Купание «голубого» коня

Русский художник и литератор Кузьма Сергеевич Петров-Водкин родился в семье сапожника. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у В.Серова. В дальнейшем много занимался в частных студиях Мюнхена и Парижа. Посетил Италию и Северную Африку. Член объединения «Мир искусства» и «Четыре искусства». Испытал влияние немецкого и французского символизма, а также В.Борисова-Мусатова. Петров-Водкин стал одним из выразителей символистических тенденций в русской живописи. С начала 1910-х гг. элегическая созерцательность, сумрачный колорит и вяловатый разорванный ритм в творчестве художника сменились эмоциональной напряженностью, пластической ясностью образов, остро-ритмизованной и компактной композицией, контрастами ярких цветов. Его картина «Купание красного коня» была воспринята в духе предчувствия наступления новой эпохи и ознаменовала переход художника от туманных аллегорий к актуальной символике, от соединения плоскостного и объемного начал - к монументально-декоративному целому. В 1920-х гг. мастер работает над проблемами перспективы и композиции, добиваясь панорамного эффекта картины за счет так называемой сферической перспективы, в которой используется несколько точек зрения, позволяющих разворачивать плоскости к зрителю, подчеркивая элемент движения. После революции Петров-Водкин создавал произведения, пронизанные суровым пафосом классовой борьбы. В 1920-1930 гг. в связи с болезнью художник был вынужден более интенсивно работать как график, не имея возможности заниматься масляной живописью. Известен и как литератор, оставивший несколько книг, в том числе - автобиографическую «Хлыновск» (1930).

В нынешней МКБ гомосексуализм как нозологическая единица отсутствует. В предыдущей классификации такой диагноз был, считался психопатологией, его пытались лечить... В монографии М.Гуревича (1949) при подобных состояниях рекомендованы психотерапия, гидротерапия, трудотерапия. (От последней невозможно было увернуться при любом раскладе: в УК СССР была соответствующая статья, предполагавшая максимальную реализацию этой медицинской рекомендации.)

Наверное, можно было бы привести немало аргументов как за, так и против исключения гомосексуализма из МКБ. Например, заметив, что с формальной точки зрения, это все-таки парафилия, как ни крути, ибо сексуальные отношения подобного рода, скорее, отвечают именно такому определению, нежели дефиниции нормы. (Этой же точки зрения придерживался, кстати сказать, такой авторитет отечественной и мировой психиатрии, как В.Бехтерев.) С другой же стороны, коль скоро этот феномен упорно существует столько тысячелетий внутри нашей цивилизации, то, исходя из всеобщей нынешней навязчиво декларированной толерантности и тотальной политкорректности, следует относиться к гомосексуализму с соответствующей точки зрения, отринув гомофобический остракизм и культуральные предубеждения.

Вообще говоря, психологически и психиатрически гораздо более интересен не сам гомосексуализм - с ним всё более или менее понятно, - сколько гомосексуализм латентный, протекающий подчас незаметно, потаенно для самого своего хозяина, который порой только может удивляться странным и непонятным поворотам-парадоксам своей психики. Но, как почти любого гомосексуалиста, как бы он ни маскировался (толерантность-то толерантностью, а жить хочется без тяжелых физических повреждений), выдаст его женский почерк, отчетливый и аккуратный; так и латентный гомосексуалист непреложно создаст некую продукцию или совершит определенный поступок, которые обнаружат его латентные (если угодно - подсознательные) устремления.

Среди всемирно известных художников было немало мастеров, чьи произведения могут наводить на определенные размышления и подозрения - от скульптора эпохи Возрождения Донателло, чей куртуазный Давид (1430 - 1440) в женской шляпе и в высоких сапогах выглядит иллюстрацией к гей-изданию, - до Э.Уорхолла... Одни из таких художников при этом были вполне достоверными и несомненными гомосексуалистами, другие остались в этом «не замеченными». Многие из них даже и не предпочитали нагую мужскую натуру женской, рисуя как раз преимущественно женщин, но так, что те представали в весьма неприглядном, почти антисексуальном виде, как, например, некрасивые и нескладные танцовщицы Э. Дега или жеманно-отвратительные маркизы и пастушки К. Сомова, тоже напрочь лишенные сексапильности. Некоторые художники не делали тайны из своих пристрастий (как итальянский художник с красноречивым псевдонимом Содома или Э.Уорхолл). Другие - возможно, и сами не знали, что многие их произведения отнюдь не случайно обретают нескромно-двусмысленные сюжеты (как, к примеру, многочисленные этюды нагих мальчиков А.Иванова или изломанно-жеманные персонажи Г.Рени).

В русской живописи гомосексуальные оттенки наиболее интенсивно проявились в эпоху символизма. Этот феномен развивался параллельно с общим движением и исподволь протекавшей легитимизацией гомосексуальной культуры во всем тогдашнем европейском обществе.

Симптоматично то, что гомосексуализм, игравший эпизодическую, маргинальную роль в культуре и политике стран, вдруг становился едва ли не определяющим фактором эстетики, новой «этики» и даже экономики (институт временщиков-фаворитов) при распаде империй или предчувствии их краха (Римская империя, Византия, Австро-Венгерская империя, Российская империя...). Эра крушения СССР в этом отношении тоже весьма иллюстративна. В процессе становления и падения империй можно увидеть удивительную закономерность: прочная тоталитарная система (от монархов до генеральных секретарей) загоняла гомосексуализм в подполье подсознания; тогда как падение такого режима - выпускало его, снимая ряд запретов. По мере ослабления авторитарности (если угодно - тоталитарного оттенка) государственного строя гомосексуальные интересы из маргинального, постыдного и тайного греха постепенно становились уделом и пристрастием интеллектуально-художественной элиты (М.Кузмин, Н.Клюев, К.Сомов, З.Гиппиус, Вяч. Иванов, Д.Философов, В.Нувель, С.Дягилев, В.Нижинский, П.Чайковский...). То, что прежде было принято скрывать, теперь оказалось изысканно-утонченным признаком недюжинной и художественной натуры. Литература и изобразительное искусство этой эпохи окрасились в «голубые» тона. Даже в том случае, если на картине изображался конь красного цвета...

Количество гомосексуально ориентированных художников в подобное время так велико, а качество их творений столь разнообразно, что сказать о каждом из них и даже просто их перечислить практически невозможно: гомо- и бисексуальность становились достаточно обыденной вещью в этих кругах. В силу указанных обстоятельств хочется остановиться только на двух художниках, чье творчество волей или неволей, но обрело несколько двусмысленный оттенок и стало иллюстрацией к феномену латентных проявлений гомосексуализма.

Кузьма Сергеевич Петров-Водкин был счастливо женат, у него была дочь, он часто и с удовольствием рисовал жену. Но едва ли не чаще он изображал все-таки голых мальчиков в невинно-развратных позах. Его хрестоматийное «Купание красного коня» - один из подобных примеров. А ведь картин такого «древнегреческого» содержания, исполненных сладостных намеков и томлений у Петрова-Водкина было немало, начиная с эскизного «Сидящего мальчика», продолжая картинами «Сон», «Играющие мальчики»... Одно из последних произведений такого рода датировано 1926 г. - «Купающиеся мальчики». Этот список работ можно продолжать, дотошно фиксируя произведения художника, в которых он так или иначе запечатлел резвящихся эфебов, но, как кажется, в этом нет сугубой необходимости, так как тенденция достаточно показательна и демонстративна. Названные картины Петрова-Водкина практически ничем не отличаются от стихотворений бесспорного и несомненного гомосексуалиста М.Кузмина, более того, порой кажутся иллюстрацией к ним:

В тенистой роще безмятежно Спал отрок милый и нагой; Он улыбался слишком нежно, О камень опершись ногой. Я на него смотрел прилежно И думал: «Как, любовь, ты мил!» Он улыбался слишком нежно, - Зачем его я разбудил? Его рабом стать неизбежно Мне рок прекрасный начертал; Он улыбался слишком нежно, - Я, взявши рабство, не роптал.

Среди географии путешествий художника в этом контексте обращают на себя внимание его поездки в Северную Африку, куда в те годы русские мастера ездили совсем нечасто; и где (примерно в эти же годы) часто бывал еще один известный сторонник и певец гомосексуальной любви - французский писатель А.Жид (тоже, кстати сказать, тогда еще вполне женатый человек), ездивший в Алжир именно в связи с интересом к арабским мальчикам.

Обилие гомоэротических сюжетов, интерес к подобной натуре, известная эротичность изображения, проявляющаяся в изысканности и изяществе поз и ракурсах фигур, очевидная лейтмотивность этих сюжетов на протяжении всего творческого пути Петрова-Водкина позволяют предположить латентную гомосексуальность художника, творчество которого оказалось в противоречии с его реальными биографией и судьбой.

Другой мастер, характер и содержание творчества которого кажутся предопределенными его латентным гомосексуализмом, - В.Борисов-Мусатов. Среди его произведений обнаженные мальчики встречаются не так часто, как у Петрова-Водкина (работы «Мальчик с собакой», 1895 г.; «Мальчик с кувшином», 1896-1898 г.), но имеют столь же неприкрытую гомоэротическую окраску, когда юный натурщик не просто изображается как объект; но художник субъективно любуется им, что кажется совершенно очевидным в названных полотнах. Да и выбранные художником ракурсы тоже кажутся чрезмерно красноречивыми. Разумеется, Борисов-Мусатов чаще рисовал женщин. Но даже то, что у него было очень мало натурщиц, в силу чего он использовал в этом качестве главным образом свою сестру, не может полностью объяснить демонстративную некрасивость женских персонажей его работ. Ведь практически так же поступал и Э.Дега, в живописи которого почти нет мужчин, тогда как кордебалет парижских театров - визитная карточка его творчества. И нежная пастельность красок Борисова-Мусатова - даже и в масляных работах саратовского художника, в которых холст отчетливо проступает через тонкий и прозрачный мазок краски, исподволь напоминает о той сензитивности и ласковой нежности, которые свойственны многим  гомосексуальным натурам.

А если эта точка зрения все-таки не имеет под собой оснований и кажется чересчур предвзятой, то почему тогда надгробие В. Борисова-Мусатова, изваянное скульптором А. Матвеевым, изображает именно спящего нагого мальчика, лежащего навзничь на гранитной плите, а не постоянных героинь живописца с их буклями и кринолинами?... Ведь оба этих художника-земляка были хорошо знакомы друг с другом; и Матвеев прежде даже сделал портрет Борисова-Мусатова...

Психика каждого человека включает в себя как особенности мужской, так и свойства женской натуры. К.Г.Юнг говорил об аниме и анимусе, соответственно, женской и мужской составляющих психики любого человека. Вероятно (и очевидно), что реализация определенных наклонностей осуществляется в зависимости от того, каково соотношение активности этих частей в жизни человека; и оно может зависеть от разных обстоятельств, варьируя в известных пределах. Однако если исходная пропорция лежит в области не слишком устойчивого равновесия, то тут-то и возможны экскурсии-миграции за пределы привычного и традиционного. И бисексуальность некоторых людей, видимо, обусловлена чем-то подобным. С этим тоже, в принципе, всё так или иначе понятно - не бином Ньютона. Важнее и туманнее кажутся неочевидные вещи.

То, что гомосексуализм убрали из МКБ, - пускай: это не последняя версия данной классификации. Но с этим понятием были клинически связаны целые комплексы психологических особенностей, характерные наборы психических свойств, включавшие в себя либо феминный тип: сензитивность, капризная ранимость, неустойчивость эмоций, мягкость, ласковая синтонность; либо тип маскулинный: резкость суждений, подчеркнутая брутальность, любовь к сильным и грубым забавам (типа бодибилдинга), военной форме и выправке, за которыми, как правило, скрывается всё тот же - феминный - комплект психологических характеристик. И оба этих типа являются потенциальными клиентами психиатра (точнее - психотерапевта) по причине своей концептуальной социальной дезадаптированности: феномен гомофобии и остракизм в отношении гомосексуалистов - явление весьма распространенное. Что бы ни говорили сегодня о толерантности и политкорректности, в современных условиях (по крайней мере, в нашей стране) людям этого типа часто живется нелегко. Они словно всё время находятся в тылу врага и должны ухитриться не выдать себя (а тут еще женский почерк, будь он неладен!). И это постоянное напряжение, эта перманентная тревога, это ощущение, а иногда и понимание своего неполного соответствия социально ориентированным гендерным ожиданиям и психическим реакциям реального пола - актуальным сексуальным приоритетам - формируют как минимум субневротическую личность, компенсация для которой не так уж легко достижима, ибо она зиждется на традициях социума. А на другом конце этого широкого диапазона могут находиться и выраженный невроз, и депрессивные реакции с частым суицидальным компонентом, и декомпенсированная психопатия. В силу этих обстоятельств кажется правильным рассматривать гомосексуализм как преморбидное состояние для пограничной патологии широкого спектра, донозологическую форму потенциального психического расстройства. Латентный же гомосексуализм может быть еще более клинически разнообразным -в силу того, что нередко выливается еще и в психосоматическую патологию, так как цензура табу со стороны собственной психики на такое направление сексуальных влечений может трансформировать его, например, в творчество, ориентированное определенным образом, в лучшем случае, или же в психосоматическое страдание при более пессимистическом развитии событий. Все эти соображения, как кажется, позволяют отнести гомосексуализм как латентный, так и очевидный, - к сфере интересов относительно новой науки - превентологии, занимающейся стратегией прогнозирования и тактикой предупреждения заболеваний.

Игорь ЯКУШЕВ,
доцент Северного государственного
медицинского университета.
Архангельск.