Михаил ДАВЫДОВ: «Достойная жизнь – до конца». Таким должен быть девиз онколога

Говорят, биографии некоторых людей хватило бы на несколько насыщенных событиями жизней. У Михаила Давыдова она крупных масштабов, блестящего размаха. Судите сами о разноплановости и подлинном масштабе исключительного удивительного таланта, поистине незаурядной личности. М.Давыдов – директор Российского онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина РАМН, только недавно он покинул ответственный пост президента Российской академии медицинских наук, но продолжает вести многоплановые исследования в области онкологии.

Разносторонняя научная одаренность встречается не так уж часто, но иметь еще и талант блестящего организатора – особенная редкость! Для одного человека, говорят, даже многовато. Хотя для двойного, точнее, многогранного таланта – может, и нет... А еще коллеги и в Онкоцентре, и в РАМН говорят о гигантской, невероятной работоспособности Давыдова: ведь он нужен всем. Подчеркивают его умение давать точные, краткие заключения, делать четкие и верные выводы на основании немногих данных. С его участием операции и консилиумы проходят в два-три раза быстрее. Впрочем, всё это, как говорится, лирика. Перейдем к делу.

– Михаил Иванович, по данным Левада-центра, 34% россиян с высшим образованием не читают книг и не хотят. Профессорский корпус почти не меняется, стареет, отстает от мировой науки. Нет собственных исследований. И еще: главное сегодня – деньги. 78% студентов отвечают: хорошая работа та, которая дает много денег. Тогда каким образом в этой трудной ситуации должна создаваться и размножаться интеллектуальная элита страны?

– Я сформулирую ответ так. В обществе вообще, и в научном – в частности, нет ориентации на взлет. Нормально не работают позитивные механизмы: желание сделать лучше, чем было вчера и сегодня, самостоятельность, состязательность. И еще. Чем большего человек добивается – получает второе высшее образование, ученую степень – тем меньше гарантий, что он найдет себе достойное место. И люди уезжают за границу. А нынешняя власть, как бы точнее сказать, не готова работать на будущее. Да и для населения это не характерно… Наивно было бы считать, что при помощи академии мы можем что-то изменить. Но не следует опускать руки. Надо беспрестанно бороться за взращивание талантливых людей, помогать им не зате ряться.

– Наше время, начало XXI века, является прямым продолжением времени ушедшего. В начале XX века работали тысячи ученых. Среди них – Эйнштейн, Резерфорд, Фрейд, Бор, Павлов… Назовите хоть одну фигуру сопоставимого масштаба из миллионов современных интеллектуалов.

– Думаю, можно назвать и не одно имя. Едва ли люди стали глупее. Но навскидку сказать не могу, затрудняюсь сразу назвать какие-то конкретные имена. Надо подумать. Боюсь кого-то упустить, не назвать и обидеть. Но, безусловно, такие личности есть.

– А можете ли вы назвать своих учителей в медицине? Не в зацитированном смысле, а тех, кто влиял на вас – врача и человека?

– Прежде всего – преподаватели института, где я учился, затем старшие коллеги из Онкоцентра, в более позднее время – Николай Николаевич Трапезников.

– У вас огромный круг знакомств, а как насчет друзей?

– Тоже есть, но, естественно, их не так много, как знакомых. Но они всегда готовы помочь, подставить свое плечо, если вдруг что… Знали бы вы, как не люблю я про коллег и друзей рассказывать. Я люблю с ними работать и охотиться.

– Знаю, что вы мастер спорта по боксу, служили в ВДВ, страстный охотник, заявивший в телепрограмме Владимиру Познеру, что охотники – особое сообщество, где нет вранья.

А теперь вернемся в онкологию. Вы известный ученый, уже достигли совершенства в своей про фессии. Так вот, как говорится, «без вранья» ответьте. Значит ли это, что для вас сегодня неведомы муки поиска, раздумья, неудовлетворенности?

– А как этого может не быть? Ведь масса проблем в целом не решены. Онколог как никто переживает и страдает из-за чужого горя. Операция, лекарство, любая процедура пропус каются через его ум и сердце. Без этих мук не может быть радости. Вначале есть страдание, одоление страдания и – радость! Без этих трех этапов нет врачевания… С первого же курса понял, что учеба в медицинском институте не только требует от человека ума, предель ной собранности, подтянутости, но и выкристаллизовывает в нем то лучшее, что заложено в характере, натуре. И годы в аспирантуре и докторантуре, и вся дальнейшая жизнь – не километры, откладываемые на плоскости, а ступени, вырубаемые в скале. Конечно, должна быть вну тренняя мотивация, самодисциплина, настойчивость в достижении поставленных целей, умение ставить себя на место заболевшего, уме ние наладить с ним контакт…

– Быть не брезгливым? А может даже, любить своего больного…

– Вот именно, вы попали в точку. Я так отвечу, сославшись на большого писателя. Он говорил, что настоящая любовь лишь та, предмет которой непривлекателен. Это утверждение Льва Николаевича Толстого может, конечно, показаться чересчур категоричным, но доля истины, и немалая, в нем наличествует.

Еще, конечно, надо быть добрым. Врачевание как таковое и есть самая настоя щая доброта. Хотя, когда накоплено много зла, это трудно. Но надо. Проявлять участие и внимание, отзывчивость и поддержку, доброту – спокойную и будничную, лишенную всякой подчеркнутости и корысти, не в едином поступке, а в ежедневном труде… Хотелось бы, чтобы в медиках по максимуму было того, чего сегодня так не хватает – доброты.

– …а руки должны быть мягкими?

– Мягкими, но надежными, уточню я. Руки, сделавшие тысячи операций, перевязок. Мягкие, не слышные в прикосновении, надежные руки хирурга.

– …И настроение бодрое, оптимистическое?

– Нет профессии, которая требует столько бодрости, веселья, нравственного достоинства, подтянутости внутренней и внешней. И нет профессии, в которой до такой степени невозможен, противоестественен брак. Всё это не ново. Мы много раз говорили об этом. Философия онколога, если хотите, иметь самообла дание запредельное, его девиз: «Достойная жизнь до конца».

– Верно ли, что больной раком от жизни огорожен невидимой стеной?

– Нет. Потому что рак лечится, и люди выздоравливают, пусть сегодня еще не всегда. Потому что болезнями, особенно онкологическими, дается постижение того, чем не умел дорожить прежде. Человек всё чаще начинает размышлять об относительности жизненных ценностей.

– А как вы относитесь к высказыванию одного ученого о тех, кто не руками, а сердцем делают каждую операцию и умирают с теми, кого не удалось спасти?

– Хорошо отношусь. Только выражение-то образное. Просто надо быть высочайшим профессионалом и одновременно глубоко понимать чужую боль, заботиться о человеке, доверившем тебе свою жизнь. А умирать столько раз не надо. Твои знания и опыт еще могут пригодиться.

– Все-таки, вы согласны с известным ученым Н.Н. Петровым, чье имя носит Онкологический институт в С.-Петербурге, который писал: «Судьба онкологического больного целиком зависит от врача, к которому он впервые обратился»?

– В основном да. Хирург-онколог – человек сильный духовно и физически. Для него не существует слов: «я не могу» или «это слишком трудно». Он не мо жет быть слабым. Он помогает больному преодолевать страх смерти.

– Каким образом?

– Они вместе силой воли борются, можно сказать, сражаются за жизнь. И это затмевает страх. Врач–профессионал коммуникабелен, виртуозно владеет словом, как и скальпелем, что так же важно. Это сложно, так как не все слова правдивы. Врач никогда не должен повышать голос. Даже если он в плохом настроении, его слова смягчат случив шееся, вселят уверенность в излечение. Кстати, именно такие слова заболевший и его близкие хо тят услышать. Спокойная, плавно текущая речь подчеркивает уважение к собеседнику, выражает участие в его судьбе, заботу о его здоровье. И убеждать нужно не словами, а своей личностью, точнее, слова под креплять личной нравственностью, профессионализмом. Только 8% коммуникации делают слова, 35% – интонация. А всё остальное – язык тела. Поэтому, конечно же, от личности онколога зависит очень многое. И только тогда возникает ат мосфера доверия и откровенности… Однако без таланта сопережива ния и душевного общения врачу, не имеющему этих качеств, стать другом заболевшего не получится. Хороший онколог приносит успокоение, надежду в нескольких словах, даже в сопереживающем молчании, жестом, взглядом, улыбкой, силой искреннего внимания лечит, помогает не терять присутствия духа и находить в себе силы бороться с болезнью. Впрочем, это относится к врачу-лечебнику любой другой специальности. Но к онкологу в первую очередь.

– Но разве у онколога, слишком часто соприкасающегося с чужим страданием, не возникает привыкание, равнодушие, безразличие к за болевшему?

– Возникает, если нет титанически здоровой психики.

– Михаил Иванович, есть такое расхожее суждение: если, к примеру, на повара можно вы учиться, то на врача, скажем, выучиться нельзя. Им надо родиться… Вы с этим согласны?

– Я думаю, что и на повара нельзя выучиться. Хорошим шеф-по варом ты не станешь, если в тебе нет поварского куража. Должна быть в тебе какая-то косточка. И она должна затем превратиться в кисть винограда. Если же этого не произошло… Поверьте мне, есть врачи-профи, которых я хорошо знаю, но они пре красно работают «по стандарту». А у стандарта, как известно, души нет.

У хирурга, как и у повара, очень важный и ответственный ручной труд. Они ремесленники в высоком смысле. Хотя, есть и разница. Ну, скажите, какому повару приходят в голову круглосуточно котлеты, которые он делает. А хирург денно и нощно думает о предстоящей операции, о необходимости лучевого лечения, о жизни другого человека. Успех – дорогой, но скоропортящийся товар. Каждый день нужно доказывать, что ты умеешь работать, а не жить прежними заслугами. Но опираться на интуицию.

– Это еще как?

– Просто. Ведь интуиция – это способность таланта неосознанно пользоваться накопленным опытом. Интуицию называют по-разному – ангелом-хранителем, третьим глазом, шестым чувством, даром пророчества, озарением.

– В медицине хватает людей жестоких, угрюмых, без сострадания и чувства юмора?

– Хотелось бы поменьше… А побольше в сочетании с высоким профессионализмом улыбающихся медиков, и не из чувства долга, не от желания понравиться страждущему, не из-за того, что так принято, а искренне, от души, потому что иначе невозможно. Они, которых все гда меньше, чем хочется и чем кажется, и образуют стержень врачевания.

– Михаил Иванович, вы – хирург, а у людей особое отношение к хирургам. Почему?

– Я бы «расширил» этот вопрос – не только к хирургам, а вообще к врачам. Такое отношение определено многим. И тем, что белый халат – символ ответственности за жизнь другого. И тем, что медицина стала важнейшей для человека наукой. А глав ное, наверное, тем, что врач, хирург-онколог в частности, умеет прини мать своевременное точное решение и выполнять его быстро и само стоятельно, не перекладывая ни на чьи плечи.

– Если бы у вас спросили, каков ваш жизненный девиз?

– Древние римляне говорили: «Я сделал всё что мог, пусть придут другие и сделают больше»… Человека судят по тому, что он сделал, а не потому, что он говорил или думал.

Беседу вел Эммануил ОФФЕНГЕНДЕН.
Москва.