Уроки травмы академика

7 января 1962 г. к медикам поступил необычный пациент – всемирно известный ученый Лев Давидович Ландау. И врачи применили все свои возможности для его спасения. Ученый так много значил для цивилизованного общества вне границ систем и стран, что самые лучшие умы включились в борьбу с тяжелейшей травматической патологией. Как это ни странно звучит, сам пострадавший способствовал этому, а заодно и становлению нейрореанимации.

Спасение жизни Льва Давидовича – это первая длительная аппаратная искусственная вентиляция легких у коматозного больного с тяжелым ушибом головного мозга (как считали тогда, а на деле это было грубое диффузное аксональное повреждение), это первый в нейротравматологии физиологический и биохимический мониторинг, это первое применение мочевины для преодоления отека мозга, это первая относительно успешная нейрореабилитация после длительного бессознательного состояния и многое другое. Таким образом, случай с Л.Ландау обоснованно можно считать началом современной практической нейрореанимации, по крайней мере, в отечестве.

А теперь представим собственно историю болезни Л.Ландау. Разумеется, в кратком и фрагментарном ее изложении, ибо, что очень непонятно, и в архиве ГКБ № 50, и в архиве Института нейрохирургии истории болезни такого выдающегося пациента отсутствуют, так же, впрочем, как и протокол в ГАИ о дорожно-транспортном происшествии, в котором он пострадал. Не будем строить догадки, как и почему это произошло, но, увы, это факт.

Итак, трагедия произошла утром 7 января 1962 г. на Дмитровском шоссе. Ученый ехал в Дубну на «Волге», которую занесло на обледенелой дороге, что привело к столкновению с грузовиком. Пострадал лишь Лев Давидович, сидевший на заднем сидении справа, куда пришелся удар. Чтобы представить крайнюю тяжесть его состояния, до статочно перечислить главные зафиксированные повреждения: переломы основания и свода черепа, множественные ушибы головного мозга, сдавление грудной клетки с переломом четырех ребер справа и трех – слева, повреждение левого легкого и гемопневмоторакс, перелом костей таза, забрюшинная гематома, массивная кровопотеря, травматический шок. При поступлении в ГКБ № 50 пострадавший находился в коме с выраженной дыхательной недостаточностью.

Четко сработала бригада врачей 50-й больницы, возглавляемая профессором В.Поляковым. Были выделены две палаты: одна – интенсивной терапии с постоянным врачебным контролем, где находился Л.Ландау; другая – для дежурных физиков, сразу включившихся в борьбу за жизнь своего великого коллеги.

Больному сделали трахеостомию и подключили к аппарату искусственного дыхания. Наладили зондовое кормление и активный уход. 40 (!) суток длилось критическое коматозное состояние. Л.Ландау перенес 4 (!) клинические смерти, двустороннюю пневмонию, парез кишечника, выраженный посттравматический отек мягких тканей всего туловища, полиорганную недостаточность. Чрезмерно затягивавшаяся кома склоняла к предположению внутричерепной гематомы; на этом диагнозе настаивал канадский нейрохирург У.Пенфильд. Ангиография (в ту пору прямая) представлялась опасной. Наложили фрезевое отверстие, убедившее в отсутствии, по крайней мере, оболочечной гематомы.

Из комы больной перешел в вегетативный статус, к счастью, оказавшийся непродолжительным. Первой заметила слежение жена. Потом в этом убедились доктора. Для восстановления функций мозга и движений Л.Ландау в конце февраля перевели в Институт нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко. Лечащим врачом был выбран Сергей Николаевич Фёдоров. 22 февраля 1962 г. состоялся международный консилиум, в котором приняли участие крупнейшие нейрохи рурги – У.Пенфильд (Канада), Ж.Гийо (Франция), З.Кунц (Чехослова кия), Б.Егоров, И.Иргер, Г.Корнянский, неврологи – М.Гарсен (Фран ция), Н.Гращенков, М.Рапопорт и многие другие специалисты.

Началась комплексная реабилитация. Появились речь, сначала на английском языке, движения рук, ходьба с «манежем».

В дальнейшем Лев Давидович проводил восстановительное лечение в больнице Академии наук СССР и в Чехословакии. Итог реабилитации и восхищал и угнетал одновременно. С одной стороны, «вытянуть» больного после 40-суточной комы и добиться восстановления не только речи и мобильности, пусть ограниченной, но и критики (когда коллеги из АН СССР захотели проверить интеллект Ландау, они в одну из формул, выведенных ученым, внесли заведомую ошибку. Лев Давидович сосредоточился и тут же эмоционально взорвался: «Только идиот мог написать такую чушь!»), а с другой – гений современной физики уже не смог вернуться к своей творческой работе, не говоря уже и о том, что он был инвалидизирован хроническим болевым синдромом и рядом других последствий тяжелой травмы.

Зато награды посыпались на академика Л.Ландау – травма подхлестнула признание его пионерских достижений. В апреле гибельного 1962 г. ему присуждают Ленинскую премию, а спустя полгода в ноябре – Нобелевскую (по представлению его учителя и друга Нильса Бора).

Рассказ о травме Л.Ландау неотделим от того участия, какое приняли в беде ученые отечества и мира. Академики П.Капица, В.Энгельгардт, Н.Семёнов, Л.Арцимович создали мощный «штаб по спасению Ландау». Я видел журнал, где были расписаны дежурства у Ландау таких величин, как И.Халатников, А.Абрикосов, Е.Лившиц, и многих других. Ученые стран Западной Европы и Северной Америки обеспечили срочную доставку очищенной мочевины, маннитола, антибиотиков, дыхательной аппаратуры.

Наши физики специально для Ландау создали функциональную кровать, ряд других приспособлений. И этот пример солидарности не менее впечатляющ, чем самоотверженность медиков.

После январской катастрофы Лев Давидович прожил еще 6 лет. Это были годы страданий – и физических, и психологических. Он умер 1 апреля 1968 г. после операции по поводу спаечной болезни кишечника.

Полагаю, даже далеко неполное изложение истории травмы Льва Давидовича Ландау позволяет сделать некоторые выводы.

Во-первых, уникальность удовлетворительного восстановления функций головного мозга (умеренная инвалидизация по шкале исходов Глазго) после 40-суточной (!) комы.

Во-вторых, роль этой трагедии в развитии современной нейрореанимации в силу особой значимости личности пострадавшего.

В-третьих, впечатляющий пример объединения ученых мира для спасения жизни своего коллеги.

В-четвертых, тяжелая травма как сигнал поспешить отдать наградные долги пострадавшему.

Леонид ЛИХТЕРМАН,
профессор,
заслуженный деятель науки РФ,
лауреат Государственной
премии РФ.
НИИ нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко РАМН.