Оскар ФЕЛЬЦМАН: Я вас люблю, я думаю о вас...

Его называют песенником всея Руси. Его музыка вошла в биографию страны, стала золотым фондом отечественной культуры. Людям старшего поколения хорошо знакомо имя Оскара Фельцмана: «Черное море мое», «Венок Дуная», «Я верю, друзья», «Мир дому твоему» - одно упоминание этих песен сразу же рождает отзвук. Да и нынешняя молодежь наверняка слышала «Ландыши», «Огромное небо».

Сколько песен написал мэтр - сотни три? Композитор кивает головой: «Возможно». И, помолчав, уточняет: «А может быть, и более пятисот. Никогда не подсчитывал...»

Каковы они - слагаемые творческого долголетия? Оскар Борисович Фельцман, композитор, народный артист РФ, охотно откликнулся на просьбу «Медицинской газеты» поделиться своими соображениями по этому поводу.

- Когда вы почувствовали себя музыкантом?

- Прежде всего хочу сказать, что мне приятно давать интервью «Медицинской газете» и вот почему. Я из докторской семьи. Мой отец в Одессе, где я родился в 1921 году, был известным хирургом-ортопедом. В 30-е годы он организовал костнотуберкулезный санаторий на 100 коек. Здесь спасали от тяжелого недуга ребят со всего Союза. До последнего своего дня, а отец умер в 84 года, он был главным врачом здравницы.

Дома, на Малой Арнаутской, - эту улицу все знают по рассказам Ильфа и Петрова, - у нас была, я бы сказал, «врачебная» обстановка. Раньше семья имела четыре комнаты, потом нас «уплотнили», оставили две. В одной из них располагался отцовский кабинет. К нам постоянно приходили больные. Мама помогала делать перевязки...

Лето мы проводили всегда у папы в санатории. Я дружил с мальчишками и девчонками, которые лечились там. Наблюдал, как отец делает пункции, накладывает гипсовые повязки. Для меня рано стали привычными слова: скальпель, бинты, тампоны...

А еще по Одессе гуляла шутка: среди врачей Борис Осипович - самый лучший пианист, а среди пианистов - самый лучший доктор. Дело в том, что мой родитель юношей, еще при царе, готовясь стать медиком, параллельно учился в Одесской консерватории. Он отлично играл на рояле Шопена, Бетховена, Баха... Так что было от кого перенять музыкальные способности.

С первого до последнего дня Великой Отечественной отец был на фронте. С победой вернулся в Одессу, в свой костнотуберкулезный санаторий.

Не меньше, чем отцу, в своей карьере я обязан маме. Она за руку водила меня по всем учителям, школам. Запомнился давний фельетон в «Правде» - «Бусина мама». Газета раскритиковала женщину, которая нигде не работает, а занята тем, что сопровождает ребенка на занятия к педагогам... Теперь я понимаю: чем больше появится таких «бусиных мам», тем лучше будет для детей, для музыки, для общества...

- Кто были ваши учителя?

- В Одессе было правилом: когда ребенку исполнялось 5 лет, его вели к уважаемому всеми педагогу - скрипачу Петру Соломоновичу Столярскому, чтобы определить, есть ли слух у малыша, стоит ли ему заниматься музыкой. Меня тоже показали знаменитости. И он сказал: «Я готов поработать с этим мальчиком». Вы спросите меня, сколько времени я занимался с маэстро? Три года? Пять лет? Не угадаете. Всего... две недели. А потом пришел к нему и заявил: «Профессор, больше учиться игре на скрипке не хочу». Как сейчас слышу удивленный голос: «Я плохо преподаю?» - «Нет, очень хорошо. Но я хочу играть не стоя, а сидя».

Дело в том, что я тогда впервые сел за рояль. А рояль - это оркестр. Малыш, я интуитивно почувствовал себя композитором. В 6 лет написал свою первую фортепьянную пьесу «Осень», наивную, простенькую, но эмоциональную. Она сохранилась в нотной записи отца, врача и музыканта.

Одесса подарила миру немало музыкально одаренных людей. Даже в голодные годы сюда приезжали со всего мира желающие выступить в местной филармонии. Когда они возвращались в Нью-Йорк, Лондон, их спрашивали: «Ну как ты прошел в Одессе? Хорошо?..» Одесса издавна - большая звездная аккредитация.

Я учился игре на рояле в музыкальной школе им. П.С.Столярского. Однажды в город приехал Д.Шостакович. Кто-то рассказал ему о юном вундеркинде. Он захотел увидеть меня.

Дмитрий Дмитриевич пришел к нам на Малую Арнаутскую и, послушав мою игру, посоветовал: надо заниматься композицией. С тех пор, став взрослым, я не раз встречался с ним, показывал ему всё, что написал. Всегда очень дорожил мнением великого музыканта. Вся моя жизнь связана с его именем.

Музыкальную школу в Одессе я окончил по двум специальностям - роялю и композиции. Мое имя  занесли на Золотую доску почета. И я поехал поступать в Московскую консерваторию, на композиторский факультет в класс В.Шебалина.

В дни войны меня послали в Новосибирск. В 20 лет назначили ответственным секретарем Сибирского союза композиторов. Никогда не мог предположить, что ко мне на заседания будут приходить Евгений Мравинский, Владимир Щербачев, Георгий Свиридов, Кирилл Молчанов, другие выдающиеся музыканты.

- Вас по праву называют классиком советской легкой музыки. Так ли он действительно «легок» - этот жанр?

- В 40-х - начале 50-х годов я был увлечен опереттой. Писал музыкальные комедии, оратории, кантаты. Сочинял симфоническую и камерную музыку. Мои произведения исполняли в театрах Москвы, в различных городах Союза, за рубежом. Когда в 27 лет, в 1948 году, я написал оперетту «Воздушный замок», то котировался уже не как молодой композитор, а как молодой мастер. Я стал одним из первых авторов советского мюзикла. Фактически ими были мои оперетты «Суворочка», «Шумит Средиземное море». А потом меня властно потянуло к песенному жанру. Я понял: песня за какие-нибудь три минуты может дать людям больше, чем симфония, которая длится час.

В Новосибирске мы познакомились с Леонидом Утёсовым. Уже в Москве я написал песню «Теплоход» на стихи В.Драгунского и Л.Давидович. Коллеги буквально заставили меня показать ее Утёсову. А вскоре эта песня зазвучала по всем радиостанциям Советского Союза. И вот уже более полувека не устаревает.

В своей жизни я многое пережил, многого разного повидал. И при всем этом убежден: у меня получилась счастливая жизнь. Ведь я выступил с песнями, когда уже звучала музыка И.Дунаевского, братьев Покрасс, В.Соловьева-Седого, Г.Милютина... Это был цвет советской музыки. Они меня приняли очень тепло. Я у них многому научился.

- Самые дорогие для вас произведения?
 
- Даже если бы у меня было лишь две-три песни, принятые народом, я бы гордился этим. Но их у меня куда больше. И потому я действительно счастливый человек.

...Как-то утром мне позвонил М.Матусовский: «Оскар, я тут написал две строчки для песни, но они никуда не годятся». И прочел: «Самое синее в мире Черное море мое». «Это же замечательно! - говорю ему. - Жду текст».

На следующий день песня была готова. Она предназначалась для нового кинофильма. Но... коллегия Министерства культуры СССР посчитала мою музыку к фильму джазовой, развращающей вкусы молодежи. Призвала активнее критиковать пошлость в музыке. Тем временем песню запели по стране...

Своя история у песни «Венок Дуная». Мы с поэтом Е.Долматовским улетали на концерты в Венгрию. Ночью, перед самым отъездом в аэропорт Евгений прочитал мне только что написанные стихи. Я сел за рояль, и через пять минут был готов «Венок Дуная». Слушатели Будапешта душевно встретили новую песню. А потом, когда ее спела Эдита Пьеха, все вопросы отпали.

На одном дыхании мы с Робертом Рождественским написали песню-балладу «Огромное небо» о подвиге летчиков, которые ценой своей жизни спасли город от беды. Народ ее принял мгновенно.

За два дня до запуска первого искусственного спутника Земли прозвучала популярная и ныне песня на стихи Владимира Войновича «Я верю, друзья».

Особняком стоят «Ландыши». Однажды мне позвонили из сада «Эрмитаж», попросили написать танцевальную, легкую песню. Первой исполнительницей «Ландышей» стала Гелена Великанова. Через две недели по всей Москве можно было услышать: «Ландыши, ландыши - светлого мая привет...» За эту песню мне здорово досталось - ругали 23 года! Говорили, что я разрушитель настоящей музыки, развращаю молодежь. А сегодня эту мелодию можно услышать не только в России, но и далеко за ее пределами.

Не так давно я отдыхал на Канарах. В ресторане ко мне подошел руководитель джазового оркестра. Попросил ноты моей песни «Карл-Марксштадт». Не сразу понял, о чем идет речь. Оказалось, что это мои «Ландыши», когда-то переведенные на немецкий...

В какой бы стране я ни был, всюду песни выступали позывными для новых друзей. Запомнился концерт в Нью-Йорке, когда зал начал мне дружно подпевать. Мэр города Джулиани удивился: «Вы что, заранее отрепетировали всё это с публикой?»

- Как вы оцениваете ситуацию с нынешней песенной культурой?

- Положение не очень простое. Много барабанов. Мало красивых мелодий. А без такой мелодии песни, оперетты быть вообще не может. Когда-то всё, что мы писали, проходило через худсовет. На себе почувствовал, как порой буйствовали эти худсоветы, сколько зла они причинили. Но - должен признать - от них было и очень много пользы. Пошлятину не пропускали.

Будь сегодня худсоветы, то многие наши серые, бездарные «песни», что заполонили радиоэфир, экраны телевидения, не увидели бы света. И это было бы справедливо. Можно лишь удивляться, слыша сегодня с эстрады: «я беременна, но это временно»... О какой эстетике, о какой культуре здесь можно говорить? Худсоветы нужны, как сито, только умные, добрые, незаполитизированные.

У нас есть, с кого брать пример. Взять хотя бы шестидесятников -Э.Колмановского, А.Островского, А.Пахмутову, авторов классических песен, для которых характерны душевность, глубина чувств. Без классической песни нам не обойтись.

Имеет право на жизнь и развлекательная поп-музыка. Но она должна быть высокого уровня, отличаться профессиональным мастерством, приносить людям радость, а не разочарования.

- Что особенно запомнилось из поездок по стране?

- Красной строкой в моей биографии стала встреча с полярным городом Ноябрьском, его тогдашним мэром Александром Бусаловым. Он встретил меня в аэропорту - широкоплечий, улыбчивый, влюбленный в Севера. Вот уже в течение многих лет Александр в числе самых близких моих друзей. Я написал шесть песен о Ноябрьске. Одна из них «Домой, домой!» стала гимном северян. Отныне Ноябрьск - мой родной город, Северная Одесса.

- Чем увлекались помимо музыки?

- Мне удалось написать две книги - «Костюм от Фишмана» и «Не только воспоминания...» Вроде бы неплохие: быстро разошлись в магазинах, нашли своих читателей.

- И всё же... надо ли стремиться «в музыканты»?

- Музыкант - благородная профессия. Все родители мечтают приобщить к ней своих детей. Вот только, чтобы посвятить свою жизнь музыке, нужен настоящий талант, высокий-высокий профессионализм. Иначе ты останешься обыкновенным любителем.

Для меня уже в 5 лет музыка стала всем. И осталась таковой сегодня, когда мне уже за 80. Она для меня по-прежнему - вся жизнь. Помогают бесконечные поездки, встречи. Я знаю человеческую жизнь, люди знают мои песни. И только в результате этого единения получается настоящее творчество.

- Как удается поддерживать физический тонус?

- Для этого ничего особенного никогда не делал. Всю жизнь просидел за рулем. Лишь несколько последних лет по совету врачей изменил своей привычке. Правда, в юности в Одессе неплохо плавал - море ведь под боком, бегал, прыгал в высоту. Любил пешие походы.

- Ваше отношение к людям в белых халатах?..

- Среди моих друзей - представители самых разных профессий. Есть космонавты, инженеры и, конечно же, замечательные медики. Врачи для меня особенно близкие люди. Может быть, потому, что доктором был отец. Обращаясь к медикам, отдавая должное их каждодневной самоотверженной работе, искренне говорю: «Я вас люблю, я думаю о вас...»

Беседу вел
Михаил ГЛУХОВСКИЙ,
корр.  «МГ».