Нож как смычок

В эти дни отмечается 200-летие со дня рождения Николая Ивановича Пирогова. Мы всегда будем хранить светлую память об этом блестящем хирурге, крупном ученом и общественном деятеле. Очень многое написано и сказано о Пирогове, но именно сейчас, когда наша страна встала на путь модернизации технологий в области медицины, когда нам нужны высококвалифицированные кадры, обращение к творчеству великого мыслителя особенно актуально. Кроме того, знаменательно, что 200-летие со дня рождения Пирогова совпало с 300-летним юбилеем известной берлинской клиники Шарите, где в течение 2 лет проходил стажировку молодой энергичный русский хирург.

Немецкая практика Пирогова состояла из двух этапов: в берлинской клинике Шарите (в основном известной в нашей стране по фильму «Семнадцать мгновений весны») и практики в центральном госпитале Гёттингена. Из архивов Гумбольд-тского университета Берлина известно, что Николай Пирогов с 22.06.1833 по 25.09.1834 (матрикула № 948/23 ректората медицинского факультета Берлинского университета Вильгельма Фридриха) находился на научно-практической стажировке в клинике Шарите и более полугода провел в госпитале Гёттингена. По прибытии его в Германию в немецкой медицине наметился коренной перелом. «Время моего пребывания в Берлине, – пишет Николай Иванович, – было именно временем перехода германской медицины – и перехода весьма быстрого – к реализму; началось торжественное вступление ее в разряд точных наук».

В Берлине Пирогов учился у Ф.Шлемма (1795–1858) анатомии и оперативной хирургии на трупах, у И.Н.Руста (1775–1840) он слушал клинические лекции по хирургии, у К.Грефе (1787–1840) практиковал в хирургической и глазной клиниках, занимался оперативной хирургией в клинике И.Ф.Диффенбаха (1792–1847). Слушал он также величайшего биолога и физиолога того периода Иоганна Мюллера (1801–1858), читавшего в Берлине с 1833 г. курс анатомии.

Берлинская хирургическая клиника Руста считалась тогда наиболее передовой в Германии. «Руст был, — говорит Пирогов, — в известном смысле наиболее реалист между врачами тогдашнего времени. Он хотел основать свою диагностику исключительно на одних объективных признаках болезни, почти совершенно игнорируя субъективные высказывания больного, потому что «расспросы и рассказы больного, особливо необразованного, нередко служат вместо раскрытия истины к ее затемнению».

Во времена Пирогова Руст уже сам не оперировал, а предоставил это дело Диффен-баху, пластические операции которого пользовались тогда большой популярностью. Профессор Шлемм сразу распознал в Пирогове знатока анатомии, полюбил его и охотно руководил его экспериментальными работами. Он ценил в Пирогове любознательность и трудолюбие. Пирогов доказал остроту своего взгляда, заметив на тончайшем препарате профессора один еле заметный нервный узелок. Шлемм был, по определению Пирогова, первостепенный техник: «Его тонкие анатомические препараты (сосудов и нервов) отличались добросовестностью и чистотою отделки».
 
В анатомических театрах Берлина Пирогов постигал и патологическую анатомию, которой в то время не придавалось большого значения. Умерших больных уносили в покойницкую, где учился оперировать Пирогов. В покойницкой больницы Шарите в то время работала госпожа Фогельзанг, в прошлом повивальная бабка, которая занялась анатомией, по ее словам, «из любви к искусству». Пирогов высоко ценил госпожу Фогель-занг и свидетельствовал, что она достигла совершенства в изучении внутренних органов. Пирогов всегда трудился увлеченно и умел воспламенять других, как и госпожа Фогельзанг.

Пирогов перенял изобретательность и совершенную технику Диффенбаха, быстроту и ювелирную точность Грефе – перенял не для того, чтобы подражать, а чтобы развивать.

Особенно высоко ценил Пирогов свое пребывание в 1834 г. в Гёттингене, где Конрад Лан-генбек (1776–1851) научил его по-настоящему владеть ножом. «Нож должен быть смычком в руке настоящего хирурга, — говорил профессор. — Не надо давить, надо тянуть ножом по раз-резываемой ткани». Он научил Пирогова быстроте при операциях, и Николай Иванович всегда с отвращением вспоминал о тех мучителях несчастных больных, которые щеголяли медленным оперированием. У него же Пирогов ознакомился с замечательным искусством приспособления при операциях движения ног и всего туловища к действию оперирующей руки; и это делалось не случайно, не как-нибудь, а по известным правилам, указанным опытом. Впоследствии собственные упражнения Пирогова на трупах показали ему практическую важность этих приемов. Подводя итоги своей научной командировки, Пирогов выделил Конрада Лангенбека как знатока хирургической анатомии. Здесь же Пирогов познакомился с его племянником Бернхардом фон Лангенбеком (1810-1887), с которым они были одного возраста, что способствовало их продуктивной работе по обмену опытом и мнениями. Позже этот великий хирург прославил медицину Германии.

В годы учения Пирогова в Германии медицина еще не знала обезболивающих средств, поэтому особенно высоко ценилась тогда быстрота операций. Медленность операций при воплях и криках мучеников науки или, вернее, мучеников безмозглого доктринерства, как писал Николай Иванович, были ему противны при его темпераменте и приобретенной долгим упражнением на трупах верности руки. За два года работы Пирогова в клиниках и лабораториях Берлина и Гёттингена он углубил свои знания в анатомии, усовершенствовал свою хирургическую технику и расширил объем своих научных исследований в области применения анатомии к хирургии. Научное путешествие в Германию было хорошей школой.

Младшим современником Н.И.Пирогова в Германии был профессор Эрнст фон Бергман – в будущем общепризнанный лидер немецких хирургов. Он, как и Пирогов, окончил Дерптский университет. Личная встреча их произошла в Берлине в 1865 г. Бергман темпераментно пропагандировал опыт русской медицинской науки и пироговские принципы военно-полевой хирургии. В одном из своих выступлений он мужественно характеризовал исторические корни немецкой хирургии. «Не будем никогда забывать, – утверждал он, – что наша немецкая хирургия строилась на основе большой хирургии французской академии, и что она особенно строго опирается на анатомические работы русского Николая Пирогова, так же как на антисептический метод англичанина Джозефа Листера».

Почти два века медицинское сообщество находится под обаянием личности Пирогова — великого ученого, взгляды которого ничуть не устарели. Наоборот, сегодня мы нуждаемся в Николае Ивановиче и в его взглядах более чем когда-либо.

Пирогов выступал за доступную и прогрессивную медицину. И, на мой взгляд, в нашей профессии не должно быть границ, мы должны быть открыты и доступны, обмениваться опытом и технологиями, так как цель нашей профессии – это служение человеку. Необходимо прийти к единым стандартам оказания медицинской помощи, единой системе образования. Очень важен переход от видимости науки к реальности, которая могла бы способствовать укреплению здоровья нации и решению многих актуальных проблем, которые на сегодняшний день стоят перед медициной. Пирогов посвятил всю свою жизнь служению именно таким принципам, и нам не стоит забывать историю наших великих учителей, каким был Николай Иванович.

Асланбек ДУБАЕВ.
Воронежская государственная
медицинская академия
им. Н.Н.Бурденко,
Немецкий кардиоцентр Берлина.