Вокруг плагиата

Почему доверяют науке? Почему результаты научных исследований обычно принимаются как доказательства? Причин тому несколько, но в основе лежит признание высоких стандартов морали в научном обществе. На этом признании основано ожидание правды от ученых, вера в то, что они не станут врать. Система доказательств истины в науке в известном смысле вторична по отношению к тому, что наукой занимаются джентльмены, утверждениям которых можно верить. По мере становления науки как области массовой профессиональной деятельности осознается необходимость доказательств и возникают развитые правила доказывания. Например, люди далекие от науки могут не понимать, как это высказанная кем-то интересная идея, вроде лечения рака сулемой, не проверяется сразу учеными. Ученым же совершенно не интересно, кто какие идеи высказывает. В науке обязанность проверять и доказывать лежит на том, кто идею высказал. Зато ему и честь. Естественно, в науке развивается и контроль за соблюдением правил.

Проще скрыть, чем расследовать

Нарушения норм научной работы (НННР, research misconduct, англ.) — явление неприятное, но неизбежное, как в любой другой области человеческой деятельности. В целом его определяют как «действия исследователя, намеренные или ненамеренные, выпадающие из рамок этических и научных стандартов» (http://www.publicationethics.org.uk/reports/2000/2000pdf5.pdf ). Самыми грубыми нарушениями являются небрежность и обман, поскольку их проще всего определить и они наиболее опасны. Таким действиям редко может быть оправдание. В медицине самая опасное нарушение — нарушение прав и безопасности людей, вовлеченных в исследования. Общие для всей научной деятельности, самые опасные и самые осуждаемые НННР наилучшим образом можно определить как «фабрикация, фальсификация или плагиат (ФФП) в обосновании, выполнении или рецензировании исследований или в описании результатов исследований». Оценка таких действий вытекает из их безусловной преднамеренности и нацеленности на обман.

Фабрикация — любое улучшение (изменение в угоду каким-либо представлениям) данных исследования, записей о них и отчетов (выдумывание результатов, подделка записей, сообщение искаженных данных). Фальсификация — манипуляции исследовательскими материалами, оборудованием, процессами или изменение данных, исключение данных или результатов таким образом, что действительный результат не отражается точно в отчете (изменение материалов, оборудования, протоколов, данных, результатов) (http://www.ostp.gov/html/001207_3.html#_ftn4). Это определение  принято Комитетом научных редакторов (http://www.councilscienceeditors.org/editorial_policies/whitepaper/3-1_misconduct.cfm ) и широко используется в мире. Фабрикация и фальсификация — два крайних проявления НННР, наиболее неприемлемые.

С определением третьего «большого» нарушения — плагиата — дело обстоит несколько сложнее. В целом плагиат определяется как использование текста или других элементов публикации (рисунков, схем, таблиц) без разрешения или указания на источник этих материалов. Плагиат обычно включает использование чужих материалов. Реже плагиат может проявляться как повторное использование собственных материалов без указания на таковое. Это не самое опасное науршение, но важно, что редакторы, читатели могут в заблуждении предполагать, что они имеют дело с новым, дополнительным материалом; обозначается как самоплагиат или дублирующие публикации).

Главная проблема с ФФП состоит в том, что при всеобщем понимании абсолютной неприемлемости ФФП большинство ученых и администраторов не готовы систематически прилагать усилия по противостоянию им. В лучшем случае предпринимаются некие негласные меры, вроде понуждения фальсификатора или плагиатчика к добровольному увольнению. Чаще всего случай стараются замять. Очевидная причина в том, что случаи ФФП наносят больше урон вузу, институту, и эти случаи проще скрыть, чем расследовать. Наиболее очевидное проявление беспомощности перед такими нарушениями — в большинстве развитых стран не существует организаций, уполномоченных вести расследование случаев НННР, национальных протоколов, установленных порядков рассмотрения и принятых мер наказания за НННР. Нет такого и в России. Например, тщетно будет искать среди документов РФФИ — главного учреждения, распределяющего средства на научные исследования на конкурсной основе в нашей стране — документов, регламентирующих работу с подозрительными на ФФП случаями. Нет такой политики и у Высшей аттестационной комиссии. Я сам обращался несколько лет назад в ВАК по поводу известного мне грубого случая плагиата и фабрикации данных, но даже не получил ответа, а соискательница благополучно получила степень доктора медицины.

Как нас вводят в заблуждение

Начало ХХI века — период бурного расцвета плагиата во всем мире, в том числе и в России. Везде стимулом к развитию плагиата стало упрощение копирования фрагментов текста — его даже не надо переписывать, лишь перетащить мышкой. В России особым стимулом к плагиату стала диссертационная система с ее «диссертационными исследованиями», публикациями в «сборниках трудов молодых ученых», бесконечными выплатами за ученую степень, циничным «остепенением» губернаторов, депутатов и чиновников. Можно утверждать без большой опасности ошибиться, что диссертации, сделанные за деньги, в большинстве своем состоят из плагиата. Между тем современные технологии не только облегчили плагиат, они дали и новые средства борьбы против него. Каждый может взять текст и проверить его на совпадение со всеми текстами, доступными в интернете. Для этого есть бесплатные общедоступные программы (http://plagiarism.phys.virginia.edu/), в том числе появляются и русские (www.antiplagiat.ru), есть платные ресурсы (http://www.turnitin.com/static/plagiarism.html), вполне эффективно поиск заимствований текста можно провести в общедостпуном поисковом сервисе Гугл. Почему же только редкие энтузиасты из числа преподавателей высшей школы выявляют плагиат и борются с ним? За чем дело встало? Только за желанием научного сообщества жить, закрыв глаза.

Необоснованное авторство — вариант фальсификации отчетов об исследованиях. Это лишь на первый взгляд неочевидно. При сколько-нибудь внимательном рассмотрении приписывание авторства необоснованно (подарочное авторство, guest authorship, англ.) или сокрытие истинного авторства (невидимое авторство, ghost authorship, англ.) есть фальсификация, поскольку обманывает читателя в отношении авторства. Этим подрывают доверие и мешают использованию важнейшего для науки механизма проверки статьи — проверки на принадлежность заслуживающему доверия автору. Кто не упоминается в числе авторов, тот не ответственен за публикацию. Приглашенные авторы обычно отказываются от ответственности именно потому, что они «ничего не знали». Невидимое авторство – широко используемый фарминдустрией способ ввести варче в заблуждение. Врачи думают, что читают статью об исследовании известного ученого, а в действительности он поставил свое имя за деньги под статьей, написанной в литературном агентстве по заказу фармкомпании.

Анонимные опросы выявляют среди ученых довольно высокую частоту некорректного поведения. Современное (2002 г.) исследование, проведенное в США, изучало поведение исследователей, получающих средства от Национальных институтов здоровья (NIH). Оно, естественно, было анонимным, но из 3600 посланных случайно выбранным ученым анкет вернулось 3409, и только половина оказалась пригодной к обработке. Обычно так и бывает при почтовых опросах. Поэтому цифры надо воспринимать критически. Были сделаны следующие признания о собственной деятельности:

—  фальсификация или «улучшение» данных исследования — 0,2%;
— использование чужих идей без разрешения, ссылки — 1,7%;
— умолчание о данных, противоречащих предыдущим собственным результатам — 6,5;
— игнорирование фактов использования неверных данных и их интерпретации другими — 12,2;
— изменение дизайна, методов, результатов исследования по требованию спонсора — 20,6;
— неправильное определение авторов — 12,3;
— сокрытие деталей методологии или результатов — 12,4;
— отбрасывание результатов/данных по субъективному представлению, что они неточны — 14,3%.

В целом 33% опрошенных указали, что в течение последних 3 лет они были вовлечены в какие-либо действия, соответствующие описанию 10 наиболее опасных видов НННР. О распространенности НННР более всего говорят данные о распространенности невидимого соавторства — 9/10 отчетов об исследованиях, выполненных в интересах индустрии, содержат признаки скрытого авторства.

Не секрет, что значительная часть случаев НННР вызвана наличием конфликта интересов у исследователя. Ученые иногда не публикуют результаты исследований, потому что они потеряли к этим результатам интерес, но чаще  — потому что результаты расходятся с интересами спонсора. Современные технологии позволяют бороться с этим. Появился интернет-сайт, на котором накапливается информация о связях ученых, общественных организаций и университетов с индустрией. База данных в основном привязана к американской науке и практике, но представляет интерес для всех (http://www.cspinet.org/integrity/). Возможно, вскоре и русские ученые создадут нечто подобное для своей среды. Это дело именноу ченых, поскольку только они по-настоящему заинтересованы в высоких стандартах научной работы.

Дело Куржака

На один из самых известных случаев научного плагиата в прошлом году обратил внимание читателей «Британского медицинского журнала» Йен Чалмерс (Iain Chalmers) - грубого многократного плагиата в публикациях боснийского акушера Асима Куржака (Asim Kurjak). А. Куржак - профессор Загребского университета — человек заметный не только в Хорватии. Он опубликовал множество статей в международных журналах, является автором учебников и руководств, участником международных комитетов и проектов.

Замечательна реакция на публикацию в BMJ. Часть откликнувшихся подтвердили трудность выявления плагиата, нетерпимость его, и проблему с плагиатом в науке Хорватии. Чуть позднее свои письма прислали акушеры из Хорватии и многих других стран, имевшие и имеющие дело с проф. Куржаком в международных проектах. Эти коллеги в основном поддержали «замечательного ученого», поставили под сомнение твердость доказательств плагиата и оценили приведенные случаи как незначительные, которые можно объяснить «добросовестным заблуждением» или расценивать как не приведшие к значительным последствиям. В ответ другие авторы, например бывший Президент Международного общества ультразвуковых исследований в акушерстве и гинекологии (ISUOG), пояснили, что речь не идет о мелочах. В 2001 г. было опубликовано руководство, в котором содержалась глава Куржака с соавторами. В этой главе плагиат составил 83% объема. Тираж руководства пустили под нож и переиздали его в измененном виде. ISUOG исключил плагиаторов из своих рядов. В переписке приведены другие примеры плагиата, и в общую картину вписались впечатления ученых, участвующих в кооперативных исследованиях: плагиат и недобросовестная научная практика очень распространены в Хорватии и проблема не исчезает, а только обостряется.

Редакция Хорватского медицинского журнала (www.cmj.ch), в котором был опубликованы ряд статей Куржака, совместно с BMJ и международным советом медицинских редакторов предпринимает усилия для изучения этих статей, с тем чтобы помочь университету Загреба в решении болезненной проблемы. В интервью, данном «Международному журналу медицинской практики» главный редактор CMJ Матко Марусич подчеркнул, что А. Куржак отвергает обвинения в плагиате, утверждая, что дело всего лишь в неаккуратном цитировании, и вообще заимствованы были только тексты без научных данных, рисунков и таблиц. Это, конечно же, не объяснение. Однако, многие в стране и в международном сообществе его защищают, полагая критику в адрес Куржака антихорватской (или антибоснийской). Медицинский факультет Загребского университета создал комиссию, которая подтвердила факты плагиата с 1970 до 2002 г., но никаких действий не последовало. Университет и его представители молчат уже в течение полугода. Действует, видимо, введенный решением свыше запрет на информацию. Остается надеяться, что Университет вырабатывает какое-то конструктивное решение.  Россия и Хорватия, будучи посткоммунистическими, переходными странами, сталкиваются со сходными проблемами неэффективности и лицемерия во всех структурах, включая науку. В своем заявлении газетам ректор Университета, сказал, что он не предпринимает ничего, чтобы не вмешиваться в дела Медицинского факультета.

Министерство науки, образования и спорта, которое финансирует высшее образование и исследования, заявило газетам, что у них нет мандата на исследование этических аспектов отдельных случаев, а потому передало статью из BMJ высшему национальному консультативному совету по этике науки —  Совету по этике в науке и высшем образовании (Board for Ethics in Science and Higher Education) —  новому органу, созданному Парламентом Хорватии. Правда, Министерство признало своей обязанностью контролировать деятельность организаций высшего образования и будет тщательно следить за действиями Загребской медицинской школы. Министерство здравоохранения заявило, что оно не отвечает за научные исследования, проводимые врачами, и призвало Университет и Министерство науки расследовать случай. В результате случай плагиата признан, но не расследован до конца и не имел последствий.

Случай А. Куржака безусловно, исключителен для Хорватии, но не потому, что Хорватия сильно отличается от других восточно-европейских стран или А. Куржак — исключение. Просто это — первый и редкий случай, подвернутый огласке и расследованию. Будем надеяться, что его расследуют с должным тщанием и этим создадут прецедент, необходимый для нормального развития науки в стране. России еще надо ждать таких прецедентов. Пока терпимость к плагиату в России, вероятно, еще больше, чем в Хорватии, возможно, больше, чем где бы то ни было. Между тем, единственное действенное средство против плагиата – его выявление и оглашение имен плагиаторов.

Василий ВЛАСОВ
Директор Российского отделения
Кокрановского сотрудничества,
профессор