По дороге в Бычок

Заслон в науку

Зима в разгаре, мороз и стужа, но «в воздухе пахло грозой», вернее угрозой. На наших глазах разворачивалось действо, которое я вспоминаю с содроганием. Шла планомерная целенаправленная акция по изгнанию ученых из моей родной alma mater за «непоправимую ущербность в биографии» – принадлежность к еврейской национальности. К этому времени, без обозначения причины, был освобожден от занимаемой должности директор института А.Б.Топчан. Еще во время борьбы с «безродными космополитами» был уволен известный ученый, топографоанатом профессор А.М.Геселевич. Были сняты с должностей профессора Я.Г.Этингер, Э.М.Гельштейн, академик А.М.Гринштейн. Мы, конечно, в то время еще не знали, что большинство освобожденных от работы ученых препровождали в тюремные застенки Лубянки.

Карающая десница наотмашь била не только по «ущербным» ученым, но и соорудила надежный заслон от проникновения в науку «ущербных» студентов.

Ни один еврей из числа выпускников 2-го Московского мединститута 1952 г. не был оставлен в аспирантуре или ординатуре при институте, хотя среди них было немало талантливых людей. Получая документы об окончании института, я совершенно неожиданно для себя обнаружил, что в направлении на работу у меня прописана не Великолукская область, куда я был направлен комиссией по распределению, а моя родная, Тамбовская.

В середине августа, как и положено, я явился в облздравотдел, чтобы выполнить маленькую формальность: взять направление в областную больницу, но в отделе кадров мне сказали, что со мной хотел бы поговорить новый, только что назначенный заведующий. Не предвидя никаких осложнений, я отправился к начальству. Как только я вошел в кабинет и представился, Владимир Николаевич вызвал к себе главного хирурга доктора Берлина. Увидев Иезекиля Моисеевича, можно сказать моего «опекуна», у которого в каникулы я дневал и ночевал в отделении, я решил, что мне волноваться нечего и завтра я могу приступить к работе. Но не тут-то было, вместо хирургии областной больницы мне было предложено отправиться в отдаленный район области хирургом. Все мои доводы относительно моей еще недостаточной подготовленности к самостоятельной работе в расчет приняты не были. И самое обидное, что решение поддержал доктор Берлин, а ведь еще год назад он мне говорил, чтобы я поскорее завершал учебу и приступал к работе в его отделении – работы, как он говорил «сверх головы», а работников маловато. Более того, есть вакансия, и он обещал эту ставку попридержать для меня.

Я был в полной растерянности, но все-таки решил дождаться моего наставника и расспросить его о причине такого поворота событий. Увидев меня в коридоре, Иезекиль Моисеевич, проходя мимо, не останавливаясь, сказал шепотом: «Выйди на улицу». Мы прошли в сторону реки, подальше от облздравовских окон, и хотя поблизости никого не было видно, мой собеседник продолжал говорить шепотом. Вид у него был совершенно растерянный, и он всё время оглядывался. Первое, что он мне сказал, что это его инициатива отправить меня в сельскую глубинку, более того, он выбрал самую глухую районную больницу и попросил меня выехать как можно быстрее. Я пытался выяснить, чем вызвана такая тревога? И мой любимый учитель поведал мне страшные новости, от которых мне стало как-то не по себе. Его уже вызывали в органы и пытались выяснить его отношение к еврейской общине, скольким детям он сделал обрезание, бывал ли он в еврейском театре в Москве, был ли он лично знаком с Михоэлсом и так далее. Было много вопросов, но все они не касались производственной темы.

Его предупредили, что это вовсе не допрос, а так просто – «дружеская беседа». Вопросы задавались, а ответы на них уже их не интересовали, его объяснения до конца не дослушивались. После этой «дружеской беседы» доктор понял, что это только «проба пера», натуральная затравка, цель которой вызвать страх в душе, вывести из равновесия. «Больные уже не хотят идти ко мне на прием», – поделился он. В печати развернулась невиданная антисемитская кампания. И самое страшное – такого рода «агитпроп» ложился бальзамом на сердце некоторых «патриотов».

Он предвидит большие беды для еврейского народа в ближайшие месяцы и немалые неприятности для себя. Забегая немного вперед, я должен признать, что опасения доктора были не беспочвенны. Через короткое время он был освобожден от должности главного хирурга области, а в январе 1953 г. был арестована его жена – главный врач станции переливания крови, участница Великой Отечественной войны Ида Абрамовна Юровицкая. Она пробыла 62 дня в подвале тамбовской «Лубянки», которые ей показались вечностью.

После этого разговора я понял, что альтернативы в выборе места работы у меня нет, поэтому стал готовиться к отъезду.

«С ветерком»

Итак, отныне я деревенский врач – хирург Бычковской районной больницы. Эта больница имеет статус районной, но расположена не в райцентре, а в 20 км от него. Это место называется Бычок. На карте населенного пункта с таким веселым названием, напоминающим детскую игрушку, я не нашел. Решил позвонить в больницу, чтобы известить о своем приезде, а заодно уточнить, как мне лучше добраться до места моей предстоящей службы. Легко сказать – дозвониться, гораздо труднее это сделать. Я прождал на переговорном пункте около 3 часов, пока меня соединили с больницей. Главный врач, к счастью, еще был на приеме, и мне удалось получить от него исчерпывающие ответы на все интересующие меня вопросы. Оказалось, что меня ждут, но встретить меня не удастся, так как единственная машина в данный момент на ремонте. Главный врач посоветовал доехать поездом до станции Избердей, оттуда – попутным транспортом до райцентра, а там меня будет дожидаться завхоз на бричке и доставит до больницы «с ветерком».

Эту поездку я не забуду. Попутным транспортом оказался грузовик, нагруженный высоченным штабелем очень скользких камышовых матов, на который я вынужден был взгромоздиться и с которого чуть было не свалился под колеса. Пытался докричаться до шофера, чтобы остановился, но какое там!.. Ощущая свою беспомощность, я решился на отчаянный шаг – пожертвовал своим чемоданом, бросив его на крышу кабины. Чемодан, соскользнув по стеклу, чуть задержался на капоте, а затем шлепнулся на пыльную дорогу. Машина наконец остановилась, и из кабины высочил разъяренный водитель:

– Ты, что же сволочь делаешь?! – накинулся он на меня. – Ты же мне чуть стекло не проломил своим чемоданом!

Я ему в ответ в том же духе:

– Погоди, я сейчас спущусь, я тебе, кретину, голову проломлю! Ты же меня чуть не угробил! Меня – врача, которого ждут больные. Да, тебя, мерзавца, засудят за это! Всё! Я дальше с тобой не поеду!»
 
Я спрыгнул на кабину машины, а затем на землю. Смотрю, мой «дружок» присмирел, молча поднял с дороги мой чемодан, обтер тряпкой и поставил в кабину, в которой сидела девчонка лет 18. Он велел ей подвинуться, а мне – сесть третьим.

Шофер оказался настоящим «асом», он держал руль одной левой, а правая возлежала на нижней конечности девицы значительно, как говорят медики, «медиальнее» коленки. Я только разок взглянул на эту «сладкую парочку» и, увидев блаженное выражение на их лицах, отвернулся, сделав вид, что ничего не вижу. Теперь мне стало ясно, почему водитель «не слышал» моих призывов о помощи.

В таком составе до райцентра Шехмани мы доехали благополучно, но, увы, никакая бричка меня там не встречала. Я стал искать райздравотдел. Нашел, но на двери висел большой замок. Расспросив местного аборигена, выяснил, что до Бычка около 20 км.

– Это ежели по дороге пойдешь, а ежели через оскошенный луг, то можно на 3 км путь сократить. К ночи как раз дойдешь, – напутствовал меня местный житель. – Ты порядки-то наши знаешь?

Этот вопрос сначала поставил меня в тупик. Но потом я сообразил, что порядком здесь называют улицу. Он поведал мне, как пройти до маслобойки и между двумя домами выйти на бычковскую дорогу.

Прошел я так километров 5-6, поравнялся с какой-то рощей, которая примыкала прямо к дороге, и, уже немного подуставший, решил маленько передохнуть. Присел на траву, закурил и испытал истинное блаженство. Какая же красота кругом! Воздух напоен запахом свежескошенных трав. Я настолько был одурманен этим ароматом, что чуть было не задремал, но тут увидел какой-то движущийся по дороге конный транспорт и, естественно, подумал, что это посланный за мной завхоз, не найдя меня в Шехмани, возвращается домой. Когда этот «экипаж» поравнялся со мной, я понял, что для пассажиров он, мягко говоря, мало приспособлен. Это был «ходок» - так называют местные жители уж очень примитивное транспортное средство: две оси с колесами соединенные довольно толстой палкой. Надо быть уж очень ловким, чтобы усидеть на этой жердочке во время движения по неровной дороге, но возница преспокойно восседал на ней, не подложив даже никакой подстилки. Я поинтересовался, не в сторону ли Бычка он едет? К моей радости, именно через Бычок шла его дорога.

- А можете меня к больнице подвезти?

- Какой разговор, садись, только держись крепче.

Мы тронулись в путь, и я, опасаясь свалиться под задние колеса, вцепился в перекладину. Оказалось, что возница мой едет в Хреновку. Сначала я решил, что он подшучивает надо мной - больно «веселое» название, чтобы быть настоящим. Оказывается, настоящее. Да у них в Шехманском районе такое не одно, есть еще село Хренное.

- А почему такие названия? У вас туту в изобилии хрен растет?

- Да нет, - говорит мой спутник, - просто у нас «хреновые» люди живут.

- Что, все такие плохие?

- Почему плохие? Наоборот, у нас очень даже хорошие люди живут. Просто мы на каждый вопрос отвечаем: «А хрен его знает». Вот поэтому все так нас и называют - «хреновые».

Мы оба расхохотались, и я по достоинству оценил юмор моего спасителя. Мы познакомились, разговорились, и дорога до Бычка мне показалась не столь уж утомительной. Потом с Николаем, так звали моего спутника, я довольно часто встречался. Однажды на престольном празднике я услышал, как он поет, но об этом событии и о певунах из Хреновки я расскажу в другой раз.

Яков ФАРБЕР.

ОБ АВТОРЕ. Живущий последние годы в немецком Ганновере Яков Иосифович Фарбер – известный организатор здравоохранения, хирург, писатель, журналист и краевед. Основатель Музея истории медицины в Тамбове, он долгие годы руководил крупной больницей, городским здравоохранением, собирал в непростое время материалы об архиепископе Луке (В.Ф.Войно-Ясенецком), много сделал для увековечения имени этого выдающегося хирурга и человека. Автор нескольких книг, член Союза журналистов России, заслуженный врач РФ, кандидат медицинских наук, почетный гражданин города Тамбова..