его держал и затем передал императорско-королевскому обер-полицейскому Франт. Мелеху. Поскольку Гашек в полицейском участке вел себя буйно, он был осмотрен полицейским врачом доктором медицины Каллусом и как душевнобольной (ибо можно было опасаться, что его поведение представляет угрозу для общества) в сопровождении обер-полицейского Генриха Глинки был доставлен в Чешский земский институт для душевнобольных».

В архиве Императорско-королевского земского института для душевнобольных на Катержинской сохранилась история болезни Гашека. В участке писатель вначале признался в суицидальных намерениях: «...ибо ему опротивел свет», но на следующий день он изменил показания: «...посетил множество питейных заведений, пил пиво и везде - понемногу вина. Знает, что куда-то лез, возможно на мостовой фонарь, но каким образом очутился именно на этом фонаре, помнит смутно... Попытку самоубийства решительно отрицает». Первый вариант не обусловлен ни анамнезом, ни обстоятельствами, ни персональными особенностями пациента, в то время как вариант второй кажется более достоверным, ибо соответствует поведению человека, регулярно и интенсивно употребляющего алкоголь.

...и тяжелый меланхолик

Роман о бравом солдате Швейке создает у читателей впечатление о Гашеке как о прелестном и веселом человеке, легком в общении, милом и добросердечном. Но здесь происходит аберрация: достоинства и качества Швейка экстраполируются на его автора. Сам же Гашек «...не был веселым бодрячком, скорее - тяжелым меланхоликом... был резок, жесток, порой невыносимо груб», - пишет Пытлик.

Фельетоны Гашека времен Гражданской войны, в которой он принял участие на стороне большевиков, обнаруживают почти ленинскую жестокость и безразличие к человеческой жизни: «Ввиду того, что веревка у нас отменена, предлагаю всех этих провокаторов иван ивановичей на месте расстреливать», - пишет он в одном из текстов этого периода.

Гашек, если не считать раннего детства и нескольких последних месяцев жизни, практически не имел своего жилья, скитаясь по наемным углам и трактирам, ведя жизнь бродяги, столь странную для домовитой Чехии.

Отношение Гашека к людям, даже близким, удивляет своим равнодушием. (Хорошо знавший писателя поэт Р.Медек вспоминал о его «...аморфной душе, бесхребетной, безразличной ко всему...») Когда у писателя и его первой жены родился сын, к ним после длительного тяжелого конфликта пришли мириться родители жены Гашека. Он вышел «за пивом» и вернулся спустя несколько дней. «...как ты можешь так меня мучить, зачем сидишь где-то «У золотого жбана» с теми, кто не знает настоящей любви, кто убивает свои ночи...», - писала ему Майерова, потеряв надежду увидеться с ним, хотя оба жили в Праге. Свою вторую жену, русскую, Александру Львову, не знавшую чешского языка, он на несколько дней оставил одну по приезде в Прагу, ничуть не заботясь о ее состоянии в незнакомом городе.

Из этих воспоминаний выстраивается образ не слишком-то симпатичного человека, которому, по-видимому, изначально были свойственны безответственность и бесхарактерность. Бегство Гашека от сложных жизненных ситуаций говорит о нем как о человеке эгоистичном и безвольном. Сейчас трудно судить о том, была ли пресловутая «меланхолия» некоей маскированной депрессией, свойственной писателю изначально (и на которую исподволь намекают некоторые пристрастные мемуаристы), интуитивное лечение которой с помощью спиртного сделало его алкоголиком, или же это была обычная для пьяницы абстинентная дисфория. Однако и тот и другой варианты говорят о его психической неуравновешенности.

Если экстраполировать личностные особенности Гашека на МКБ-10, то можно обнаружить, что диагноз «специфическое расстройство личности» полностью им конгруэнтен. Действительно, «конституциональное нарушение тенденций характера и поведения индивидуума» захватывает у писателя несколько сфер его личности, сопровождаясь и социальной дезинтеграцией. В анамнезе Гашека отсутствуют сведения о каком-либо тяжелом заболевании мозга, которое могло быть причиной такого стиля жизни. Критерии диагностики специфического расстройства личности: дисгармония личности и поведения субъекта; определенный стиль его отношения к другим людям; слабый контроль побуждений; возбудимость и аффектизированность; хронический и всеобъемлющий характер специфических личностных особенностей, нарушающий адекватную социальную адаптацию; возникновение проявлений патологии в позднем детском или подростковом возрасте (он с детства воспринимался окружающими, как паяц («Гашек-шашек» (шут) - называли его одноклассники) с упрочением ее в период жизненной зрелости - позволяют говорить именно об этой патологии. Из нескольких видов специфического расстройства личности можно выделить диссоциальное, которое характеризуется грубым несоответствием поведения субъекта и общепринятых социальных норм. Для этого типа личностного расстройства характерны бессердечие к другим, стойкая безответственность к правилам социума, неспособность поддерживать взаимоотношения при легком их установлении, низкая толерантность к фрустрациям, неспособность испытывать чувство вины. Жизненный опыт ничему не учит таких людей; они склонны обвинять окружающих, оправдывая себя в любой ситуации, что может приводить к конфликту с обществом. (Так Гашек находил известный комфорт и понимание только среди анархистов и большевиков, то есть у людей деструктивного, нигилистического склада.)

Психопатический склад характера оказался той почвой, на которой вырос и расцвел алкоголизм Гашека. Его дисгармоничная натура оказалась легкой добычей для алкоголя. Все свои кратковременные и потому многочисленные пражские адреса писатель выбирал, ориентируясь на близость кабака или пивной. Регулярные алкогольные эксцессы разрушили здоровье этого молодого человека: он умер, не дожив  трех месяцев до 40 лет.

Незадолго до смерти Гашек производил впечатление глубоко больного человека: его нездоровая тучность первой бросалась в глаза. Лицо стало округлым, словно при синдроме Иценко - Кушинга. Жесты его были медлительны, словно каждое движение требовало усилий. Он задыхался даже при незначительной нагрузке. Его донимали регулярные носовые кровотечения, которые могут говорить о варикозе сосудов цирротического происхождения. Его изнуряла постоянная бессонница. Несмотря на это, Гашек оставался верен своим алкогольным и кулинарным пристрастиям, не соблюдая никакой диеты, поедая острое, соленое и жирное и запивая всё это пивом. В последние дни жизни он уже почти не мог двигаться. После новогодних праздников 1923 г. наступил кризис. Гашек не мог проглотить даже незначительного количества каши с медом, и вскоре началась агония. Писатель ненадолго приходил в себя, но даже в эти минуты просил коньяку.

На патологоанатомическом вскрытии оказалось то самое «пивное сердце» в сочетании с прочими многочисленными соматическими заболеваниями, которые сопутствуют любому алкоголику со стажем.

Один из поздних рассказов писателя «Душенька Ярослава Гашека рассказывает» заканчивается словами заглавной героини, отвечающей на вопрос: «Чем вы были на самом деле?» - «Я растерялась. Нащупала в кармане некролог и смущенно пролепетала: «Простите ради Бога - пьяницей с пухлыми руками!» Столь беспощадной эпитафии не пожелаешь и врагу...

Игорь ЯКУШЕВ,
доцент Северного государственного
медицинского университета.
Архангельск.