Владимир ВОЙНОВИЧ: Где есть свобода, там люди живут лучше

Ровно 20 лет назад, в 1988 г. в журнале «Юность» впервые в СССР было напечатано судьбоносное для В.Войновича произведение «Жизнь и необыкновенные приключения солдата Ивана Чонкина». Написанный за 20 лет до этого первый том распространялся самиздатом, издавался на Западе и вызвал у вождей КПСС бурную негативную реакцию, гонение на автора, исключение из Союза писателей СССР, последовали лишение советского гражданства и принудительная эмиграция. Несмотря на все эти притеснения, автор продолжал повествование о судьбе И.Чонкина. В середине 70-х годов была написана вторая книга, а совсем недавно, в 2007 г. - третья, заключительная...

- Владимир Николаевич, чем же вам дорог Иван Чонкин?

- Я хотел показать судьбу простого советского человека, солдата, служившего в армии еще до начала Великой Отечественной войны. Меня очень много ругали за то, что я изобразил Чонкина таким нелепым, кривоногим и лопоухим. Но ведь, поверьте, большинство наших парней таковы, особенно выходцы из деревень, где приходилось много и тяжело работать, плохо питаться. Я хотел показать его очень сложную судьбу. Но с элементами сатиры, хотя и не собирался писать сатирическое произведение. Это должна была быть лирическая история любви Ивана и его девушки Нюры. Но поскольку описывалась советская действительность, которая сама по себе сатирична, получилось всё именно так.

За аналогами далеко ходить не надо. Помню, в конце 80-х годов я опубликовал в вашей «Медицинской газете» свой рассказ «ДВС» о депутате Верховного Совета. Он был основан на подлинном событии, произошедшем в 70-е годы, о котором я узнал. Так вот, в Москву приехал по делам депутат Верховного Совета. Ему стало плохо, и из Кремлевской больницы вызвали машину для доставки туда заболевшего депутата. Но по приезде выяснилось, что он всего лишь депутат республиканского Верховного совета. И машина, не забрав его, уехала. Я описал это событие - получилась сатира. Да, сама советская действительность была сатиричной.

Вернемся к Чонкину... Первые две книги оканчивались событиями 1941 г. А третья охватывает период от 1941 до 1991 года. Чонкин на войне, потом он становится перемещенным лицом, оказывается в Германии в американской зоне оккупации. Уезжает в США, становится фермером. И только в конце книги он как американский экспортер зерна приезжает в Россию, где встречается с Нюрой. Они уже старики, между ними ничего «такого» быть не может. Он ее приглашает в Америку. Приезжая туда время от времени, она за ним ухаживает. А в деревне ее называют: «баба Нюра американка».

- Владимир Николаевич, не могу не попросить вас рассказать об истории создания еще одного известнейшего произведения - слов к песне-гимну космонавтов «Заправлены в планшеты космические карты...»

- Шел 1960 г. Я тогда начал работать младшим редактором в отделе сатиры и юмора Всесоюзного радио. До этого меня долго не печатали, в Москве просто бедствовал. Начинающий поэт был никому не нужен. Вкалывал на стройке. Проучился 1,5 года в пединституте, месяц проработал в редакции газеты «Московский водопроводчик», пока наконец не попал на радио. И вот однажды я услышал, как наш редактор Наталья Сухаревич обзванивает известных поэтов-песенников и после каждой беседы огорченно кладет трубку. Потом в сердцах говорит мне: «Мы решили сделать передачу, посвященную космосу. Хоть человек еще не летал, но спутники-то уже на орбите. Мне нужна песня на космическую тему. Поэты ворчат, что на подготовку текста даю им всего две недели, мол, песню нужно выносить». Тогда я предложил Наталье, которая даже не знала, что я пишу стихи: «Завтра песню принесу». Сдержал слово. Текст она читала хмуро, а потом взяла телефонную трубку и говорит: «Оскар Борисович, сейчас я вам продиктую гениальный текст, записывайте!» Оскар Фельцман в тот же день написал музыку, а вечером актер Владимир Трошин спел эту песню. На другой день она стала знаменитой.

А уже потом песню откорректировали. На телевидении, куда пригласили выступать меня, Фельцма-на и космонавтов, Павел Попович сказал: «Очень хорошая песня, но у нас есть замечание: мы, космонавты, не курим». И как я потом ни боролся, появилось слово «споемте». Хотя, конечно, для многих секретом не было, что космонавты покуривают.

Между прочим, я никогда не хотел быть поэтом-песенником, и когда вскоре из печати вышла моя первая повесть «Мы здесь живем», опубликованная в 1961 г. в журнале «Новый мир», с тех пор бросил писать стихи.

- Можно ли связать ваше негативное отношения к советской власти с трагическими событиями, произошедшими в жизни родителей?

- Мой отец, Николай Павлович, журналист, поэт и переводчик с сербского языка в 1936 г. был снят с должности ответственного секретаря газеты «Коммунист Таджикистана» и репрессирован. Перед началом войны был освобожден, пошел на фронт, был тяжело ранен. После войны остался работать журналистом, но поскольку не вернулся в партийные ряды, хотя ему и предлагали, работал в маленьких газетках в Запорожье и Керчи за мизерную зарплату. Постоянно хлопотал за людей, которые обращались в газеты за помощью. Его ненавидели в горкоме партии, угрожали, но он не отступал. Из редакций он возвращался домой часов в 11 вечера.

Что касается моей мамы - Розалии Климентьевны, то она работала преподавателем математики в школе. Папа русский, а мама - еврейка. Во время всплеска антисемитизма в 1952 г. она на себе почувствовала его последствия - ее уволили из школы.

Так что можно представить, как отразились эти события на моем детском и юношеском мировоззрении.

Несмотря на все невзгоды и преследования, мои родители прожили вместе до конца своих дней. Кстати, официально их брак не был зарегистрирован. И когда в старости нужно было оформлять пенсии и решать другие вопросы, пошли в ЗАГС оформлять отношения. Но по дороге поссорились, и мама сказала: «Нет, за тебя замуж я не выйду!»

- Как вы сами объясняете причину столь глубокой травли вас со стороны партийно-советских руководителей?

- В книге о Чонкине их раздражило, что я изобразил обычного, советского солдата, а не легендарных, как было тогда принято говорить, наших воинов (меня это слово просто раздражает). Я «непочтительно» изобразил и советскую армию, и ее командный состав вплоть до Верховного главнокомандующего И.Сталина, и НКВД. Мое сатирическое изображение всего этого было квалифицировано как издевательство над страданиями народа. Это, конечно, полная чушь, поскольку я сам выходец из народа и испытал все его горести и радости. С 11 лет работал пастухом в колхозе, потом был плотником, столяром, слесарем -прошел во время войны через две эвакуации. Пережил два голода, один из которых, в Куйбышевской области, по последствиям можно сравнить с трагедией в блокадном Ленинграде - трупы валялись повсюду. Всё это я пережил, и насмехаться над народом просто не мог.
 
А ведь именно в этом партийно-советское руководство меня и обвинило.

- Вас заставили эмигрировать... Что в жизни на Западе заслуживает особого внимания?

- Западная жизнь без ее идеализации налажена лучше, рациональнее, нам можно было бы поучиться, ведь за ее устройством - усилия лучших умов человечества, многие сотни и тысячи лет. Начиная от образажизни и государственного строя.

Где есть свобода и демократия, там люди живут лучше и материально, и духовно. И когда я слышу, что свобода и демократия нам не нужны, утверждаю - обязательно нужны, без них нет нормальной жизни. Но Рос
сия сейчас, к сожалению, идет в обратную сторону, возвращается много признаков прежней советской системы. Практически одна правящая партия... Хотя и существуют многие виды свободы: передвижения по миру, литературного творчества, оппозиционно настроенные средства массовой информации и др. Кстати, филиал редакции радио станции «Свобода» находится в Москве, я недавно там выступал. В передаче было много критики в адрес нынешней власти, но я сказал: «Вот когда вас выгонят отсюда, то станет ясно, что здесь свободы уже совершенно нет».

Я смотрю в будущее без оптимизма, но в этом виноваты даже не столько власть, но и народ. Он очень легко мирится с таким положением, глубоко веря, что нам ничего, кроме хлеба и колбасы, не нужно.

- Хотелось бы услышать и о ваших увлечениях, помимо литературных.

- Вы сможете их и увидеть. Увлечение масляной живописью из хобби с некоторых пор выросло настолько, что сейчас некоторые называют меня художником. Я почетный член Российской академии художеств. Пейзажи, портреты, над вами висит натюрморт. За первые три года написал примерно 500 картин.

- Как складываются ваши взаимоотношения с медиками?

- Думал, что именно с этого мы начнем наше интервью. Ведь ровно 20 лет назад, когда я жил в Германии, со мной, всю жизнь здоровым человеком, произошло мое второе рождение. Во время обычной долгой и быстрой прогулки внезапно почувствовал «неуют» в сердце. Решил - пойду еще быстрее, и всё пройдет. После нескольких резких движений всё поплыло, сел на землю. Еле добрался до дома. На другой день вызвал врача, мне ведь предстояло лететь в США. Он пообещал, что меня за сутки в клинике основательно осмотрят. А там сказали -предынфарктное состояние, нужна срочная операция. Ее провел в Мюнхене известный кардиохирург профессор Майснер, подаривший, по сути, мне вторую жизнь. В случае инфаркта, как мне сказали, был бы летальный исход.

Как же мне после этого не склонять голову перед медиками? Из-за нахлынувших болезней у меня очень тесные контакты и с российскими врачами. Удаление желчного пузыря эндоскопическим методом произвел профессор Сергей Георгиевич Шаповальянц - в Московской клинической больнице № 31. Там же работает отоларинголог профессор Вера Яковлевна Кунельская. Это замечательные специалисты и образованнейшие люди! Собственно, Сергей Георгиевич меня тоже спас - мой желчный пузырь находился на грани полного развала.

Ну а знаменитый уролог из Боткинской больницы Олег Борисович Лоран уже в этом году прооперировал меня по поводу удаления аденомы. Я ему посвятил целое благодарственное стихотворение со всякими интимными деталями, пять строк из которого, надеюсь, не шокируют читателей-медиков.

Предела нет моим восторгам: Неужто, правда, вновь смогу Жить, как давно уже не чаял, И свой автограф цвета чая Смогу оставить на снегу?

Помню, когда я еще был диссидентом, мне бескорыстно помогал замечательный врач Виталий Анд-рющенко, работавший в службе скорой помощи. Он же лечил детей Солженицина и многих диссидентов.
Сегодня я вижу, насколько заметно наше российское здравоохранение приблизилось к лучшему зарубежному уровню. Хотел бы пожелать ему скорейшего избавления от позорных признаков старого.

Пусть медицине выделяют больше ассигнований, а сами врачи получали бы достойную зарплату и не рассчитывали на подношения пациентов. Леча других, оставайтесь сами здоровыми, дорогие медики!

Беседу вел
Леонид ПЕРЕПЛЁТЧИКОВ,
обозреватель «МГ».