Последний русский лейб-медик

...Самый высокий из всех, стоявший сзади императора и рядом с сидевшим на стуле Алексеем доктор Боткин машинально сказал: «Значит, нас никуда не повезут». После этого раздались выстрелы. Забыв распределение ролей, расстрельная команда открыла огонь только по императору. Двумя пулями Боткин был ранен в живот. Он упал. «Доктор Боткин был еще жив и спокойно лежал на боку, как будто заснул. Выстрелом в голову я прикончил его...» - это из воспоминаний большевика Юровского о жуткой трагедии, разыгравшейся 90 лет назад на Урале, в Екатеринбурге, в подвале Ипатьевского дома.

Лекарь с именной премией

Евгений Сергеевич Боткин родился 27 мая 1865 г. в Царском Селе (ныне город Пушкин) в семье известного русского врача-терапевта, одного из корифеев отечественной терапевтической школы, основателя ее экспериментального направления Сергея Петровича Боткина. Он был четвертым ребенком Сергея Петровича от первого его брака с Анастасией Александровной Крыловой.

Семья жила интересной насыщенной жизнью. На знаменитые Боткинские субботы собирался столичный бомонд: приходили профессора Военно-медицинской академии, писатели и музыканты, коллекционеры и художники. Среди них - И.М.Сеченов, М.Е.Салтыков-Щедрин, А.П.Бородин, В.В.Стасов, Н.М.Якубович, М.А.Балакирев. Общение с выдающимися людьми, вне всякого сомнения, оказало влияние на формирование личности Евгения Сергеевича. Уже в детские годы в его характере проявлялись такие качества, как скромность, доброе отношение к окружающим и неприятие насилия.

Поэтому после окончания гимназии в 1882 г. он поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. Однако пример отца-врача и поклонение медицине оказались сильнее, и в 1883 г., сдав экзамены за первый курс университета, он поступил на младшее отделение открывшегося приготовительного курса Военно-медицинской академии.

В год смерти отца (1889) Евгений Сергеевич успешно окончил академию третьим в выпуске, был удостоен звания лекаря с отличием и именной Пальцевской премии, которую присуждали «третьему по старшинству баллов в своем курсе...»

Врачебный путь Боткина начался в январе 1890 г. с должности врача-ассистента Мариинской больницы для бедных. В декабре 1890 г. на собственные средства он был командирован за границу для научных целей. Занимался у ведущих европейских ученых, знакомился с устройством берлинских больниц. По окончании заграничной командировки в мае 1892 г. Евгений Сергеевич приступил к работе врачом придворной капеллы, а с января 1894 г. вернулся к исполнению врачебных обязанностей в Мариинской больнице в качестве сверхштатного ординатора.

Одновременно с клинической практикой Боткин занимался научным поиском, основными направлениями которого были вопросы иммунологии, сущности процесса лейкоцитоза, защитных свойств форменных элементов крови. Свою диссертацию на соискание степени доктора медицины «К вопросу о влиянии альбумоз и пептонов на некоторые функции животного организма», посвященную отцу, он блестяще защитил в ВМА 8 мая 1893 г. Официальным оппонентом на защите был И.П.Павлов.

Весной 1895 г. Боткин командируется за границу и два года проводит в медицинских учреждениях Хайдельберга и Берлина, где слушает лекции и занимается практикой у ведущих немецких врачей - профессоров Г.Мунка, Б.Френкеля, П.Эрнста и других. Научные труды и отчеты заграничных командировок были опубликованы в «Больничной газете Боткина» и в «Трудах Общества русских врачей».

В мае 1897 г. Боткин был избран приват-доцентом ВМА. Показательна вступительная лекция, прочитанная студентам ВМА 18 октября 1897 г., характеризующая его отношение к больным. «Раз приобретенное вами доверие больных переходит в искреннюю привязанность к вам, когда они убеждаются в вашем неизменно сердечном к ним отношении. Когда вы входите в палату, вас встречает радостное и приветливое настроение - драгоценное и сильное лекарство, которым вы нередко гораздо больше поможете, чем микстурами и порошками... Только сердце для этого нужно, только искреннее сердечное участие к больному человеку. Так не скупитесь же, приучайтесь широкой рукой давать его тому, кому оно нужно. Так пойдем с любовью к больному человеку, чтобы вместе учиться, как ему быть полезным».

Рядом с императорской семьей

С началом Русско-японской войны (1904) Евгений Сергеевич убыл в действующую армию добровольцем и был назначен заведующим медицинской частью Российского общества Красного Креста в Маньчжурской армии. Занимая достаточно высокую административную должность, он тем не менее предпочитал большую часть времени проводить на передовых позициях. Очевидцы рассказывали, что однажды на перевязку был доставлен раненый ротный фельдшер. Сделав всё, что положено, Боткин взял сумку фельдшера и пошел на передовую. Отношение к этой войне и свое предназначение в ней Евгений Сергеевич показал в изданной в 1908 г. книге «Свет и тени Русско-японской войны 1904-1905 гг.» «За отличие, оказанное в делах против японцев» он был награжден орденами святого Владимира III и II степени с мечами.

6 мая 1905 г. доктор Боткин был назначен почетным лейб-медиком императорской семьи, о чем узнал, находясь еще в действующей армии. Осенью 1905 г. Евгений Сергеевич возвратился в Петербург и приступил к преподавательской работе в академии. В 1907 г. он был назначен главным врачом общины святого Георгия в столице. Тогда после смерти Густава Гирша царская семья осталась без лейб-медика. Кандидатура нового лейб-медика была названа самой императрицей, которая на вопрос, кого бы она хотела видеть лейб-медиком, ответила: «Боткина». Когда ей сказали о том, что сейчас в Петербурге одинаково известны два Боткина, сказала: «Того, что был на войне» (Хотя и брат Сергей Сергеевич тоже был участником Русско-японской войны.) Таким образом, 13 апреля 1908 г. Евгений Сергеевич Боткин стал лейб-медиком семьи последнего российского императора, повторив карьерный путь отца, бывшего лейб-медиком двух русских царей (Александра II и Александра III). Он еще не знал, что означает для него эта ответственная и почетная должность, кровно связавшая его судьбу с судьбой семьи последнего российского самодержца.

В обязанность лейб-медика входило лечение всех членов царской фамилии, что он тщательно и скрупулезно выполнял. Приходилось обследовать и лечить императора, обладавшего удивительно крепким здоровьем, великих княжон, переболевших, казалось, всеми известными детскими инфекциями.

Николай II с большой симпатией и доверием относился к своему доктору. Он терпеливо выдерживал все лечебно-диагностические процедуры. Но постоянными и наиболее сложными пациентами, доставлявшими немалое число хлопот и тревог лейб-медику, были императрица Александра Фёдоровна и наследник престола цесаревич Алексей. Маленькой девочкой будущая императрица перенесла дифтерию, осложнением которой стали приступы ревматизма, с тех пор постоянно беспокоящие ее, вызывая боли и отеки в ногах, сердцебиение, аритмию. Пять беременностей ослабили и без того некрепкий организм. Главным объектом усилий Евгения Сергеевича, конечно же, был царевич Алексей, родившийся с опасным и фатальным заболеванием - гемофилией. Именно с цесаревичем проводил большую часть своего времени Боткин, иногда при угрожающих жизни состояниях днями и ночами не отходя от постели больного Алексея, давая ему не только медицинское вспоможение, но и окружая человеческой заботой и участием. Такое отношение находило взаимный отклик со стороны маленького пациента, который напишет своему врачу: «Я Вас люблю всем своим маленьким сердцем».

«Если бы не было Распутина...»

Правда, отношения с царской семьей не всегда были гладкими и безоблачными, что в основном объясняется принципиальностью самого доктора, который при всей своей преданности не был слепым исполнителем и никогда не шел на компромисс в вопросах личного понимания нравственных основ человеческих отношений. Так, получила от него отказ на просьбу осмотреть на дому Распутина сама императрица. В ответ на просьбу доктор Боткин заявил: «Оказать медицинскую помощь любому - мой долг. Но на дому такого человека не приму». Это вызвало неприязнь Александры Фёдоровны, которая после одного из страшных кризисов болезни сына осенью 1912 г., когда Боткин, профессор С.П.Фёдоров и почетный лейб-хирург В.Н.Деревенко признали свое бессилие перед болезнью, считая состояние Алексея безнадежным, безоговорочно доверяла Распутину.
При всех перипетиях в отношениях с царственными особами доктор Боткин был влиятельным человеком в царском окружении. Фрейлина, подруга и доверенное лицо императрицы Анна Вырубова (Танеева) утверждала: «Верный Боткин, назначенный самой императрицей, был очень влиятелен».

Сам Евгений Сергеевич был далек от политики, однако как человек неравнодушный, как патриот своей страны он не мог не видеть пагубности общественных настроений в ней, которые считал основной причиной поражения России в войне 1904-1905 гг. Он очень хорошо понимал, что ненависть к царю, к императорской фамилии, разжигаемая радикальными революционными кругами, выгодна лишь врагам России, той России, которой служили его предки, за которую он сам сражался на полях Русско-японской войны, России, вступавшей в жесточайшую и кровавую мировую схватку.

Он презирал людей, использовавших грязные способы для достижения своих целей, сочинявших куртуазные нелепицы о царской семье и ее нравах. О таких он отзывался следующим образом: «Если бы не было Распутина, то противники царской семьи и подготовители революции создали бы его своими разговорами из Вырубовой, не будь Вырубовой, из меня, из кого хочешь».

Не была гладкой и семейная жизнь Евгения Сергеевича. Увлекшись модными революционными идеями и молодым (на 20 лет младше) студентом Рижского политехнического техникума, в 1910 г. от него уходит жена Ольга Владимировна. На попечении доктора Боткина остаются трое младших детей: Дмитрий, Татьяна и Глеб (старший, Юрий, жил уже отдельно). Но от отчаяния спасали дети, беззаветно любившие и обожавшие отца, всегда ждавшие с нетерпением его прихода, тревожащиеся при его длительном отсутствии. Евгений Сергеевич отвечал им тем же, однако ни разу не воспользовался своим особым положением для создания им каких-то особых условий. Внутренние убеждения не позволили ему замолвить слово за сына Дмитрия, хорунжего лейб-гвардии казачьего полка, который с началом войны 1914 г. ушел на фронт и героически погиб 3 декабря 1914 г., прикрывая отход разведывательного казачьего дозора.

Он предпочел верность присяге

А вскоре в России произошло событие по масштабам более фатальное и губительное, чем личная драма. В феврале 1917 г. в стране было свергнуто самодержавие, рухнули не только государственные институты и устои, деформировалось и само народное сознание, а вместе с этим началась деструкция личности российского гражданина. Рушились базисные нравственные начала личности, и в этом контексте всё более значимым и поучительным для потомков становится нравственный пример тех, кто и в пору всеобщего душевного безумия сумел сохранить человечность.

После февральского переворота императрица с детьми новыми властями была заключена в Александровском дворце Царского Села, чуть позже к ним присоединился бывший самодержец. Всем из окружения высоких особ комиссарами Временного правительства было предложено на выбор либо остаться с узниками и, возможно, разделить с ними их участь, которая не представлялась радужной, либо оставить их. И многие, еще вчера клявшиеся в вечной верности императору и его семье, бросили их в это трудное время. Многие, но не такие, как лейб-медик Боткин.

По предложению архимандрита Гермогена Временным правительством было принято решение о направлении царской семьи в Тобольск. В ночь с 31 июля на 1 августа 1917 г. семья направилась поездом в Тюмень.

И на этот раз свите предлагалось покинуть семью бывшего императора, и опять нашлись те, кто сделал это. Но немногие сочли долгом разделить участь бывших царствующих особ. Среди них Евгений Сергеевич Боткин. На вопрос царя, как же он оставит детей, доктор ответил, что для него нет ничего выше, чем забота об их Величествах.

В Тобольске в доме купца Корнилова у Боткина было две комнаты, в которых он мог проводить прием больных из местного населения и солдат охраны. Об оказании медицинской помощи жителям Тобольска и солдатам охраны Евгений Сергеевич напишет в своем последнем в жизни письме: «Их доверие меня особенно трогало, и меня радовала их уверенность, которая их никогда не обманывала, что я приму их с тем же вниманием и лаской, как всякого другого больного и не только как равного себе, но и в качестве больного, имеющего все права на все мои заботы и услуги».

В апреле 1918 г. в Тобольск прибыл близкий друг Я.М.Свердлова комиссар В.Яковлев, который сразу же объявил врачей также арестованными. Однако вследствие неразберихи ограниченным в свободе передвижений оказался только доктор Боткин.

В ночь с 25 на 26 апреля 1918 г. бывший царь с женой и дочерью Марией, князь Долгоруков, Анна Демидова и доктор Боткин под конвоем отряда особого назначения уже нового состава под руководством Яковлева были направлены в Екатеринбург...

Иоганн Мейер, австрийский солдат, попавший в русский плен в годы Первой мировой войны и перешедший на сторону большевиков в Екатеринбурге, написал воспоминания «Как погибла царская семья». В книге он сообщает о сделанном большевиками предложении доктору Боткину оставить царскую семью и выбрать себе место работы, например где-нибудь в московской клинике. Таким образом, один из всех заключенных дома особого назначения точно знал о скорой казни. Знал и, имея возможность выбора, предпочел спасению верность присяге, данной когда-то царю. Вот как это описывает И.Мейер: «Видите ли, я дал царю честное слово оставаться при нем до тех пор, пока он жив. Для человека моего положения невозможно не сдержать такого слова. Я также не могу оставить наследника одного. Как могу я это совместить со своей совестью? Вы все должны это понять», - сказал врач».

Юрий БЛИЕВ, обозреватель "МГ"