Есть хочется...

Мария Калойеропулос, будущая великая оперная певица Мария Каллас, никогда не была интересна своей матери. Старшая Калойеропулос первые четыре дня после родов даже отказывалась взглянуть на новорожденную дочь. И это не слишком-то страстное отношение матери к собственному ребенку, окрасив в печальные оттенки ранние годы жизни будущей певицы, повлияло на всю ее дальнейшую жизнь. У матери Марии были проблемы психиатрического содержания, и она даже лечилась в соответствующей больнице, а когда девочке было 8 лет, совершила попытку самоубийства.

Марии постоянно не хватало сочувственных эмоций, эмпатии, обыкновенного внимания, не говоря уже о глубоком понимании. Ее просто не замечали в собственной семье, по крайней мере, в той степени, в какой она нуждалась в этом. И этот, маленький человек, ощущая дефицит внимания и эмоциональный резонанс, совершенно неосознанно начал стремиться выглядеть больше, объемнее для того, чтобы его могли чаще замечать окружающие: ведь крупные предметы трудно не увидеть, о них нельзя не запнуться. И Мария стала много есть. В подростковом возрасте ее вес достигал 200 фунтов (около 90 кг). Теперь ее трудно было бы не заметить, но тем не менее это обстоятельство нисколько не меняло принципиального положения дел. Ее по-прежнему не замечали. Однако с помощью еды Мария отчасти решила проблему собственных депрессивных эмоций, обусловленных постоянной фрустрацией в семье. Поглощаемая ею пища играла роль естественного антидепрессанта, позволяя организму вырабатывать эндорфины, сглаживавшие депрессию. К сожалению, порции этих эндорфинов были пропорциональны количеству и частоте приемов пищи. Культ еды продолжался около 7 лет.

Возник нехитрый порочный круг: депрессия требовала еды; еда создавала проблемы лишнего веса; лишний вес потенцировал депрессию.

Избыточный вес постепенно становился препятствием для сценической карьеры певицы. И Мария Калойеропулос (теперь уже - довольно известная оперная певица Мария Каллас) прибегла в 1953 г. к весьма нетрадиционному способу избавления от лишнего веса. Она проглотила солитера, ибо не могла справиться с проблемой веса иным способом: ее депрессия требовала постоянных интенсивных приношений на свой алтарь. Глистная инвазия оказалась эффективной: за полтора года вес певицы уменьшился на добрую сотню фунтов (более 40 кг), превратив ее в стройную и красивую женщину, талант и достоинства которой сумели оценить не только меломаны. Вскоре Марии Каллас сделал предложение греческий миллиардер, судовладелец Аристотель Онассис. Каллас вышла за него замуж и некоторое время была очень счастлива.

Но ее детство, немного похожее на биографию персонажей Ч.Диккенса, сказывалось не только в периодических отклонениях пищевого поведения. Певица была не очень уравновешенной личностью в широком смысле слова. «Каллас была раздражительна, угрюма... Ее приступы депрессии усиливались попытками похудеть и переутомлением... Она непрерывно искала средства от болезни и нервного истощения». И эта особенность, скорее всего, тоже берет свое начало в ее нерадостном детстве. Когда мать привычно не замечала ее, у Марии оставалась возможность привлечь к себе внимание провоцированием скандалов и наказаний - собственными непослушанием и грубостью. Если уж ее не замечали, невзирая на габариты, то, по крайней мере, она сумела заставить окружающих «спотыкаться» о себя. И только таким способом девочка могла получать некоторые порции внимания со стороны родной матери. Но это внимание в эмоциональном отношении, разумеется, было далеко не тем адекватным участием, в котором нуждался ребенок.

И здесь тоже возникал постепенно укореняющийся порочный круг: отсутствие любви со стороны матери провоцировало девочку на конфликт, вызывая последующее ее наказание; конфликт еще более ухудшал их взаимоотношения, что, в свою очередь, минимизировало общение с матерью, уничтожая те ростки взаимной сочувственной приязни, которые могли бы вырасти исподволь, если бы не этот изнуряющий бег по порочному кругу.

Отношения с Онассисом не слишком долго были безоблачными. Миллиардер так и не сумел (или не захотел) стать тем эмоционально близким человеком, которого Марии не хватало в детстве, а потом и в дальнейшей жизни. Магнат был слишком занят своими делами (к тому же, как кажется, он смотрел на брак со всемирно известной оперной певицей, как на рекламную кампанию, «PR-акцию», - так сказали бы сейчас), и у примадонны оставалась только одна возможность обратить на себя внимание мужа - устраивать все те же конфликты и скандалы. Греческий судовладелец ушел от нее через 10 лет, предварительно заставив 43-летнюю Каллас сделать аборт. Онассис реализовал с помощью своего нового марьяжного интереса гораздо более выгодную коммерческую сделку. Он женился на вдове президента США Дж.Кеннеди Жаклин.

Каллас же снова осталась одна, и теперь уже навсегда. В ее жизни так и не оказалось человека, который бы понял и пожалел эту вечно и неизбывно одинокую женщину. Вот грустный парадокс-каламбур: все слушали пение Каллас, но никто ее так никогда толком и не выслушал.

Мария Каллас умерла от сердечного приступа в своей парижской квартире. Ей было 54 года.

*   *   *

Все знают, как начинал Элвис Пресли, совершенно случайно оказавшийся в нужное время в нужном месте. Его совпадение в хронотопе с музыкальным продюсером, от нечего делать включившим проигрыватель и услышавшим гибкую пластиночку, напетую Элвисом для своей мамы, стало тем эпизодом в истории мировой эстрадной музыки, который изменил весь ее дальнейший ход.

Все знают, как заканчивал Элвис Пресли. Обрюзгший и отечный алкоголик, токсикоман и наркоман, тяжело дышавший в беспощадный микрофон при малейшей попытке двигаться в ритм с собственной музыкой; впоследствии он и вовсе почти не мог без посторонней помощи перемещать в пространстве свое разжиревшее тело (без малого два центнера, несмотря на периодически проводимые им курсы голодания).

Что было в промежутке между этими вехами старта и финиша короткой жизни талантливого человека?

Молодой и симпатичный юноша с открытой и обаятельной улыбкой стал Гагариным рок-н-ролла. Популярность Пресли была так велика, что даже его служба в армии стала в США на некоторое время новостью номер один, затмив все прочие сообщения. Исполнительская манера Пресли никого не оставляла равнодушным: одних возмущала двусмысленная сексуальность его движений, другие же от всего этого были в бешеном восторге. Но главным секретом, раздражавшим одних и очаровывавшим других, были музыка рок-н-ролла и волшебный голос Элвиса. Этот юноша ворвался в современную ему легкую музыку эстрады, опередив и перекрыв всех тех, кто работал в этом же направлении - Билла Хейли, Джерри Ли Льюиса, Вилли Мэй Торнтонса, Карла Перкинса и других. После того, как Пресли в первый раз открыл рот и спел в микрофон свои песенки, иные вокалисты этого жанра могли восприниматься только, как школьная художественная самодеятельность. Элвис стал единоличным царем рок-н-ролльной горы. Никто не в состоянии был приблизиться к его вершине.

Но могло ли это продолжаться вечно? Уже довольно скоро четверо английских подростков из не слишком обеспеченных семей собрались вместе поиграть рок-н-ролл и неожиданно стали Великой Ливерпульской Четверкой. Музыканты «The Beatles» боготворили Элвиса Пресли (и тут они были не слишком-то оригинальны). Но, сами не задумываясь об этом, они потеснили американского певца на его пьедестале, нарушив ту монополию эстрадной монархии, к которой он уже успел привыкнуть. Царь горы вдруг, незаметно для самого себя, оказался вне ее вершины. Нет, он не попал в зрительскую опалу: его музыка оставалась востребованной (хотя и в меньшей степени); билеты на его концерты хорошо продавались (хотя и без прежнего ажиотажа); он все еще носил титул короля рок-н-ролла (хотя этот титул был уже, скорее, свидетельством формального и слегка равнодушного почета, нежели констатацией реального положения дел на музыкальном Олимпе). Но вот любовь зрителей отныне не принадлежала ему так же безраздельно, как прежде. И Элвис Пресли постепенно разуверился в любви к себе своих поклонников. Собственную неуверенность Пресли делегировал всем окружающим, но неосознанно интерпретировал тот психологический дискомфорт, который возникал у него в связи с ней, как чужие зависть и неприязнь, став из-за этого недоверчивым и подозрительным. «Элвис перестал верить людям, обрек себя на полное одиночество... Он одержим страхом, что его покой нарушит какой-нибудь незнакомец, который может убить его...» «...Любое неосторожно сказанное слово или поступок, не понравившиеся ему, вызывали у него приступ дикой ярости...» Эти воспоминания о нем демонстрируют символическую подоплеку подсознательных импульсов эстрадного короля: любой новый талант мог, совершив свою музыкальную революцию, прекратить его царствование в рок-н-ролле; а потому певец постоянно стремился создать вокруг себя пустое пространство, избавляясь от потенциальных конкурентов-соискателей королевского трона. И эта модель поведения по типу репрессивной «зачистки примыкающей территории» очень напоминает таковую у реальных авторитарных правителей - тиранов и королей.

Страх короля рок-н-ролла потерять эстрадный трон модифицировался его психикой, приняв очертания недоверчивости и мизантропии. И совсем не трудно увидеть в опасениях музыканта перед «каким-нибудь незнакомцем» того таинственного Черного Человека, что когда-то приходил к Моцарту. Теперь этот вестник Диониса бродил вокруг Пресли. И этим Черным Человеком был сам певец, «подаривший» свой внутренний дискомфорт внешней социальной среде, возложив при этом на нее собственные психические проблемы и неосознанно трансформировав их в мнимые зависть, неприязнь и вражду со стороны окружающих.

Пытаясь преодолеть этот дискомфорт, Элвис стремился сделаться более ярким и заметным, словно вся проблема была только в пестроте и блеске его оперения. Но даже бриллиантовые пуговицы не могут усиливать сияние эстрадной звезды. Вероятно, и постепенно набираемый Пресли излишний вес принимал в подсознании певца метафорическое значение, соотносимое с такими понятиями, как «крупная фигура», «большая величина», «заметное явление»; что вкупе с блеском стразов, пришитых на его белый пиджак, могло давать сочетания типа «блестящий талант, огромное дарование»... (Такая трактовка не противоречит общеизвестной психоаналитической интерпретации повышенного аппетита и переедания как символического замещения недополученной любви: Пресли явственно ощущал ее дефицит.) Все более возрастающая неуверенность Пресли в своем таланте, слегка потесненного молодыми музыкантами, вылилась в совсем нетворческие способы убеждения себя и окружающих в собственной значимости.

Пресли стремился вновь стать единственно и безраздельно любимым, подлинным Королем эстрады, стараясь привлечь к себе прежнее внимание публики внешними эффектами. Но неосознанный страх того обстоятельства, что коль скоро любовь зрителей ушла, то, может быть, она и не была заслуженной, постоянно сверлил психику Элвиса, а его подсознательная неуверенность в себе отнюдь не могла разрешиться за счет гламурных, но китчевых одеяний; и Пресли, видя тщету и бесполезность своих попыток, всё глубже погружался в депрессию, которая вела его ко всё более увеличивающемуся количеству еды, поглощаемой им в погоне за антидепрессивными эндорфинами. Алкоголь - тоже неплохой антидепрессант, иногда позволяющий человеку несколько легче переживать его временные трудности. Но в том случае, когда проблемы носят хронический или затяжной характер, алкоголизация, предназначенная для сакраментального «снятия стресса», тоже становится хронической. Пресли уверенно становился алкоголиком, постепенно присоединяя к спиртному транквилизирующие препараты и наркотики. Приятели называли его «ходячей аптекой». «Элвис употреблял огромное количество наркотических препаратов в самых разнообразных формах: он пил и нюхал, он ими кололся». В течение неполных 3 лет личный врач Пресли прописал ему около 19 тыс. различных таблеток.

После смерти в его желудке обнаружили 22 вида лекарственных препаратов, в том числе: элавил, авентил, морфий, кодеин, валиум, нембутал, диазепам, этинамат, амобарбитал, пентобарбитал, пласидил... Такое количество и разнообразие таблеток позволило позднее гипотетически говорить о самоубийстве певца (человек выпил все то, что нашлось в его аптечке на тот момент), тем более что два его двоюродных брата ранее покончили с собой; а сам Элвис делал такую попытку в 1967 г. Пресли не случайно боялся появления в своем окружении «незнакомца», который мог бы «убить» его. Черный Человек все-таки настиг музыканта, который отравил себя, даже если это и не было целенаправленным суицидом. Музыкант сначала ел, словно задался целью уморить себя едой, потом голодал, сменив способ самоубийства, снова ел и, наконец, избрал третий вариант подсознательного суицида, наполнив свой желудок таблетками, словно чипсами. Незнакомец пришел и убил его. И этим незнакомцем был сам Пресли, так плохо понимавший самого себя.

Игорь ЯКУШЕВ,
доцент Северного государственного медицинского университета.
Архангельск.