Георгий НАТАНСОН: Нужно делать фильмы о культуре, потому что страна обескультурилась

- Георгий Григорьевич, далеко не у каждого молодого режиссера было такое блистательное начало: уже первому вашему фильму «Небесное создание», снятому совместно с Сергеем Образцовым, в 1956 г. был присужден Гран-при в Венеции. Миллионы зрителей собирали фильмы «Белая акация», «Шумный день». А уж «Старшая сестра» и вовсе стала, как бы сейчас сказали, блокбастером - фильм посмотрело 22,5 млн зрителей. Неужели всё давалось так легко?

- Наоборот! Каждая картина - борьба. Начиная со «Старшей сестры». Когда прочел пьесу, подумал, что можно сделать хороший фильм - в ней есть драматургия мысли. Но все члены мосфильмовского худсовета - люди заслуженные, авторитетные, лауреаты сталинских премий, сказали, что это будет просто фильм-спектакль, в нем, дескать, нет кинодраматургии. Тогда меня поддержал Иван Александрович Пырьев, у которого я был вторым режиссером на фильмах «Секретарь райкома» и «В 6 часов вечера после войны». Я начал искать актеров, и увидев в ленинградском БДТ Татьяну Доронину, был восхищен ее индивидуальностью. В театре Ленинского комсомола встретил Наталью Тенякову. В Москве предложил сниматься Михаилу Ивановичу Жарову, молодому актеру Виталию Соломину и Инночке Чуриковой. Сделал пробы, они мне понравились. Но худсовет не утвердил никого, начиная с Жарова. Доронину вообще никто не знал, БДТ гастролировал мало.

Я был безумно расстроен, но набрался мужества и попросился на прием к председателю Госкино Алексею Владимировичу Романову, и он через несколько дней меня принял. Больше того - он признал пробы замечательными! И начались переезды Дорониной из Ленинграда в Москву и обратно: во время съемок она продолжала играть в театре, и Товстоногов разрешал ей сниматься только в свободное время. Когда мы отсняли половину, Доронина попросила мне показать материал. После чего воскликнула: «Ужас! Всё это - вне искусства!» Но всё же попросила показать съемки еще одной своей знакомой, чьим мнением очень дорожила. С этой женщиной пришел рыжеволосый молодой человек.

- Нетрудно догадаться, что это был Эдвард Радзинский, ставший впоследствии супругом Дорониной...

- Да, а авторитетной для Татьяны Васильевны дамой была его мама, которая высоко оценила отснятый материал. Когда фильм показали Романову, он изумился: где вы нашли такую героиню? Фильм сразу отправили на декаду советского кино в Рим и Милан. Был триумф мирового класса. Доронина была признана лучшей актрисой 1966 года, ее сравнивали с Джульеттой Мазина и Мэрилин Монро. Особенно важным для меня было, что картина абсолютно реалистична, все съемки проводились практически скрытой камерой, в ней не задействован ни один человек из массовки.

- Не случайно итальянцы вас сразу окрестили русским неореалистом!

- Когда на пресс-конференции я говорил о неореализме, один итальянский киновед сказал, что неореализму их научил советский режиссер Марк Донской своей трилогией о Максиме Горьком. После нашего возвращения из Италии картина пошла по всему Советскому Союзу, был большой успех, и родилась новая звезда уровня Любови Орловой, Марины Ладыниной, Тамары Макаровой - Татьяна Доронина.

- Такой же успех был предрешен следующему фильму?

- Радзинский предложил экранизировать его пьесу «104 страницы про любовь», которая с успехом шла в театре Ленинского комсомола. Пьеса мне понравилась. Но из Госкино ответа нет и нет. И я позвонил Романову. Он меня сразу принял, но заявил, что «этот сценарий какого-то Радзинского, пошлый и антиморальный! Ищите что-то другое, вы хороший режиссер, мы вас запустим». Я решил пойти к первому заместителю Владимиру Евтихианови-чу Баскакову, тот руками развел: министр запретил, коллегия против... Я больше полугода ходил к Баскакову и убеждал... То ли я его убедил, то ли я ему надоел, но он позвонил директору «Мосфильма» и разрешил запустить картину.

После того, как мы ее сняли, меня вызывает Романов и начинает отчитывать: «Я же запретил снимать эту картину, что ж вы ослушались? Знаю, Баскаков обманул, он получил выговор». А потом вдруг улыбнулся и указал на большую серебряную вазу с золотой пластинкой, на которой было что-то выгравировано по-испански. И протянул картоночку с переводом. А текст гласил: «Георгию Натансону за мастерство режиссуры и высокие моральные качества фильма». Была отмечена и работа Татьяны Дорониной. Оказывается, Баскаков послал на фестиваль в Колумбию 15 картин, и одну из них на конкурс (не нашу). Жюри картина не понравилась, попросили показать другие и выбрали «вот эту». И мы там тоже получили Гран-при. Вот и ответ на вопрос «легко ли»...

А насчет антиморальности - для того времени эта картина все-таки была достаточно смелой. Потом газеты писали, что мы с Радзинским произвели «сексуальную революцию» в СССР...

- Как вам работалось с Татьяной Дорониной?

- Когда начинались споры, предлагались разные варианты, она всегда говорила: «Вы всё равно сделаете по-своему». Никаких панибратских отношений у нас никогда не было, всегда по имени-отчеству. Олег Ефремов тоже всегда со мной соглашался. Примечательно, что в картине Ренаты Литвиновой «Небо. Девушка. Самолет» сын Олега Ефремова тоже сыграл летчика. Но мне кажется, наша картина была более романтическо-поэтической.

- Вообще трудно назвать ремейки, которые были бы лучше подлинников... Но дальше, наверное, всё пошло проще?

- К 100-летию со дня рождения Ленина мне поручили снять картину «Посол Советского Союза». В конце фильма я вставил подлинные кадры парада Победы и доснял среди героев войны Юлию Борисову. Мне велели это вырезать, ссылаясь на то, что Жуков - бонапартист, что он готовил военный переворот. Я ответил, что Жуков - маршал Победы, победитель фашизма. Сначала мне за то, что я эти кадры вырежу, обещали высшую категорию оплаты, а потом сказали, что иначе картину вообще не примут. А где-то через месяц меня вызвал Романов и сообщил, что моя картина в ЦК понравилась, и меня отправляют с ней на фестиваль в Сорренто. Там я познакомился с Галиной Александровной Жуковой, которая передала мне благодарность от Георгия Константиновича за смелость и принципиальность, потому что эти кадры после самого парада Победы именно из-за Жукова 17 лет нигде не показывали.

- Насколько я знаю, война едва не помешала вашему призванию?

- Когда я был студентом ВГИКа, началась война с финнами. Вызвали в военкомат, я попросился в танковые войска, тогда очень популярна была песня «Три танкиста...» А увезли на Украину, в город Александрия, в гаубичный полк на конной тяге. Начались учения, зима была лютая, вот и заболел воспалением легких. Сначала лежал в Александрийском госпитале, потом в Днепропетровском. Болезнь прогрессировала, даже вызвали маму. Пенициллина тогда не было, но молодой организм всё преодолел. Только к строевой стал непригоден. И во время войны вместе с ВГИКом был эвакуирован в Алма-Ату, где встретил свою судьбу - Марию Михайловну, которая через многие годы стала редактором объединения «Телефильм» на «Мосфильме».

- Ваша дочь Марина Лузгина - тоже режиссер...

- Она выросла в киношной семье, так что у нее и не было других устремлений. Поскольку без опыта работы на режиссерский факультет во ВГИК не брали, она окончила сначала Щукинское театральное училище, где в то время учились Константин Райкин, Никита Михалков, Николай Бурляев. Марина работала на многих картинах. Среди них - «Сказки старого Арбата», «Трагедия в стиле рок» с Саввой Кулишом, «Пятый ангел» с Владимиром Фокиным и другие.

- Создается впечатление, что встреча с медиками во время войны была единственной?

- К сожалению, нет. В прошлом году 9 мая мы с Мариной были в гостях, и там мне стало плохо. Приступ стенокардии пришелся как раз на праздничный салют. Ассистентка по мобильному вызвала скорую помощь, и я попал в 23-ю больницу на Таганке. Хочу сказать огромное спасибо заведующим отделениями профессорам Елене Юрьевне Васильевой и Александру Вадимовичу Шпектору, Роману Юрьевичу Резцову, моему ведущему врачу Оксане Вадимовне Макарычевой. Долго искали доктора, который поставил бы стент человеку моего возраста. Это сделала бригада во главе с профессором Автандилом Михайловичем Бабунашвили, этим врачам я тоже бесконечно благодарен.

А еще я в 1964 г. снял фильм «Палата» по сценарию Самуила Алёшина с Андреем Поповым в главной роли. Консультантом картины был академик Борис Васильевич Петровский, ставший впоследствии министром здравоохранения. В картине снята операция на сердце, такие съемки, в общем-то, запрещены, но Петровский разрешил. А потом сказал: «У вас добрые глаза. Операция прошла успешно».

Кстати, другом нашей семьи является выдающийся гастроэнтеролог профессор Семён Исаакович Раппопорт, который в свое время лечил мою жену.

- В связи с чем возникло решение заняться документальным кино? Бытует мнение, что оно отображает жизнь более правдиво, так ли это?

- Мы с Алёшиным в 1998 г. написали сценарий «Весь я не умру» - игровой фильм о жизни и любви Михаила Афанасьевича Булгакова. Этот фильм так и не был снят. Тогда все бросились делать картины об убийствах, насилии, о чем угодно -лишь бы они принесли деньги. К сожалению, подобная ситуация существует до сих пор.

Поэтому я написал сценарии и снял документальные фильмы о Булгакове «Я вернусь...» и «Булгаков на Кавказе». Сейчас работаю над фильмом о жизни и творчестве Татьяны Дорониной.

Я считаю, что половину денег, которые выделяет государство на поддержку кинематографа, нужно давать на фильмы о культуре, и делать такие фильмы, потому что страна обескультурилась! Создается впечатление, что великой России с известными всему миру поэтами, писателями, композиторами, художниками для большинства людей практически не существует. Телеэкран заполнен буквально мусорными фильмами и сериалами. Я возлагаю огромные надежды на изменения к лучшему, на поддержку хорошего, настоящего кино руководством страны и новым министром культуры Александром Агеевым. И, соответственно, на появление новых фильмов, продолжающих традиции русской культуры.

Беседу вела
Алёна ЖУКОВА,
корр. «МГ».