Почему всегда мы виноваты?

Говоря, что в журналистском сообществе не принято, чтобы один из коллег выступал против другого. Согласен. Но я не только журналист, но и врач. И хотел бы поделиться некоторыми соображениями относительно журналистской работы по медицинской тематике.

Мы словно в аквариуме

Думаю, что большинство согласится с тем, что отношение общества к врачам в значительной степени изменилось и отнюдь не в лучшую сторону. Врачи сейчас занимают одно из ведущих мест среди ругаемых профессий. Резко изменилось отношение самих больных и их родственников к врачу. В нередких случаях оно носит вызывающий, оскорбительный характер. Не малую роль в этом явлении сыграли СМИ. Преобладает подход с позиций презумпции виновности. Одни заголовки чего стоят: «Сколько у нас прав, когда врач не прав», «Врач изуродовал больного...», «Резня на операционном столе» и т.д. Что-нибудь подобное удавалось ли прочитать об учителях, о представителях других гуманитарных профессий? Тем более о журналистах? Основной грех ругательских публикаций о врачах заключается в том, что преобладает охота за «жаренным» фактом, который быстренько выносится на страницы газет и экраны телевизоров. Часто этот факт оказывается «недожаренным», так как источник информации не вполне надежен, а знание материала поверхностное. Для журналиста должно быть важно не только быстрее всех тиснуть на страницы СМИ об ошибке врача, о трагическом исходе операции, о несдержанности медицинского персонала. Важнее проанализировать случившееся, найти ему не только субъективные, но и объективные причины. А они есть. Надо только быть внутри проблемы, чтобы писать о ней зрело, компетентно.

Врач сейчас работает как бы в условиях аквариума. Он весь на виду. В наши детские отделения (я педиатр) открыт широкий, точнее широчайший, доступ не только маме с папой, но и бабушке с дедушкой, братьям и сестрам госпитализированного ребенка. Имеют право. Но они не только очень часто мешают персоналу и нарушают эпидемический режим в отделениях, бесцеремонно вмешиваются в процесс обследования и лечения больного, они нередко предъявляют требования, не выполнимые в данном конкретном лечебном учреждении. Как результат - жалоба, причем не руководству больницы, а сразу «наверх». А «верх» не любит жалоб. Поступает указание - «наказать и доложить». Случаются профессиональные жалобщики. Нередко это не только родители, а бабушки, дедушки и вообще знакомые тех и других. У них есть право. Сколько у врача прав, когда больной не прав? Как быть с оскорблениями, хамским отношением?

Дано ли сейчас право родителям требовать присутствия на школьных уроках своих чад и контролировать качество работы учителя? Вмешиваться в методику преподавания и не соглашаться с выставленной ученику оценкой?  От врача же родители могут потребовать объяснения ему своих действий, назначения тех, а не других лекарств, консультацию узкого специалиста. И врач, чтобы не случилась жалоба, вынужден уступать, и, как следствие, уступка оборачивается всё той же жалобой и выговором.

Опять между двух огней

Те условия, в которых врач вынужден работать, рамки, в которые он поставлен, в самом деле нередко создают повод для жалоб.

Пример. Мама больного ребенка попросила сделать анализ на выявление всех возможных глистов, которые бывают у детей. В нашей больнице такой анализ не делают, объясняла врач. Мама просила. И упросила. Врач дал направление в соответствующую лабораторию. Анализ оказался платный - 1,5 тыс. руб. Мама без претензий. О случившемся узнал дедушка больного ребенка. Написал жалобу «куда следует». Оттуда - нагоняй главному врачу, по цепочке -лечащему врачу: у нас, мол, медицина бесплатная. То же самое бывает и с лекарствами. Нет их в больнице. Врач на ушко маме: купите, только никому об этом не говорите. Рискует. Так как движим профессиональным долгом и желанием помочь. Лечить-то ребенка надо, и как следует, а не как позволяют «обстоятельства».

Вышесказанное только одна из ипостасей сложившейся ситуации. Примеры, подобные только что приведенному, можно множить. Вот и получается: кругом виноват врач. Оказавшись между двух огней - родителями и начальством, между профессиональным долгом и условиями, в которые поставлен, бывает, он срывается, не выдерживают нервы. А эти срывы чреваты и врачебными ошибками. И напишут о нем в газетах, и имя его назовут, и лечебное учреждение, где всё это случилось. И останется он один на один с возмущенной общественностью, с разгневанным начальством, с, мягко выражаясь, осмелевшими родителями, родственниками своих больных. И на очередном конгрессе «Человек и лекарство» будет симпозиум, где скажут, что у врачей неважно со здоровьем, преобладают артериальная гипертензия, ИБС, расстройство нервов, и что у них нет времени следить за своим здоровьем, а чтобы заработать на жизнь, берут дополнительные дежурства и совместительство.

Где же компетентность?

Не слезу я хочу вышибить у общества и СМИ о печальной участи врача, постигшей его в нынешней ситуации, а применительно к теме призвать к компетентному освещению медицинских проблем на страницах газет и экранов телевизоров. «Медицинская газета» неоднократно обращалась к этой теме (№ 73 за 2004 г.; № 83 - 2005 г., № 56 -2006 г.).

И, как говорится, ложка к обеду: сообщение о недавней встрече руководства журфака МГУ с представителями СМИ. Декан факультета Елена Вартанова говорила на этой встрече о необходимости повышения компетентности будущих журналистов, об усилении подготовки по работе с источниками, о том, что умение грамотно добывать информацию очень важно для них. Как на печальный факт декан указала, что сейчас чуть ли не каждый третий второкурсник - уже сотрудник СМИ, что недостаток образования сказывается на профессиональном росте журналиста.

Остается только ждать, когда слова декана возымеют действие и освещение проблем медицины станет зрелым, глубоким и, главное, способствующим улучшению положения дел в здравоохранении, а не погоней за «сенсацией».
 
Тогда и врач сможет оказаться на высоте.

...И еще случай

...Когда этот материал был подготовлен, в одном из популярных изданий появился словно для иллюстрации вышесказанного «недожаренный» факт под заголовком «Малыш умер из-за ошибки врача». Новорожденному ребенку врач -имярек - поставил в подключичную вену катетер. Через несколько минут мальчик начал задыхаться и скончался. Патологоанатомы установили, что непосредственной причиной смерти ребенка явилась «травматическая перфорация правого предсердия сосудистым катетером при катетеризации подключичной вены справа».

В современную практическую медицину всё шире входят инвазив-ные, порой агрессивные методы исследования и лечения. Принося большую пользу в деле диагностики и лечения больных, их применение почти всегда сопровождается риском осложнений. Пункционная биопсия почки, дающая важную информацию, необходимую для выбора тактики лечения, может осложняться иногда массивным внутри-брюшным кровотечением. Наркоз может осложниться остановкой сердца. При операции, резекции щитовидной железы, выполняемой даже хирургом-эндокринологом, то есть специалистом в своем деле, в 3% случаев происходит такое осложнение, как удаление паращитовидных желез, причиняющее вред здоровью больного. Процент этот стабильный, хирургами воспринимающийся как неизбежная «дань» оперативному лечению тяжелого заболевания щитовидной железы.

Винить в этих, порой неизбежных осложнениях врачей, - значит побуждать их отказываться от оказания помощи, которая чревата этими осложнениями.

Что касается случившегося на Кубани, могу привести пример из собственной практики. По дежурству вызвали к грудному ребенку с катетером в подключичной вене справа. Ребенок задыхался, цианоз лица. Все признаки острой дыхательной недостаточности. При выслушивании легких над правым легким дыхание не выслушивалось. На рентгенограмме грудной клетки - жидкость в правой плевральной полости. Это значит, что катетер перфорировал плевру и инфу-зионная жидкость пошла в правую плевральную полость. Осложнение возникло на третий день после катетеризации. При расследовании случившегося оказалось, что бывшая при ребенке мама не очень бережно пеленала его, и это стало причиной осложнения.

Возможно, то же самое имело место и в случае, так скоропалительно попавшем на страницы СМИ. Названа фамилия хирурга. Ему 58 лет, значит, не новичок в хирургии. Хирург свою вину отрицает. Возбуждено уголовное дело, но оно еще не закончено. Стало быть, говорить о вине врача преждевременно. Но слово, тем более напечатанное, не воробей. Если вины врача в случившемся не окажется, всё равно его репутация в глазах обывателей будет надолго скомпрометирована. Как ему жить и работать дальше? А для читателей популярного издания сей «недожаренный» факт станет поводом считать, что врачи плохие, калечат больных.

А напоследок...

И совсем недавно в «МГ» (№ 21 от 21.11.08) статья о том, как в Японии относятся к врачам, у которых случилось несчастье - погиб больной на операционном столе. «В декабре 2004 г. акушер Кацухи-то Като проводил кесарево сечение... пациентка умерла от потери крови. В феврале 2006 г. врач был арестован. Ему инкриминировали «профессиональную халатность, повлекшую смерть»...

Арест вызвал беспрецедентно массовые протесты медицинской общественности, протесты, аргументированные и с конкретными предложениями по изменению порядка, когда полиция, пусть и на законных основаниях, может вмешиваться в специфическую медицинскую сферу (у нас бы так!). «В ходе судебного разбирательства приглашенные защитой эксперты убедительно показали, что в ходе операции не было допущено ошибок». «Японское общество акушеров и гинекологов и многие другие организации медиков выражают надежду, что это решение... послужит позитивным изменениям в нынешней практике судебных органов в отношении подходов к рассмотрению причин гибели пациентов в больницах».

Комментарии излишни.

Рудольф АРТАМОНОВ,
врач,
член Союза журналистов
Москвы.