Евгений ЧАЗОВ: Никогда не делайте зла другим людям

Непросто вписаться в жесткий график Евгения Чазова, академика РАН и РАМН, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и государственных премий. У генерального директора Российского кардиологического научно-производственного комплекса на счету каждая минута. Тем более редакция «МГ» очень благодарна ему за обстоятельную беседу на отвлеченную от его повседневных «сердечных дел» тему.

– Евгений Иванович, было бы интересно узнать о вашем жизненном пути к многотрудной профессии врача…

– Дед мой по материнской линии, Илья Чазов, был известным на Урале мастером чугунных изделий, работал на Кувинском заводе Строгановых. Отец родом из нижегородских крестьян, после революции долгое время служил в армии. Мать была младшей из 12 детей в семье. Во время Гражданской войны братья ушли в партизаны, и ее, комсомолку, арестовали колчаковцы. Приговорили к расстрелу... Мама была ранена, чудом осталась жива: в тайге ее подобрали лесники. Вскоре она ушла на фронт, где и познакомилась с моим отцом, тогда партизаном-красноармейцем.

Ей было уже за 30, когда она окончила медицинский институт, стала врачом-терапевтом. Была участником Великой Отечественной войны. Ее пример, конечно, сыграл решающую роль в моем выборе профессии. В 1944 г. наша семья переехала в Киев. Мать работала ассистентом в Киевском мединституте, а затем, после переезда в Москву, – завучем школы медсестер при 1-м Медицинском институте. Я с отличием окончил лечебный факультет Киевского мединститута и был рекомендован в аспирантуру. Но судьба… В институте, где работала мама, оказались незаполненными места в ординатуре. Конечно, не аспирантура, но оказаться даже в этой должности «на Пироговке» была мечта многих. Да и вернуться в семью – к матери, отцу, которых я любил, значило многое.

Мне повезло. Здесь я встретился с А.Мясниковым, который сыграл большую роль в формировании меня как ученого и врача. За три года, будучи ординатором, я защитил – впервые в истории «Пироговки» – кандидатскую диссертацию.

– Вы не однажды называли своего главного учителя Александра Леонидовича Мясникова…

– Это действительно так. Мое становление как врача и ученого шло в старых госпитальных палатах, где когда-то лечился А.П.Чехов, где царили принципы старой русской медицинской школы. Александр Леонидович, наставник, во многом определил мою профессиональную судьбу. Именно он поддержал мои научные устремления, дал возможность воплотить научные идеи в жизнь и быть одним из создателей отечественной кардиологии.

– Как получилось, что именно кардиология стала главным, определяющим направлением для вас – врача, ученого?

– Во многом сыграла роль первая самостоятельная работа. После окончания ординатуры, по старым правилам, я должен был отработать 3 года там, куда пошлет государство. Минздрав и институт, выполняя заявку 4-го Главного управления (бывший два года до этого – Лечсанупром Кремля), учитывая, что я кандидат наук, ученик А.Л.Мясникова, направили меня в единственную тогда больницу Управления на улице Грановского. Среди тех, кого я лечил, были не только такие известные личности, как маршал К.К.Рокоссовский, артистка Любовь Орлова, но и особенные по нозологии больные с преобладанием заболеваний сердца и сосудов. Именно на материале этой больницы были опубликованы в конце 50-х годов мои первые работы по кардиологии.

Меня очень интересовала проблема инфаркта миокарда. Вернувшись через 3 года (в 1959 г. ) теперь уже не на Пироговку, а в Институт терапии, руководимый А.Л.Мясниковым, я занялся научными исследованиями по проблемам кардиологии. Именно тогда нами была разработана методика тромболитической терапии, создан один из первых в мире блоков интенсивной терапии и первый реанимобиль.

Сейчас это – строки в учебниках для медвузов и руководств для врачей. Но сколько труда, бессонных ночей, поиска, борьбы с чиновниками со званиями и без званий за этими сухими фразами! Сколько пришлось пережить из-за зависти, которая часто сопровождает успехи ученых!..

Мне шел 36-й год, когда не стало А.Л.Мясникова. Для академического сообщества – мальчишка… И всё же меня утвердили директором академического института, я стал членом-корреспондентом АМН СССР. Но опять вмешалась судьба. Несмотря на мои возражения, пришлось возглавить 4-е Главное управление Минздрава. Это назначение оказалось длиной в долгих 20 с лишним лет.

– Многие годы вы у штурвала своего детища – Российского кардиологического научно-производственного комплекса Минздрава России. Какие научные решения последних лет вы бы отметили?

– Напомню, если на средства первого ленинского субботника соорудили сегодня всем известный Российский онкологический научный центр, то деньги, заработанные в ходе второго субботника – 110 млн долл., – направили на решение проблем кардиологии, на борьбу с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Создание центра было моей идеей, и ее поддержал А.Н.Косыгин. Деньги от субботника изначально были призваны обеспечить строительство нескольких поликлиник. Мы предложили создать центр, в котором бы работали как клиницисты, так и представители фундаментальных наук, чтобы там можно было разрабатывать различные методы совершенствования кардиологической помощи – от четкой диагностики, создания лекарственных препаратов до разработки конкретных методов борьбы с недугом. Главные направления нашей научной деятельности – изучение механизмов развития и лечения атеросклероза, тромбообразования и тромболитической терапии, патогенез и лечение острого инфаркта миокарда.

Наш комплекс объединяет Институт экспериментальной кардиологии, Институт клинической кардиологии, экспериментальное производство и консультативный центр. Мы собрали под свое крыло талантливую молодежь.

Как ученого меня в конце 50-х – начале 60-х годов привлекали проблемы тромболитической терапии. Профессор Б.А.Кудряшов (МГУ им. М.В.Ломоносова) доказал в ходе экспериментов с животными: в ответ на введение высоких доз препаратов свертывания крови у них резко увеличивается содержание защитных композиций, существующих в организме, прежде всего гепарина, возрастает фибролитическая активность… А что если эту реакцию воспроизвести искусственно у человека, если у него начинает формироваться тромб?

В 1961 г. мы впервые с успехом применили тромболитический препарат, созданный нами совместно с лабораторией Б.А.Кудряшова, при остром инфаркте миокарда. В 1964 г. мы с А.Л.Мясниковым посетили США. В Институте сердца, легких и крови (ведущем центре США) я выступил с сообщениями об обнадеживающих результатах работы. Американские специалисты встретили их осторожно: давайте подождем… Через 10 лет, когда в практику начал внедряться метод коронарографии, мы смогли наглядно доказать эффективность нашего метода.

Новые методы лечения, основанные на тромболизисе, помогли упредить появление инфаркта миокарда, уже спасли жизнь миллионам людей на планете. Мы продолжаем сейчас создание новых методов диагностики и лечения. Они касаются различных заболеваний. Надеемся, что в этом году в практику начнет внедряться антиаритмический препарат, восстанавливающий в 90% случаев нормальный ритм сердца при мерцательной аритмии. Прошел стадию испытаний на добровольцах антигипертензивный препарат. Начинаются клинические испытания препарата, обеспечивающего восстановление тонуса сосудов и повышение артериального давления при шоке. Этот перечень можно было бы продолжать. Создаются новые методы диагностики атеросклероза, ИБС, инфаркта миокарда, артериальной гипертонии на основе инновационных научных программ.

Конечно, не всё проходит гладко. В начале 90-х за рубеж уехали 150 наших научных сотрудников. Для нас это был удар! Центр, однако, удалось сохранить.

Хотел бы затронуть и еще одну тему. Исследователи не раз испытывали на себе свои разработки. На то они и авторы. Но у нас есть группа добровольцев, которые не за страх, а за совесть идут на определенный риск, проверяя на себе новые препараты. Получая в общем-то мизерные денежные вознаграждения. Мы готовы отмечать их грамотами. Но полагаю, что медицинская общественность должна знать о таких людях. Они заслуживают доброго слова.

– Работа в 4-м Главном управлении, на посту министра – это постоянный психологический прессинг, ответственность. Ведь от вашей работы зависело здоровье и жизнь первых лиц не только СССР, но и многих зарубежных стран. Как удавалось противостоять бесконечному экстриму?

– Мои стрессы начались в дни войны. Мать была начальником военного госпиталя. А я, мальчишка, с рюкзаком бродил по стране в поисках родственников, которые, мне сказали, жили на северном Урале. Так что к стрессам приучен с детства.

– Что вы считаете главной удачей в жизни?
 
– То, что могу работать, создавать, творить. Заниматься любимым делом.

– Евгений Иванович, а ваши врачебные гены нашли благодатное эхо у молодого поколения? Я имею в виду семейные традиции…

– Старшая дочь Татьяна – доктор медицинских наук, врач-эндокринолог. Младшая – Ирина, профессор, доктор медицинских наук, кардиолог, заведует отделом Института клинической кардиологии. Внучка Ольга также связала свою жизнь с медициной.

– Если бы не медицина, кем бы вы могли стать?

– Не представляю. С 4 лет, сопровождая маму, я «слышал» запах карболки и эфира. В годы, когда формировались мои интересы в жизни, в том числе и профессионального характера, медицина была романтичной и очень востребованной профессией.

– Вы могли бы назвать главный принцип, которого придерживаетесь в жизни?

– От матери не раз слышал: и коммунистическая, и религиозная мораль призывает – никогда не делай зла другим людям. В любом случае сохраняй спокойствие. Стараюсь следовать этому правилу.

– В свое время вы успешно заявили о себе на литературном поприще...

– Мой первый литературный опыт – повесть «Прекрасные цели» о врачах – когда-то опубликовал журнал «Знамя». Ее дополнила публицистика – книги «Здоровье и власть», «Рок». Возможно, в будущем займусь мемуарами. Но не сегодня. Пока – более земные и более важные заботы, касающиеся здоровья россиян.

– Ваши увлечения, помимо работы, когда вы откладываете в сторону привычный фонендоскоп?

– От моего учителя А.Л.Мясникова перенял не только основы медицинской науки, но и интерес к живописи. Мне по душе реалисты. Среди моих пациентов было немало видных художников: Зинаида Серебрякова, Борис Щербаков, Илья Глазунов.

Благодарен спорту, он закалил мой характер. Студентом был чемпионом института по марафонскому бегу. Три раза покорял Эльбрус. Очень люблю Волгу, на которой родился... Не прочь побродить с ружьем по лесу. Но совсем не ради убийства живности. Чтобы лишний раз полюбоваться природой, отдохнуть.

Беседу вел
Михаил ГЛУХОВСКИЙ,
корр. «МГ».