Христо ТАХЧИДИ: Без мечты человек не будет развиваться

Первая часть знаменитой трилогии известного писателя Юрия Германа о высоком предназначении врачебной профессии называется «Дело, которому ты служишь». Пожалуй, эти слова в совокупности с желанием непрерывного развития и созидания на ниве профессии, а также гуманистическим взглядом на жизнь определяют истинного врача.

Именно таким предстал передо мной во время нашей первой встречи (см. «МГ» № 72 от 23.90.2015) хорошо известный в нашей стране и за её пределами учёный, хирург-офтальмолог и организатор здравоохранения, проректор Российского национального исследовательского медицинского университета им. Н.И.Пирогова по лечебной работе член-корреспондент РАН Христо ТАХЧИДИ. Его ответы на конкретные вопросы по существу выходили за рамки деловой и предметной беседы, что и послужило лейтмотивом для нынешней встречи – уж больно хотелось раскрыть перед нашими читателями масштаб этого незаурядного человека, а заодно и иметь удовольствие очного общения с ним вне профессиональной сферы.
 

- Христо Периклович, повлиял ли безвременный уход из жизни вашего отца на выбор будущей профессии?
 

- Мои детство и отрочество прошли в Средней Азии, на границе Казахстана и Узбекистана, куда мои родители были высланы из Батуми, будучи репрессированными по национальному признаку.
 

За время обучения в средней школе я проявлял неподдельный интерес к точным наукам: физике и математике. Регулярно участвовал и занимал призовые места в республиканских олимпиадах по этим предметам. Я был ориентирован на технику и мечтал заняться авиастроением. Так продолжалось до 8-го класса, пока не заболел мой отец. Его болезнь длилась не более 1,5 месяцев, после чего он скончался. Как позже выяснилось – от опухоли головного мозга.
 

Так вот, как только отец заболел, к нам приехал мой дядя – мамин младший брат – единственный врач в нашем роду. Он был известным в Батуми урологом. Весь город относился к нему с безграничным уважением и доверием – я был свидетелем этому, когда гостил у дяди. Стоило лишь назвать его имя-отчество и все моментально понимали – о ком идёт речь. Нетрудно догадаться, что любовь горожан проистекала от его безграничной преданности профессии врача.
 

По мере того, как дядя ухаживал за отцом и занимался его лечением, я заразился интересом к медицине. Дядя был феноменальным рассказчиком, фанатично относился к своему делу и мог увлечь кого угодно. Полагаю, что это было ему дано свыше. Так что болезнь папы и дядина харизма развернули меня в медицину. А офтальмология – наиболее точная и в высшей степени математическая клиническая специализация. Думаю, что склонность к точным наукам и послужила главным лейтмотивом при выборе направления в профессии.
 

- Каким вам вспоминается детство?
 

- Те годы, несмотря на суровое время и условия быта, я вспоминаю с ностальгией и трепетом. Уже сейчас, будучи взрослым человеком, я понимаю, что испытал немало лишений. Тем не менее, ощущения неполноценного детства у меня нет, несмотря на отсутствие возможности посещать музыкальную школу, изучать английский язык, заниматься рисованием… Более того ежегодно, осенью нас на несколько месяцев «снимали» с занятий и отправляли на сбор хлопка. Увозили подальше от посёлка, чтобы не убегали домой. Условия там были жуткие: мы ели в поле из общего котла не всегда чистой алюминиевой посуды, а воду пили из открытой «железной» бочки, откуда черпали её единственной на всех кружкой. В это же время на соседнем хлопковом поле с помощью малой сельхозавиации (У-2, ПО-2) распыляли химические эксфолианты, чтобы убрать листья с кустов. Подул ветер – и на руках образуется сантиметровый слой «жёлтого порошка». Этими руками мы ели и пили. Этим дышали… Иначе как преступлением против человека это нельзя назвать.
 

Однако тогда понимания окружающего ужаса у нас не было. Были друзья, отношения, спорт… Летом целыми днями мы играли в футбол. Это были не матчи – сражения, которые носили сугубо спортивный характер: жёсткий, но не грубый. Сложности, через которые мы прошли, нас закаляли и воспитывали лучшие качества. Подлость, предательство или доносительство отсутствовали напрочь. Полагаю, что этому способствовал интернациональный состав проживавших там людей: греки, немцы, финны, корейцы, молдаване… Нетрудно догадаться, что разговоры о национальности, равно как и конфликты на этой почве, в моём детстве отсутствовали целиком и полностью – не до этого было. Народ там выживал. И удавалось это исключительно за счёт взаимовыручки.
 

- В 1970 г. вы поступили в Свердловский медицинский институт. Отличалась ли атмосфера Урала от среднеазиатской?
 

- К сожалению, к этому времени в среднеазиатском регионе многое поменялось. Коренное население стало довлеть над теми, кто оказался там по стечению обстоятельств или вовсе не по своей воле. Возрастала коррупция. Поступление в Ташкентский медицинский институт без денег стало невозможным.
 

Мой выбор пал на Свердловск ещё и по причине того, что у меня там жил двоюродный брат. Конечно, понадобился период адаптации. Город и посёлок – «были разными». Я воспринял Свердловск очень близко – во многих аспектах социальной жизни он мне напоминал Среднюю Азию моего детства.
 

На Урале я прожил 30 лет и ничуть не жалею об этом. Там всегда работал закон, правила чести. Никаких преград для плодотворной, созидательной работы. А это очень важно. Особенно – в профессии врача.
 

- Какую роль в вашей жизни сыграл академик Святослав Фёдоров?
 

- Это подарок судьбы. Первый раз я увидел его на Всесоюзном съезде, собравшей мэтров отечественной офтальмологии: Т.Ярошевского, М.Краснова, А.Нестерова… На их фоне Святослав Николаевич был новым человеком. Его новаторские идеи воспринимались в штыки. После блестящего выступления, он был беспощадно раскритикован «классиками» специальности. Ораторы, выступавшие против Фёдорова, убедили меня только в одном: нужно побывать в «Фёдоровской» клинике.
 

Год спустя я там оказался. Происходящее в центре меня поразило: в течение 2 недель я буквально не выходил из операционной, впитывая уникальные по тем временам методики лечения. Не вызывало сомнений, что происходящее в клинике Фёдорова – завтрашний день мировой офтальмологии. Я немедленно стал применять всё это у себя на Урале.
 

Святослав Николаевич обладал неземным магнетизмом, его энергетика заражала. Но самое главное – он болел своим делом: вникал в мельчайшие детали, моментально улавливал все современные тенденции: его профессиональная интуиция не имела границ. Именно Фёдоров является одним из основоположников современной офтальмологии: он убеждал мировое сообщество офтальмологов на переход к микрохирургии.
 

Помимо профессионализма я научился у шефа «конструктивной фантазии» – мыслить «галактическими» (т.е. очень масштабными) категориями, не ограничивая себя привычными рамками. Святослав Николаевич дал мне импульс к масштабному мышлению – это иная культура. Человек должен мечтать. Без мечты человек не будет развиваться.
 

Память о Святославе Николаевиче нам удалось сохранить. В период моего руководства во всех 12 городах, где расположены наши структуры, были поставлены памятники, барельефы, в кабинете Фёдорова в Москве мной был создан мемориальный кабинет-музей, ежегодно проводятся Фёдоровские чтения.
 

- Какие выводы были вами сделаны после печально известной истории в связи с прекращением контракта с МНТК в конце 2011 г.?
 

- Должен сказать, что время вносит и продолжает вносить свои коррективы в оценку этого события. Думаю, что это один из наиболее знаковых моментов в моей жизни. Уверяю, что меня это не сломало. Я чётко осознаю, что жизнь на этом не заканчивается. Искренне радуюсь тому, что судьба мне подарила четверть века работы в таком мощном проекте. Мне удалось реализоваться в профессии на полную величину изначального потенциала.
 

В то же время меня искренне удивляет, что наша страна не использует мой профессионализм. Расточительность феноменальная. Я периодически приезжаю в Екатеринбург, оперирую, развиваюсь в хирургическом плане. Однако это – не максимально возможная отдача. Страна должна получать от такого специалиста, каким я стал в офтальмологии, в разы больше. Не понимаю, почему накопленный мною опыт не экстраполируется на федеральном уровне.
 

На мой взгляд, это неразумность со стороны государства: инвестировать в человека, довести его до высочайшей степени профессиональной зрелости (по объективным оценкам профессионалов отрасли) и не использовать его профессиональные возможности на благо общества и страны.
 

- Вы – этнический грек, однако всю жизнь прожили в России, думаете на русском языке. Что для вас национальность человека?
 

- Полагаю, что национальность определяется «на генетическом уровне». Я себя считаю греком. Горжусь тем, что принадлежу к нации, подарившей миру современную цивилизацию и культуру (улыбается).
 

Наряду с этим мне кажется, что наивысшей ценностью является интеллект человека. И неважно, какая в нём течёт кровь. Интеллект гораздо дороже природных ресурсов и прочих материальных благ.
 

- Первый раз вы посетили Грецию в начале 90-х годов прошлого века. Помните ли вы свои ощущения во время первого пребывания на исторической родине?
 

- Меня впечатлило то, как эффективно они используют природные ресурсы, весьма скудные по сравнению с российскими. Также меня поразило умение греков жить, радоваться каждому мгновению жизни. Они работают, чтобы жить в отличие от россиян, которые живут, чтобы работать.
 

- Посещали ли вас мысли о репатриации?
 

- Безусловно. Все мои родственники эмигрировали в Грецию. Однако работа меня держала и продолжает держать в России. Я предан своему делу и не могу его бросить.
 

- Чем вы предпочитаете заниматься в свободное время?
 

- Больше всего я ценю домашний уют, где испытываю умиротворение и покой. Этого мне не хватает хронически. Дома я расслаблен и нахожусь наедине со своими мыслями. Это национальная особенность, берущая своё начало с античных времён: все греки – философы (смеётся). Люди в плане познания делятся на 2 категории: одни накапливают знания из источников, а другие познают жизнь. Я отношу себя к последним – это у меня от отца: он не имел образования, однако был весьма разносторонним и интеллектуально развитым человеком.
 

- В одном из интервью вы заявили, что крепкая семья – заслуга женщины. Почему вы так считаете?
 

- Семья – это дом. Дом – это женщина: уют, комфорт, здоровая моральная атмосфера. Если ты хочешь, чтобы твои дети были воспитанными и развитыми – ими надо заниматься. И это в основном удел женщины. Она несёт в себе чувственную сферу, на которой держится семья. На женщин следует смотреть через призму своих матерей. Мама – это святое. При этом я не умаляю достоинств отца, его авторитета и т.д. Но самый близкий человек – это мать.
 

Беседу вёл

Дмитрий ВОЛОДАРСКИЙ,

обозреватель «МГ».