Кто стучится в класс ко мне?

К врачам и специалистам в области дидактики чиновники, как водится, опять не особо прислушались. А жаль... Это значит, что за одной партой с вашей дочкой-первоклассницей, возможно, скоро окажется сверстник с синдромом Дауна. И ребенок, инфицированный СПИДом. И сиамские близнецы...

Нет, это не журналистские фантазии. В России фактически уже началась новая школьная реформа, возможно, самая радикальная за последние 90 лет. Имя ей - инклюзивное образование: это когда вместе со здоровыми сверстниками учатся дети-инвалиды. Что от нее ожидать?

Мы пойдем другим путем

В нашей стране их около 5% - детей с ограниченными возможностями здоровья. И идея инклюзивного (включенного, интегрированного) образования, о которой пойдет речь, - в том, чтобы все эти дети могли сесть за одну парту со здоровыми сверстниками. Впрочем, на новшество можно взглянуть и с «другой стороны баррикад»: впервые здоровые дети садятся за одну парту с некоторыми категориями сверстников-инвалидов.

Современной педагогике известны три различных подхода к обучению детей с ограниченными возможностями здоровья. Первая модель, скандинаво-американская по происхождению, предусматривает, что такие дети учатся в обычных учебных заведениях - при создании специальных условий и наличии подготовленных педагогов и медиков. Вторая - наша, отечественная - предполагает такое обучение в специальных (коррекционных) образовательных учреждениях или классах.

В условиях первой модели, как показал опыт, детям труднее учиться, зато легче адаптироваться к последующей жизни, в условиях второй - всё с точностью до наоборот. Есть и золотая середина, европейская модель, сочетающая элементы первых двух. Этим третьим путем де-факто и движется сегодня Россия да и другие страны СНГ.

Благо, наше законодательство демократично предоставляет родителям детей-инвалидов право выбора - учить ребенка в массовой школе (классе), интернате или на дому.

А в чем же собственно реформа, где тут собака зарыта? - спросите вы. Речь идет, таким образом, о следующем шаге - устранении барьеров между коррекционными и обычными классами в массовой школе, а также между спецучреждениями и той же массовой школой, куда доступ некоторым категориям больных детей прежде был вообще закрыт.

У идеи практически нет влиятельных оппонентов, зато есть влиятельное либеральное лобби, прежде всего из неправительственных международных организаций. «Образование без барьеров» уже вовсю овладевает массами под видом эксперимента, а то и просто явочным порядком.

Вот в Архангельске сразу 11 классов для детей с проблемами зрения и слуха перекочевали из спецшколы-интерната в массовую школу. В Москве первая девочка с синдромом Дауна стала ученицей государственной школы. В Нижнем Новгороде четверо даунят из шести, чьи родители изъявили на то желание, пошли в обычный детский сад.

Но дела инициаторам такой «ползучей» реформы, что называется, не пришьешь: равные права граждан на образование, дарованные Конституцией, у нас еще никто не отменял.

Ждать или догонять?

Между тем процесс перехода к инклюзивному образованию в нашей странах получает ускорение в последние годы на самом высоком уровне. Пару лет назад в Москве состоялся форум, посвященный проблемам образования детей-инвалидов, на котором представители 25 общественных организаций из пяти стран «большой восьмерки», включая Россию, выработали рекомендации лидерам своих стран по обеспечению доступа к образованию для детей с особенностями развития. А в нынешнем году в Женеве под эгидой ЮНЕСКО состоится Всемирная конференция министров образования «Инклюзивное образование: путь в будущее».

Итак, представим, что наиболее развитые страны мира прислушаются к мнению международной общественности и поддержат Декларацию ЮНЕСКО, призывающую обеспечить доступ к образованию всем детям. И прежде всего - детям с синдромом ВИЧ/СПИД, детям-инвалидам, сиротам, беспризорникам, детям, принадлежащим к национальным меньшинствам, и иммигрантам. И кто знает, может, следуя рекомендациям московского форума, «восьмерка» согласится ежегодно выделять на программу инклюзивного образования 10 млрд долл.

Но тут сразу возникает вопрос, естественный для страны, что оказывается в роли догоняющего процессы мировой интеграции: а не слишком ли мы спешим?

На сайте «Образование инвалидов» можно ознакомиться с мнением об американской системе инклюзивного образования московской студентки Юлии Симоновой. Юля - колясочница. Получив спортивную травму в 10-летнем возрасте, она до выпускного класса училась на дому, пока не смогла выехать по обмену на годичное обучение в США.

- Моя американская школа оказалась абсолютно доступной для таких, как я: в ней работал лифт, а ширина дверей в классах и других местах предполагала передвижение на инвалидных колясках, - рассказывает Юля. - Здесь успешно обучались еще два колясочника, а также незрячие, не-слышащие дети, дети с синдромом Дауна, с аутизмом. Для незрячих имелась вся литература по Брайлю или наговоренная на аудиокассеты. В классах, где присутствовали дети с нарушением слуха, находился сурдопереводчик. Детям с синдромом Дауна или аутизмом предоставлялся личный помощник. Все эти дети не шокировали детей без инвалидности, наоборот, с ними дружили и оказывали им всяческую поддержку.

Между тем плоды успешной интеграции вчерашних детей-инвалидов в жизнь американского общества ощущаются буквально на каждом шагу. «В американских супермаркетах вас часто обслуживают дауны: помогают укладывать купленные вами продукты в пластиковые пакеты, - рассказывает писательница Татьяна Толстая. - ...Он вам мил, вам его жалко, его дружелюбные глазки и плоский затылочек заставляют сжиматься ваше сердце...»

Хотя надо вспомнить, что еще каких-нибудь 30 лет назад политкорректного термина «альтернативно одаренный» (differently able) не существовало и в помине, и многие граждане в США не понимали, зачем это даунам и прочим детям-инвалидам нужно учиться вместе с остальными сверстниками. Вот бы узнать: через какие же этапы, через какие трудности пришло потом к тамошней общественности это понимание... Уж нам-то, задумавшим путь в три десятка лет преодолеть буквально в три прыжка, без соответствующей подготовки общественного мнения и подавно не обойтись.

Зачем им учиться вместе?

Время от времени сторонники идеи инклюзивного образования выходят на улицы, где проводят акции в защиту прав детей-инвалидов на образование. Как-то они даже собирали на Пушкинской площади в Москве подписи под обращением к министру образования и науки, где требовали создать условия для обучения больных детей в массовой школе.

Однако участие таких родителей в пикете на Пушкинской площади вызвало не только реакцию сочувствия и поддержки.

- Эта публичная акция – просто бред доведенных до отчаяния родителей, - категорична Наталия, мать двоих детей и, кстати, психолог-педагог, много лет работающая со школьниками-аутистами. - Мамы здоровых детей тоже будут протестовать, если в одном классе с их ребенком будет учиться сверстник с синдромом Дауна или ДЦП... Для детской психики видеть страдания других - сильный стресс, а уж учиться вместе с ребенком, у которого синдром Дауна - это просто издевательство над остальными детьми. Да здоровые дети в средних и старших классах будут просто смеяться над инвалидами! По-моему, мамы, участвовавшие в акции на Пушкинской площади, не отдавали себе отчета в том, чего хотят, подвигая своих и чужих детей на бесполезное преодоление трудностей и без того сложной современной жизни...

Встречных аргументов со ссылками на практику работы с российскими детьми-инвалидами в массовой школе, на зарубежный опыт Наталия не приняла, посоветовав организаторам акции «снять свои розовые очки»:

- Давайте определим границы понятия «инвалидность»: ребенок с бронхиальной астмой, диабетом тоже может быть на инвалидности - как и ребенок с ДЦП, с синдромом Дауна, ребенок-аутист. Так вот, ребенок с астмой или эпилепсией в школе будет адекватен (один такой ребенок учится с моей дочерью 10 лет), а что вы скажете об аутисте и дауне? Эти дети склонны к асоциальным действиям, например могут заниматься онанизмом на глазах у всех: они ведь не понимают, что они инвалиды. И Запад нам здесь не пример: там легче получить статус инвалида. Если у ребенка аллергия - он уже инвалид, а где вы видели у нас ребенка с диатезом на инвалидности?

Полагаю, что мнение опытных педагогов мы не должны игнорировать, хотя бы после истории с недавно открытым синдромом дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ). Оказывается, по-своему правы были наши «мариванны» 70-80-х, негуманно зачислявшие в разряд необучаемых и мечтавшие отправить в «школу для дураков» своих, на первый взгляд, просто непослушных, неусидчивых вовочек, неспособных к прилежному учению. Учителя-ветераны хорошо помнят, как в те времена их заставляли проводить воспитательные беседы с «трудными» и вести тетрадочки с отчетностью, а еще таких детей в профилактических целях с энтузиазмом ставили на учет в детские комнаты милиции.

И вот сегодня, наконец, медики выяснили, что асоциальность и неуправляемость «трудных детей» - не что иное, как заболевание, проявляющееся уже в первый год жизни у 5-7% от общего числа новорожденных.

Скольких же нервов стоило это явление в свое время педагогам (у проверяльщиков был даже лозунг: «Учитель, ставящий двойку, ставит ее себе!»), да и здоровым соученикам детей с СДВГ... Но государство неплохо сэкономило тогда благодаря удачно придуманным им такого рода псевдогуманистическим слоганам.

Что касается самих «трудных», то не будучи признаны нуждающимися в специальной помощи и, соответственно, не получившие таковой, многие из них так и не смогли потом адаптироваться в обществе. И до сих пор, по данным ученых, 80-90% контингента в колониях для несовершеннолетних составляют подростки с явными признаками СДВГ.

Куда и как исчезнут пятерки

- На мой взгляд, идиллическая картина школьного класса, где учатся вместе здоровые дети и дети с ограниченными возможностями без разбору, слишком уж неправдоподобна, а пропаганда такого обучения нелепа, - считает Ольга Зайкина, кандидат биологических наук, много и продуктивно работающая с творчески одаренными инвалидами. - Ведь, скажем, у слепых и глухих, несмотря на их подчас более высокое умственное развитие, другие методы восприятия информации, что делает их обучение среди обычных детей неэффективным.

А вот астма, диабет, тяжелые кожные заболевания, морфологические дефекты, сердечные пороки, врожденные и приобретенные патологии почек, печени, щитовидной железы - не преграда для обучения в обычной школе, но для таких детей надо делать скидки на быструю утомляемость и физические ограничения. При этом ребенок с вынужденными ограничениями в движении часто умственно развивается быстрее, учится прилежнее (особенно дети с бронхиальной астмой и синюшными пороками сердца), «зажигая» своим примером здоровых сверстников.

И дети-колясочники или дети на костылях (недоразвитие нижних конечностей, гидроцефалия, миодистрофия, спинальные повреждения, ДЦП) вполне могут учиться со здоровыми детьми. Не тратя время на беготню и дворовые игры, такие дети тоже часто обгоняют по умственному развитию своих бегучих-прыгучих сверстников и могут «подтягивать» их на свой интеллектуальный уровень...

Насколько будут отталкивать или даже шокировать здоровых детей физические недостатки их сверстников-инвалидов?

- Обычно к ребенку с «не такой внешностью» дети быстро привыкают и вскоре почти не замечают нехватку пальцев на руке, «винное пятно» на лице или рябоватость, - говорит Ольга Зайкина. - Хотя, к примеру, мокнущие дерматиты могут вызывать брезгливость и неприязнь: дети могут вообразить, что это «заразно» и избегать такого ребенка.

Дети, страдающие ДЦП с нарушениями речи, мимики и гиперкинезом верхних и нижних конечностей, иногда производят впечатление идиотов. Но умственно такой ребенок может быть вполне нормален, способен к учебе и даже талантлив. Печально, что некоторым из таких отказных детей уже в раннем детстве навесили ярлык «олигофрения в стадии дебильности», лишив полноценного образования...

...Лично у меня сомнений по поводу целесообразности совместного обучения со здоровыми детьми сверстников с физическими недостатками, но сохранным интеллектом возникало как раз меньше всего. По статистике, кстати, их не так уж и много: лишь у 16% от общего числа детей-инвалидов наблюдаются нарушения слуха, зрения, речи, опорно-двигательного аппарата и т.п., не сопровождающиеся «ментальными ограничениями». А вот задержкой психического развития страдают 64% детей-инвалидов плюс еще у 20 % медики отмечают серьезные умственные отклонения.

Так или иначе, едва ли, конечно, нам уже завтра потребуется «распределить» по обычным классам все 1,3 млн детей, нуждающихся в специальных условиях обучения, в том числе 70 тыс. учеников из почти 2 тыс. наших коррекционных школ, да еще 40 тыс. надомников, да 140 тыс. учеников коррекционных классов, не говоря уже о детях, изолированных в социальных психоневрологических интернатах, и об отказных ВИЧ-инфицированных детях-сиротах из инфекционных больниц, и об упомянутых в Декларации ЮНЕСКО беспризорниках, детях иммигрантов и т.д. и т.п. Но понятно, что даже один такой ребенок на школу, почувствовавший себя обузой, - уже слишком много...

Владимир ЖУКОВ, член Союза журналистов России.