Что-то рассвета не видно...

Недавно мне неожиданно по­везло: пригласили участвовать в семинаре для врачей, организо­ванном известной французской фармацевтической фирмой. Были обещаны интересные док­лады и не менее интересный от­дых.

      Красота и слезы

Ранним вечером я спешила на автобус и внезапно в переходе мет­ро увидела маленькую интеллиген­тного вида старушку, которая, опу­стив голову, держала в руках кар­тонку со словами: «Помогите! Не на что жить!» Оживленная толпа рав­нодушно текла мимо, а она все сто­яла, не поднимая глаз. Кто она - эта женщина, в стареньком, некогда дорогом пальто с истертой норкой?

 В хлопотах поездки, жалость, кольнувшая сердце, затихла, сгла­дилась. Поездка удалась. Громад­ные, удобные «мерседесы» с теле­визорами, заботливыми и ненавяз­чивыми экскурсоводами и даже фирменной минеральной водой сделали эту 3-часовую поездку при­ятной и неутомительной. Обустрой­ство быта в старинном подмосков­ном городе тоже приятно удивило. В выездных семинарах у нас вечно что-то не клеится, кто-то опазды­вает, чего-то не хватает. Здесь все было безупречно - быстро и четко. Вряд ли при моей скромной врачеб­ной зарплате я когда-то смогла бы даже на короткий срок поселиться в 500-долларовом гостиничном номе­ре коттеджа, стилизованного под русскую избу, с полным пансионом и всеми удобствами. Гостиничный комплекс расположен на террито­рии старинного монастыря, где ко­локольный звон недалекого храма и какая-то особая тишина только уси­ливают ощущение покоя и вечнос­ти. Во время ужина для нас был орга­низован концерт фольклорного ан­самбля, и мои молодые коллеги са­мозабвенно отплясывали под звуки народных инструментов, а я отчего-то вновь вспомнила эту старушку в переходе. Впрочем, ощущение от праздника было неоднозначным: я с грустью смотрела на немодные кофточки и на неновые туфли моих молодых коллег, с лиц которых, не­смотря на веселье, не сходило при­вычное выражение озабоченности и усталости.

Назавтра был семинар, интерес­ный, с участием известных москов­ских ученых, и некоторым (немно­гих!) из 40 участников он принес радость: французская фирма пред­ложила сотрудничество по распро­странению производимого у них препарата для лечения респиратор­ных заболеваний. Потом были экс­курсии по старинным храмам и кон­церт церковной музыки. Высокие ангельские мужские голоса изуми­тельно звучали под сводами храма.

Был солнечный день, на газонах, несмотря на декабрь, цвели кроку­сы, а меня не оставляли грустные размышления о судьбах этих моло­дых врачей, удостоившихся непри­вычного внимания и уважительной заботы иностранной фирмы.

  А что будет завтра?

Завтра они вернуться к себе на работу и, конечно же, будут активно рекомендовать пациентам это про­стенькое французское средство, упаковка которого стоит более 400 руб. С каждой проданной упаковки в конце месяца врач получит опреде­ленный процент ее стоимости, что позволит кому-то купить новогод­ний подарок для ребенка, а кому-то заменить износившиеся очки. И то и другое сегодня в нашей стране рос­кошь, которую можно позволить себе лишь иногда. Мои молодые коллеги, удостоившиеся чести со­трудничества с иностранной фир­мой, будут совершенно не патрио­тично рекламировать французское лекарство, более дешевые аналоги которого производит и фирма Брынцалова, и «Акрихин». Но не спешите с осуждением этих непатриотичных поступков.

Вопреки пропагандистским акци­ям власть имущих легко понять, что врачи в России сегодня относятся к категории нищих и презираемых. Заработная плата даже опытного и с солидным стажем московского врача в государственных лечебных учреждениях и отечественных ком­мерческих медицинских центрах в 3-4 раза ниже оплаты труда водите­ля автобуса или машиниста элект­ровоза и вдвое ниже заработка убор­щицы в иностранной фирме или бан­ке. В провинции эти показатели еще выразительнее. Уровень ежемесяч­ной врачебной зарплаты мало зави­сит от качества его труда, но напря­мую хитрыми коэффициентами свя­зан с характером взаимоотношений с руководителем. Нищенское и бес­правное существование осложня­ется постоянной боязнью потерять и эту работу. Каждые 4-5 лет по те­перешним законам врач обязан об­новлять сертификат на право про­фессиональной деятельности. Для этого нужно от 1,5 до 4 месяцев оту­читься на платных курсах, сдать эк­замены. Это немалые деньги, и да­леко не всегда лечебное учрежде­ние берет на себя эти расходы.

Еще сложнее положение врачей частных медицинских центров. Хо­зяин не заинтересован в их обуче­нии, стоимость которого ежегодно растет. Но даже если врач полнос­тью оплатит эти расходы, угроза увольнения из-за длительного от­сутствия на работе весьма реаль­на. К тому же, желая сократить на­логовое бремя, владельцы частных медицинских компаний стараются держать врачей за штатом и часто их менять. Договорная система ра­боты означает отсутствие оплачен­ных отпусков, больничных листов, отчислений к пенсии, да и само увольнение без объяснения причин может случиться в любой день. Про­работав 4-5 лет в частной медицин­ской фирме, врач теряет возмож­ность вернуться в государственную медицину: потеря сертификата ли­шает его возможности профессио­нального трудоустройства.

И уж совсем отчаянно выглядит положение врачей пенсионного и предпенсионного возраста. Жить на пенсию невозможно, но даже и эту малость по большей части съедает квартплата. Устроиться на работу после 50 лет вообще проблематич­но, а к моменту наступления пенси­онного возраста тяжелый ежеднев­ный труд мало кого из нас оставляет здоровым. Между тем именно эти многолетние профессионалы - но­сители бесценного врачебного опы­та. По тому, как вошел, сел, загово­рил больной, опытный врач в состо­янии определить основную патоло­гию. Эти знания не получишь даже из самых современных учебников, их не заменят затейливые диагнос­тические приборы, они появляются как врачебная интуиция, вслед­ствие общения с сотнями и тысячами пациентов, болезнь каждого из которых индивидуальна. В этом бес­ценном опыте и находятся корни народной медицины.

В России всегда ценились опыт­ные старые врачи. Отчего же в со­временной России они стали самы­ми презренными и ненужными людь­ми!..

             Можно ли так жить?

А еще власть имущие любят го­ворить об улучшении материаль­ного положения участковых тера­певтов, средняя заработная плата которых теперь выросла до 500-600 долл. Те, кто близко знаком с осо­бенностями труда этих чернорабо­чих от медицины, знают, какой это тяжелый труд. Чтобы получать ука­занные деньги, нужно иметь не ме­нее 20 лет врачебного стажа и за­нятость как минимум на 1,5 ставки. К тому же это 8-9 часов непрерыв­ного общения с бедой: счастливые люди в больницы не ходят. Абсо­лютное большинство пациентов - тяжелые, с множественной хрони­ческой патологией больные, недо­верчивые, озлобленные жизнью, не имеющие возможности оплатить даже необходимый набор лекарств. После изматывающего душу рабо­чего дня участковый терапевт обя­зан ежедневно обслужить еще 10-20 вызовов на дом. Без транспорта, в одиночку, пешочком на верхние этажи (по странной закономерно­сти большая часть таких вызовов выпадает именно на высокие эта­жи без лифта). А на лестнице или за дверью квартиры можно ждать чего угодно: кулака пьяного дебошира, ножа наркомана в ломке, да и про­сто беспомощного лежачего ста­рика, грязного, никому не нужного, для которого любое лекарство -непомерная трата. Постоянные переработки, непосильные психо­логические нагрузки, ежедневная куча бумаг, требующих своевре­менного оформления, иначе сни­зят заработную плату, - вот будни участкового врача, вот где остает­ся его здоровье.

Я была поражена, увидев, как по­дурнела и постарела 50-летняя коллега, год назад перешедшая в участковые терапевты. Отрешен­ный усталый взгляд, старенькая бо-лоньевая курточка, прихрамывает, обострился артроз. Но надо рабо­тать - сын учится на коммерческом факультете университета. Другая бывшая сотрудница вынуждена была перейти на 0,5 ставки врача лаборанта в поликлинику, распо­ложенную рядом с домом. Мама очень сдала и нуждается в посто­янном присмотре. Вместе с пенси­ей матери их общий достаток едва составляет 200 долл., половину из которых приходится платить за жи­лье.

Можно ли так жить? И кто в этой ситуации бросит камень в тех, кому «посчастливилось» подрабатывать в иностранных фирмах, пропаган­дировать, а то и продавать чужие лекарства? Пациенты часто жалу­ются на жесткость, невнимание, формальное отношение к ним в го­сударственных лечебных учрежде­ниях. Но может ли врач, поставлен­ный в вышеописанные условия, со­хранить душевное тепло и способ­ность к сопереживанию, если ежед­невно, ежечасно думает о том, на что жить завтра?

Единственным разумным объяс­нением такой политики в отноше­нии медиков может быть идея... це­ленаправленного сокращения чис­ленности населения России. Ле­читься не на что, лечить некому, об­разование (известно, что образо­ванные люди живут дольше) стано­вится все дороже и недоступнее. И никого не обманывают призывы к увеличению деторождения: дере­вья с подрубленными корнями не жизнеспособны. А тем временем средства массовой информации все чаще пугают нас грядущими мировыми катастрофами - потеп­лением, цунами, наводнениями. Чего нам бояться, коллеги? У каж­дого из нас за спиной более 20 лет учебы, сотни спасенных пациентов и бесправная нищета сегодня, ког­да пришла пора не разбрасывать, но собирать камни. Доживем ли мы до времени, когда эта ночь закон­чится, и будет ли рассвет над на­шей несчастной родиной?

...Я вновь и вновь возвращаюсь к воспоминаниям о той несчастной старушке в переходе метро. Вгля­дитесь в нее внимательно. Не она ли лечила вас когда-то?

Людмила ГОРЯЙНОВА, врач.
Москва.