Устал он греться у чужого огня...

Так случилось, что жизнь Ивана Тургенева была накрепко переплетена с двумя Полинами, которых он очень любил, но которые, кроме радости, доставляли ему массу страданий. 

У писателя родилась и подрастала вдали от него дочь Полина, рожденная от крепостной белошвейки Авдотьи Николаевны Ивановой. Иван Сергеевич хотел жениться на ней, но мать-крепостница воспрепятствовала желанию, пригрозив сыну лишением наследства. Пришлось уступить...

Другая Полина, урожденная Гарсия, получила это имя от княгини Прасковьи Голицыной, крестившей ее. Отец крестницы, выходец из цыган Севильи, был знаменитым тенором и с раннего детства занимался с дочерью вокалом.
 
Юная Полина собиралась замуж за поэта Альфреда де Мюссе, но эмансипированная подруга – Жорж Санд, сделала всё, чтобы расстроить это намерение. Мужем Полины стал юрист и страстный охотник Луи Виардо, старше избранницы на 20 лет.

В 1843 г. в возрасте 22 лет в составе Итальянской оперы певица приехала в Петербург. Иван Сергеевич присутствовал на концерте. Он был околдован, одурманен ее голосом, а чернота испанских глаз приворожила его. Оставшиеся годы своей жизни он будет следовать за ней, словно нитка за иголкой. Но игла оказалась острой и колола влюбленного, подчас нещадно.

Певица всегда была окружена поклонниками. В зрелые годы среди ее увлечений оказался и молодой музыкант Юлиус Риц. Иван Сергеевич принял их роман не как оскорбление, а как испытание собственных чувств. Да что их испытывать?! Они на виду. Риц вернул стареющей Полине молодость, а Тургеневу прибавил седины и грусти в глаза.

Не умножала радость писателя и неустроенность собственной дочери, у которой не сложились отношения с семейством Виардо. Ее считали чуть ли не сумасшедшей, коварной и неблагодарной. А какой она должна быть без материнской ласки, надежной отцовской руки и даже без настоящей фамилии? По совету Афанасия Фета Тургенев разрешил дочери в 1857 г. подписываться «П.Тургенева». Это не изменило ее судьбу. Скороспешно выйдя замуж, ей вскоре пришлось бежать от своего мужа-француза, пьяницы и мота.

В минуты меланхолии Тургенев писал: «Осужден я на цыганскую жизнь и не свить мне, видимо, гнезда нигде и никогда... Что я здесь делаю? Зачем таскаюсь по чужой стране за чужими?»

Но грусть проходила, когда образ прежней, молодой Виардо, вспыхивал в сердце. Иван Сергеевич обращался к ней: «Ах, мои чувства к Вам слишком велики. Я не могу больше жить вдали от Вас, я должен чувствовать Вашу близость, наслаждаться ею, – день, когда не светили ваши глаза, – день потерянный». В своем одиночестве он напоминал птицу, запоздавшую с отлетом в теплые края. Сыро, ветрено, холодно... «Вы себе представить не можете, как тяжела одинокая старость, когда поневоле приходится получать ласковое отношение к себе как милостыню и быть в положении старого пса, которого не прогоняют только по старой привычке и из жалости к нему», – так пересказал слова Тургенева адвокат А.Кони, навестивший его в Париже на улице Дуэ, 50.

Годы шли, к ним прибавлялись болезни. В мае 1869 г. врачи определили у Ивана Сергеевича подагру. К болям в суставах прибавились боли в сердце, которые доктор Готье расценил как грудную жабу (стенокардия). Душевные силы Ивана Сергеевича шли на убыль; нарастали боли телесные. Всё чаще и чаще болел позвоночник. Врачи посчитали симптомы болезни подагрическими, назначив соответствующее лечение. Однако неврологическая симптоматика нарастала. Консилиум из медицинских светил установил диагноз: рак позвоночника.

Несмотря на это, весной 1881 г. писатель едет в Россию. Это была его последняя поездка. Признанный в Европе, имеющий звание «доктора права» Оксфордского университета, он оказался неугодным властям своего Отечества. Это тот, который год назад на открытии памятника Пушкину в Москве вместе с писателем Аксаковым имел честь первым возложить венок!

Обер-прокурор К.Победоносцев заметил поэту Я.Полонскому: «Вижу по газетам, что Тургенев здесь. Некстати он явился. Вы дружны с ним: чтобы по-дружески посоветовать ему не оставаться долго ни здесь, ни в Москве, а ехать скорее в деревню».
 
Пришлось Ивану Сергеевичу отправиться в Спасское-Лутовиново, где его навестили Л.Толстой и Д.Григорович. Особенно памятным осталось посещение актрисы Марии Савиной, человека большой души и таланта. Это для нее струны тургеневской души исполняли последние, еще не опубликованные «Стихотворения в прозе».

«Как пуст, и вял, и ничтожен почти всякий прожитый день! Как мало следов оставляет он за собой! Как бессмысленно глупо пробежали часы за часами...» – читал он уставшим голосом.

Чуткое сердце актрисы улавливало настроение Ивана Сергеевича. Подвинувшись, пожала ему руку. В ответ, он начал читать: «Как хороши, как свежи были розы...» Стихотворение выдавало одиночество писателя и не сбывшуюся мечту о счастливой семейной жизни. До двух часов ночи он читал, читал, читал, торопясь выплеснуть остатки чувств благодарному слушателю.

Закончив стихотворение «Мы еще повоюем!», он задумался и уверенно произнес его последние строки.

И пускай надо мной кружит мой ястреб...
Мы еще повоюем, черт возьми!

К сожалению, счастье быстротечно. Савина уехала. Дом снова опустел. Иван Сергеевич, не выдержав одиночества, отправился во Францию, но по пути заехал в Ясную Поляну. Были именины Софьи Андреевны. Толстые обрадовались неожиданному гостю и пригласили за праздничный стол. За чаем Лев Николаевич рассуждал о смерти: «Кто жил «истинной», а не «животной» жизнью, тому смерть не страшна»... После некоторого раздумья Тургенев спросил: «Кто боится смерти? Пусть поднимет руку». И сам поднял первым, за ним – Толстой.

Вернувшись в Париж, Тургенев окончательно слег. Страдания, как лавина, пока есть силы – сдерживаются, ослаб – понесло. Морфий не снимал болей в позвоночнике. Операции, горькая судьба дочери, обостренное чувство лишнего в доме Виардо лишали последних сил.

Писатель Альфонс Доде, посетивший больного русского друга в роскошном особняке Полины, где Ивану Сергеевичу был отведен наверху маленький полутемный кабинет, увидел худого, молчаливого, съежившегося на диване человека, терпящего адские боли, да к ним: музыку, хохот, пение, доносившиеся снизу. Как тут не вспомнить слова из арии Мистера Икса: «Но номер кончен, и гаснет свет. И никого со мною рядом нет...»

29 марта 1883 г. Тургеневым было продиктовано завещание, касающееся его литературной собственности. В нем говорилось: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Будучи в здравом уме и твердой памяти, я, нижеподписавшийся, коллежский секретарь Иван Сергеевич Тургенев, на случай моей смерти завещаю все авторские права и литературную собственность на сочинения мои, как изданные, так и неизданные, а равно еще должные мне по контракту книгопродавцем-издателем Иваном Ильичём Глазуновым двадцать тысяч рублей – всецело французской подданной Полине Виардо-Гарсиа. Писано со слов моих и по личной моей просьбе в квартире моей в Париже, улице Дуэ, № 50, семнадцатого – двадцать девятого марта тысяча восемьсот восемьдесят третьего года действительным статским советником А.Н.Карцевым. Коллежский секретарь И.С.Тургенев».

Силы таяли. Болезнь довела до того, что руки Ивана Сергеевича не держали перо, но писательский ум работал, и он попросил Полину Виардо записать последний свой рассказ – «Конец». Диктовка шла на французском, тяжело, надрывно.

3 сентября художник В.Верещагин навестил Тургенева в Буживале, услышав скорбные слова: «Я страдаю так, что по сто раз в день призываю смерть. Я не боюсь расстаться с жизнью».

Утром 22 сентября 1883 г. Иван Сергеевич впал в забытье. В бреду прощался со всеми по-русски: «Ближе, ближе ко мне, пусть я всех вас чувствую около себя... настали минуты прощаться... Прощайте, мои милые, мои белесоватые...»

Белесоватые... Авдотья ли Ивановна, первая любовь, уходила за горизонт в венце белых волос? Или светлоглазая дочь Поля спешила за матерью вдаль? А может быть, «утро туманное, утро седое» вставало над Россией? А может быть, вся неспокойная жизнь Ивана Сергеевича скрывалась за белым покрывалом и застилала глаза, не знавшие радости? К двум часам он успокоился, умиротворился и отошел в мир вечный.
Медицинское заключение о болезни писателя было следующее: «И.С.Тургенев умер от ракоидной болезни (миксосаркома). Первоначально миксосаркома появилась в лобковой области и оперирована доктором Сегон в марте 1883 г. Перенос этого страдания в 3-й, 4-й и 5-й спинные позвонки произвел полное разрушение тел позвонков и образование нарыва спереди оболочек спинного мозга. Этот нарыв сообщался фистулезным ходом с одним из бронхов верхней доли правого легкого. Этот метастаз был причиной смерти».

Некролог на смерть Тургенева написал Ги де Мопассан, который считал его своим учителем: «...Не место анализировать творчество этого выдающегося человека, который останется одним из величайших гениев русской литературы. Наряду с поэтом Пушкиным, которым он страстно восхищался, наряду с поэтом Лермонтовым и романистом Гоголем он всегда будет одним из тех, кому Россия должна быть обязана глубокой и вечной признательностью, ибо он оставил ее народу нечто бессмертное и неоцененное – свое искусство, незабываемые произведения, ту драгоценную и непреходящую славу, которая выше всякой другой славы! Не было души более открытой, более тонкой и более проникновенной, не было таланта более пленительного, не было сердца более честного и более благородного».

В Буживале, затем в Париже, куда был доставлен гроб с телом покойного, при огромном стечении поклонников его таланта были отслужены панихиды. Затем гроб перевезли по железной дороге в Петербург. 9 октября состоялось погребение Тургенева на Волковом кладбище. По его завещанию могила была выбрана рядом с В.Белинским. Дорогу к кладбищу запрудили люди всех сословий, желающих проститься с любимым писателем, а попасть на отпевание в церковь при кладбище можно было лишь по билетам. Депутациям с венками, казалось, не будет конца. Прощальные речи сказали: ректор Петербургского университета А.Бекетов, профессор Московского университета А.Муромцев, писатель В.Григорович и другие.

Сатирик Салтыков-Щедрин тоже внес свои слова благодарности в память об Иване Сергеевиче, написав: «В современной русской беллетристической литературе нет ни одного писателя (за исключением немногих сверстников покойного, одновременно с ним вступивших на литературное поприще), который не имел в Тургеневе учителя и для которого произведения этого писателя не послужили отправною точкою. В современном русском обществе едва ли найдется хоть одно крупное явление, к которому Тургенев не отнесся с изумительнейшею чуткостью, которого он не попытался истолковать...»

Множество портретов, рисунков было написано и сделано с Ивана Сергеевича. Среди них выделяются портреты В.Верещагина, К.Маковского, Н.Ге, В.Перова, и на всех полотнах глаза человека, не знавшего настоящей радости.

Валерий ПЕРЕДЕРИН, врач