Мораторий на крови

Новая книга судебно-медицинского эксперта и писателя Марка Фурмана «Мораторий на крови» посвящена острой правовой проблеме – применению высшей меры наказания по отношению к наиболее кровавым преступникам: террористам, серийным убийцам, педофилам. Ещё с древности на скрижалях человечества было начертано «не убий», во все времена убийство считалось тяжким грехом, ведь уничтожение себе подобного – это покушение на уникальный источник мира и природы, каковой является жизнь человека.

В произведении два «антигероя» – террорист Дамзаев и сексуальный маньяк Милославский, приговорённые к смертной казни. Одного из них – серийного маньяка – расстреляли, но с введением моратория террорист остаётся в живых. Далее захватывающий сюжет выходит за пределы России – правоохранительным органам и ФСБ удаётся узнать о подготовке терактов боевиками из исламской организации в США и Израиле. Скоординированные действия служб безопасности и учёных медикофармакологов трёх стран позволяют их предотвратить.

Писатель М.Фурман – профессиональный судебно-медицинский эксперт, участвовавший в раскрытии многих тяжких преступлений, считает, что мораторий на смертную казнь для нелюдей и убийц в России, принятый под давлением запада, это, по сути, замешанный на крови «гуманизм». С мнением автора романа солидаризуются до 70% россиян и автор введения к «Мораторию на крови» – опытный юрист, генерал-лейтенант Федеральной службы исполнения наказаний РФ Александр Ладик.

Следует отметить, что проблема смертной казни нашла своё отражение как в русской, так и в мировой литературе. В этой связи вновь вспоминаются слова выдающегося писателя и гуманиста Александра Солженицына: «Бывают времена, когда для спасения общества, государства смертная казнь нужна, а сейчас вопрос стоит именно так». Ниже приводятся отрывки из романа М.Фурмана.

*   *   *
По крутой подвальной лестнице Милославского с завязанными глазами, не снимая наручников, ввели на нулевой блокпост. В квадратной комнате у одной из боковых стен находился умывальник с жёлтым вафельным полотенцем, у той, что против двери, был закреплён металлический стул. Над ним висела копия картины Шишкина «Утро в сосновом лесу», написанная маслом кем-то из тюремных художников. Известный сюжет поражал примитивизмом исполнения, во многом проигрывая из-за чрезмерной яркости красок, с преобладанием ярко-зелёной цветовой гаммы и тщательно, едва ли не графически выписанными деталями. Раздетого Милославского в трусах и грязной пропотевшей футболке усадили на стул, поставленный на деревянный брус. Голова его оказалась в центре картины, касаясь изображения медвежонка, забравшегося выше других на ствол покорёженной сосны.

Несколько расслабленный после сытных щей подполковник Благов взглянул на жертву. В холодных глазах подполковника серой сталью мелькнул жёсткий огонёк.

«Расстреляют или будут пытать? – мелькнуло в мозгу Милославского. – Лучше не думать ни о чём...» Чтобы унять дрожь, охватившую худое тело, он, облизнув пересохшие губы, покрутил головой, ощутив затылком шероховатую поверхность картины. Стараясь забыться, представил медведей, висящих за спиной: «Так, медведица-мать находится на земле, двое, нет, трое медвежат взобрались на дерево. Они просто играют или убежали от матери. Она же, недобрая, хочет их наказать…» Изображение расплылось, стало исчезать из памяти. «Вот теперь я словно сам Христос», – верующего Милославского охватило чувство религиозного восторга, близкое к эйфории. Он уже не ощущал мертвящего холода стены, вспомнив, как мать и в особенности бабушка в детстве заставляли его у иконы замаливать грехи. С возрастом этот ритуал стал для него привычным, свершаемым даже после кровавых преступлений.

Он хотел попросить у надзирателей закурить, но в возбуждении, близком к экстазу, ощутил позывы на эрекцию, позабыв о сигарете.

– Гляди, Егорыч, встал! – один из надзирателей, качок с прыщавым веснушчатым лицом, коснулся начищенным до блеска сапогом паха Милославского.

– Теперь уж в последний раз, – его старший напарник ощупал путы на ногах смертника. – Многих, Серёга, я тут перевидал, а такое вижу впервые. Небось, вспомнил тех, кого трахал и убивал…

Едва надзиратели вышли из комнаты, как картина на стене отошла вбок, за ней в казавшейся гладкой стене открылось круглое отверстие. В затылок Милославского упёрся ствол пистолета с глушителем. Негромким хлопком, подобно звуку петарды, грянул выстрел. В тишине тело Милославского, повисшего на шнурах, сотрясли судороги. В комнату вошёл врач. Оттянув веки, осмотрел зрачки, прижав ладонь к шее, кончиками пальцев прощупал сонную артерию. Затем, приоткрыв окошко в стене, что-то сказал.

За окошком стрелявший громко выругался, оно захлопнулось. Врач вышел. Через минуту оконце вновь открылось, мгновением спустя раздался второй выстрел в голову, контрольный.

*   *   *

За пыльными зарешёченными окнами вагона летела зелёная стена окрестных лесов, мелькали полустанки и небольшие деревеньки, подёрнутые сероватым маревом. В жарком воздухе поверх деревьев тускло светило солнце, пахло гарью от горящих торфяников. Разморённые едой и спиртным охранники дремали, бросая сквозь отяжелевшие веки взгляды на спящего Дамзаева.

Террорист лежал, свернувшись калачиком, подтянув ноги к животу, из полуоткрытого рта вырывался клокочущий храп. Дамзаеву снился тревожный, возвращающий в прошлое сон… Он вновь увидел себя, входящим в переполненный людьми рейсовый автобус из посёлка Степной под Волгоградом. Водитель, мельком взглянув на потёртый чемодан на колёсах, задвинул его вглубь товарного отсека. Внешне спокойный Дамзаев сел на своё место в переполненном сверх меры салоне «Неоплана». Впереди плакал ребёнок, которого пыталась успокоить пожилая женщина, вероятно, бабушка; заняв всё заднее сиденье, громко переговаривались и смеялись трое парней с девушками, а у окна справа с двумя по-девчоночьи заплетёнными косичками блондинка, обнажив тугую в голубоватых прожилках грудь, кормила сладко причмокивающего голубоглазого малыша.

Через час пути, когда автобус сделал остановку в большом селе, Дамзаев вместе с другими вышел из салона. Закурив, он отошёл в сторону, взглянул на расположенный на задах автостанции бревенчатый туалет. Зайдя в него, присев на стульчак, достал мобильник, сконструированный под пульт для взрыва с часовым механизмом. Глядя на часы, установил нужное время, через две минуты должен прогреметь взрыв.

Он вышел наружу и, как бы запаздывая, двинулся к «Неоплану», водитель которого недовольно сигналил ему. Метров за сорок до автобуса, сделав вид, что споткнулся, и падая на асфальт, Дамзаев нажал кнопку. Краем глаза увидел, как мощный взрыв подбросил автобус вверх, столб пламени взметнулся над крышей, закрыв небо.

Поднявшись с содрогнувшейся земли, террорист рванул к рынку за автостанцией, надеясь раствориться в толпе. Наверное, ему бы удалось скрыться, но сидевший у входа чистильщик обуви, инвалид, потерявший на войне в Чечне левую ногу, углядел в бежавшем чернявом парне нечто такое, что заставило его выбросить на пути беглеца костыль, и Дамзаев опрокинулся на грязный раскалённый асфальт…
 

Контрольный выстрел

Проблема высшей меры наказания и отмены моратория на неё по-прежнему актуальна для России. По данным Следственного комитета РФ, только за три последних года в стране зарегистрировано свыше 500 убийств, подпадающих под признаки «серийности». Особенно устрашают факты, касающиеся детей. За это же время более 1,5 тыс. детей и подростков стали жертвами преступников, из них нераскрытыми остались более 320 случаев жестокого насилия.

Возвращаясь к общемировой проблеме терроризма, важно отметить, что после описанных в «Моратории на крови» событий не только в России произошли кровавые теракты. Так, в 2001 г. была совершена необыкновенно дерзкая и успешная воздушная террористическая атака на небоскрёбы-близнецы в Нью-Йорке, в результате которой погибли 2750 человек.

К этому можно добавить, что в России с 2000 г. произошло более 40 терактов, при которых погибло свыше 1600 человек. По сути, террористы – те же серийные убийцы. Разница лишь в том, что убийцы часто действуют длительное время, порой годами, а террористы осуществляют свои коварные планы мгновенно. Взрывы, иные акты экстремизма – и сразу десятки, сотни жертв, множество раненых людей. Часть виновных в перечисленных акциях террористов – свыше 120 человек – уничтожена, 19 находятся в федеральном розыске, к пожизненному заключению осуждено около 30.

Надеюсь, что «Мораторий на крови», этот роман-реквием, пройдёт сквозь сердца большинства россиян, затронет их мысли и чувства. С одной стороны, в книге – сострадание, боль и скорбь по погибшим, с другой – попранное свыше, вопреки Конституции страны, право человека на жизнь, снисхождение к убийцам и террористам. Согласитесь, с введением моратория на смертную казнь закон и справедливость находятся как бы в отставке, они отправлены на пожизненную пенсию вопреки высоким идеалам подлинного, а не настоянного на крови гуманизма.

Подготовил
Александр СЕЛИВЁРСТОВ,
заслуженный врач РФ.
Владимир.