Юрий БЕЛЕНКОВ: с пациентом надо быть честным и откровенным

         Во время нашей первой встречи, прошедшей в виде увлекательной беседы о наиболее актуальных проблемах клиники внутренних болезней на современном этапе (см. «МГ» № 88 за 20.11.2015), заведующий кафедрой госпитальной терапии Первого Московского государственного медицинского университета им. И.М.Сеченова академик РАН Юрий БЕЛЕНКОВ, отвечая на вопросы, наряду с высочайшим профессионализмом клинициста и педагога подкупал широтой своего кругозора, общей эрудицией, неординарностью мышления и предельной откровенностью. Признаюсь: общаться в исключительно деловом ключе было весьма непросто – уж больно хотелось перейти к неформальной беседе, выходящей за рамки сугубо медицинской тематики, – вопросы не по существу обсуждаемой темы, то и дело, возникали в голове.
 

         Именно поэтому я решил, что называется, не откладывать в долгий ящик нашу очередную встречу, которая бы позволила познакомить читателей «МГ» с «неформальным Беленковым». Благо, академик пошёл мне навстречу, любезно согласившись поделиться своими мыслями вне профессиональной тематики с медицинской общественностью нашей страны.
 

         - Юрий Никитич, что, на ваш взгляд, даёт человеку медицинское образование помимо профессиональной подготовки?
 

- С моей точки зрения, гуманистический подход к жизни, сострадание к людям, сопереживание к ним формируются в семье. Если это в юноше или девушке отсутствует напрочь, то никакой медвуз не поможет. Очень многое зависит от личности абитуриента. В этом смысле я за династийность и преемственность в медицине. Дело в том, что я сам из медицинской среды. Да, мой отец был нейрофизиологом, а не клиницистом, однако круг его общения преимущественно состоял из врачей. С детских лет я варился в этой кухне, имея более или менее полноценное представление о будущей профессии. Так что мой выбор был чётким и осознанным. Я понимал, что медицина – моё.
 

Полагаю, что при медвузах должны быть профессионально ориентирующие курсы. На мой взгляд, с их помощью профотбор во врачебную профессию был бы полноценнее. Это бы позволило абитуриентам более взвешенно подходить к будущей профессии. Побочным эффектом отсутствия таких курсов является уход многих студентов-медиков в другие профессии на разных этапах дипломного образования. В медицине не должно быть случайных людей.
 

Тем не менее, наряду с сугубо профессиональными знаниями медвуз в той или иной степени даёт некую гуманистическую затравку, а также, что очень важно, чувство корпоративности, коллегиальности. Врачи во всём мире – отдельная каста. Элитная, кстати говоря. Как известно, все профессии были придуманы людьми и только три из них даются богом: лечить, учить и судить.
 

- Ваш отец, член-корреспондент АМН СССР был крупным учёным-фундаменталистом. Почему вы не пошли по его стопам?
 

- Начну с того, что по отцу я коренной петербуржец. По стечению обстоятельств с 1956 по 1972 г. он заведовал кафедрой нормальной физиологии в Горьковском медицинском институте, где я и учился. Со 2-го курса я принимал активное участие в работе студенческого научного кружка при кафедре, которую возглавлял папа. Препарировал животных, ставил опыты, готовил к печати первую статью по физиологии. Однако хороший приятель моего отца, известный хирург Давид Пиковский, будучи у нас в гостях и мельком взглянув на меня, отрезал: «Быть Юре терапевтом!» Так оно и произошло. Понятия не имею, на чём основывался его прогноз.
 

На 4-м курсе обучения я действительно увлёкся внутренней медициной, особенно кардиологией. В освоении терапевтических аспектов будущей профессии на вузовском этапе мне очень помогала Александра Петровна Матусова – известный профессор-кардиолог. Моя первая публикация, получившая премию на тогдашней Всесоюзной конференции кардиологов в Минске, увидела свет при непосредственном участии Александры Петровны. Так что в ординатуру Института кардиологии в Москве я пришёл, имея в своём «арсенале» научную статью по диагностике в кардиологии.
 

- Освоение вами профессии на этапе последипломного образования проходило под чутким руководством известного отечественного кардиолога Нурмухамеда Мухарлямова. Какова его роль в вашем становлении как специалиста?
 

- Нурмухамед Мухамедович был очень интересным человеком с тяжёлой судьбой. Происходил он из очень простой семьи казанских татар – его отец был сапожником. Впоследствии эта семья попала под репрессии 30-х годов и была выслана в Узбекистан. Но это не помешало ему закончить медвуз в Самарканде, а впоследствии, благодаря своему природному таланту, а также невероятной работоспособности, стать руководителем отделения сердечно-лёгочной недостаточности Института кардиологии.
 

Также я должен отметить ещё одного моего учителя – академика Игоря Шхвацабая – большого профессионала и необычайно интеллигентного человека. Именно эти два человека направили меня на стезю диагностики. Я стоял у истоков эхокардиографии в нашей стране. Во многом выбор пал на меня вследствие почти свободного владения английского языком, который я изучал с раннего детства. В дальнейшем я стажировался у всемирно известного кардиолога, специалиста по УЗ-диагностике – американца Ричарда Попа. Примечательно, что мы с ним периодически встречаемся по сей день – на международных конгрессах, с ностальгией вспоминая те памятные дни нашей молодости...
 

Я довольно быстро защитил кандидатскую диссертацию, набрав материал за ординатуру, после чего меня заметил Евгений Иванович Чазов, которого я также считаю своим учителем. Именно он предложил мне возглавить новое направление – МРТ в кардиологии. Тогда же я защитил и докторскую диссертацию, став через несколько лет заместителем директора центра по науке.
 

- В 39 лет вы возглавили кардиоцентр – ведущую кардиологическую клинику нашей страны. Помните ли вы свои ощущения в связи с этим назначением?
 

- Конечно, надо мной довлело чувство невероятной ответственности, однако я был своим человеком в клинике, пройдя путь от ординатора – все меня хорошо знали, что очень помогало. Наряду с этим я совершенно неконфликтный и терпеливый человек, что весьма важно для руководителя. Ну и наконец, сам Чазов, будучи министром здравоохранения, регулярно консультировал меня, ни разу не отказав в приёме у себя в кабинете, несмотря на колоссальную загруженность. Я вспоминаю это время как один из лучших периодов в жизни.
 

- С детства вы увлекались историей и религией. Какое историческое событие в нашей стране вы считаете наиболее значимым?
 

- Однозначно – крещение Руси в 988 г. Ничего сопоставимого по значимости с этим событием в нашей истории нет. Мы ушли от язычества к монотеизму. Это был выбор. Принципиальный. Вообще, меня всегда привлекали общие черты религий: тот же самый Иисус Христос – пророк Иса у мусульман. О Всемирном потопе говорится в святых книгах разных конфессий. Судьба была ко мне благосклонна: я много общался на эти темы с одним из своих пациентов – предыдущим предстоятелем Русской православной церкви, Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.

- Каким он вам запомнился?
 

- Патриарх всегда говорил: «Мне нужна не ваша вера, а ваши знания». Это был очень интересный человек. Образованный. С хорошим чувством юмора и огромным внутренним стержнем. Настоящий пастырь. В отличие от многих других моих известных пациентов, уговорить его на какие-либо дальнейшие меры профилактики было необычайно трудно, однако патриарх был человеком слова: всегда делал, если обещал.
 

- Как вы оцениваете нынешний исторический период в нашей стране?
 

- Мне очень нравится одна фраза на этот счёт: «Если вы думаете, что живёте в лучшее или худшее время для своей страны – перечитайте историю». Так что, полагаю, история рассудит. Всегда должно пройти какое-то время, прежде чем давать однозначную оценку тому или иному правителю или же эпохе.
 

- Кого из российских правителей вы считаете самым великим?
 

- С моей точки зрения, 300 лет правления Романовых дали России очень многое. И если выбирать кого-то одного, то я бы выбрал Екатерину Великую. И хотя она не была Романовой по происхождению, 34 года её императорства были, на мой взгляд, наиболее яркими и позитивными для нашей страны.
 

- Религия и церковь. Существуют ли эти понятия по отдельности с вашей точки зрения?
 

- Прежде всего, я полагаю, что бог должен жить внутри человека. Однако, как мне кажется, религия невозможна без церкви. С моей точки зрения, религиозным может считаться лишь воцерковлённый человек.
 

- А разделимы ли государство и отечество? Как вы считаете?
 

- Государство – это форма правления. Руководители меняются, а Россия остаётся. Так что в данном случае я разделяю эти два понятия. Каким бы ни был государственный строй, я не перестану быть русским, любить российские просторы – большие реки с небольшими городами на берегах, берёзовые перелески, церквушки и т.д.
 

- В силу работы вы очень загружены – лекции, консультации, конгрессы и т.д. Как вы отдыхаете?
 

- За рулём. Особенно когда еду с работы – по вечерней Москве. Возвращаюсь я поздно, когда уже основная часть пробок рассасывается. Еду и наслаждаюсь огнями столицы, в которой живу уже 43 года.
 

- Какую музыку вы при этом слушаете?
 

- По-разному. Очень люблю джаз. А из классики – Рахманинова и Грига. Также мне очень нравится Гершвин – его музыка находится на стыке симфонической музыки и джаза.
 

- Творчество каких писателей вам импонирует в наибольшей степени?
 

- Самый любимый – Паустовский. Его владение языком подкупает. А как он природу описывает!.. Также мне очень нравится Джек Лондон, особенно в оригинале.
 

- Каковы ваши предпочтения в поэзии?
 

- Пушкин и Лермонтов для меня стоят особняком. Банально, однако это отнюдь не реверанс в их сторону. Это гениальные стихотворцы. Наряду с ними мне очень нравится Маршак. Причём не столько его детские стихи и переводы из зарубежной поэзии, сколько лирика. Она не так широко известна, однако я продолжаю ею зачитываться и по сей день. Из своих современников я бы выделил Роберта Рождественского, с которым был лично знаком.

- С кем из когда-либо живших людей вам бы хотелось встретиться?
 

- С академиком Иваном Петровичем Павловым. Я бы ему рассказал о том, как развивалась физиология после его смерти (улыбается).
 

- Каков ваш главный профессиональный принцип за 40 с лишним лет врачевания?
 

- С пациентом нужно быть честным и откровенным. Я глубоко убеждён в том, что пациент имеет право знать о своей болезни всё. Даже если прогноз плохой, скрывать это от больного не следует. В западной медицине такой принцип действует. Надеюсь, что и у нас он внедрится. С появлением частной собственности в нашей стране этот вопрос обозначился особенно остро. Человек должен успеть привести в порядок свои дела, написать завещание и т.д. Больного не жалеть надо, а помогать ему. Этому я учу своих молодых коллег.
 

Беседу вёл

Дмитрий ВОЛОДАРСКИЙ,

обозреватель «МГ».