В поисках благополучия нации

В этом решительно поможет синтетическая биология, открывающая широкие горизонты для человечества

С этим авторитетным в медицинском сообществе человеком пути-дорожки судьбы пересекали меня неоднократно, не только в радостные, но и в драматические моменты его профессиональной деятельности. Причём вначале (неведомо для нас обоих) – ещё в мои детские годы. Практически каждое лето ребёнком я проводил у бабушки с дедушкой в Донецке. А он аккурат в эти годы, начала 70-х, обучался на санитарно-гигиеническом факультете Донецкого государственного медицинского института. Что интересно, во дворе нашего дома жил студент-медик, с которым, несмотря на разницу в возрасте, мы общались, и он охотно и в красках живописал мне о трудоёмкой многопрофильной теоретической и практико-ориен-тированной клинической подготовке в этом специализированном вузе. Вполне возможно, мой сосед был однокашником будущего известного российского государственного и политического деятеля Геннадия Онищенко, о котором я и веду речь.

Сегодня Геннадий Григорьевич – первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы РФ по образованию и науке, академик РАН, заслуженный врач РФ, лауреат Государственной премии РФ и премии Правительства РФ. В разные годы он занимал различные высокие посты, важнейший среди которых, вне всякого сомнения, – главного государственного санитарного врача Российской Федерации. За вклад в развитие отечественного здравоохранения и санитарно-эпидемиологической службы, научное обоснование, разработку, внедрение системы защиты населения РФ от биологических угроз, ввод в медицинскую практику современных средств специфической профилактики, диагностики и лечения ряда инфекционных заболеваний, за мужество и профессионализм при ликвидации последствий гуманитарных катастроф в ходе природных, техногенных аварий, стихийных бедствий, военных операций он отмечен многими государственными наградами.

Конечно, народом его работа оценивается неоднозначно. Некоторые уверены, что Г.Онищенко – это пример для других государственных деятелей в формировании здоровой нации, иные же считают его зачинщиком непопулярных торговых войн, исполнителем определённых указаний Правительства РФ во время напряжённых отношений России с другими государствами. Человеку несведущему трудно разобраться в объективности и непредвзятости его поступков. Тем не менее думается, мало кто сомневается в его грамотности и профессионализме.

Мне неоднократно приходилось встречаться с ним на мероприятиях, коллегиях Минздрава России, пресс-конференциях. Незабываемо поведение нашего героя во время так называемого пивного путча в России, случившегося на рубеже 2000-2001 гг., после того как Г.Онищенко подписал постановление № 16 от 15.12.2000 «Об усилении госсанэпиднадзора за пивоваренной продукцией». В памяти всплывает его тогдашний стоицизм после обрушившейся со всех сторон критики. Мы общались с ним тогда, «МГ» протянула ему руку помощи в непростой ситуации, которая могла стоить не только должности главного госсанэпидврача России, но и карьеры в целом. Многие отвернулись от оказавшегося опальным Онищенко, даже министр дистанцировался, дескать, решай свои проблемы сам. Хотя в ту пору служба санэпиднадзора подчинялась Минздраву и Геннадий Григорьевич являлся первым заместителем министра здравоохранения.

Пивовары широким фронтом пошли в наступление. Обвинения в его адрес представлялись абсурдными, ведь документ практически никто в глаза не видел, но... осуждали. Целью Союза российских производителей пивобезалкогольной продукции было одно – отставка руководителя госсанэпидслужбы.

Тем не менее, помимо врачей-коллег, многие трезво- и здравомыслящие силы общества были солидарны с ним. Вскоре Минюст России в своём заключении подтвердил, что постановление издано руководителем службы в пределах его компетенции, в государственной регистрации данный акт не нуждается, так как носит организационный характер и не содержит новых правовых норм. Даже предвидя возможные негативные исходы, Г.Онищенко не пошёл на попятную. И хотя в марте он вынужден был отменить своё нашумевшее постановление, его действия имели отдачу: количество рекламных роликов о пиве на телевидении резко сократилось.
Именно с этих воспоминаний началась наша беседа с Геннадием Григорьевичем. Казалось, они будут ему неприятны, но он развеял мои сомнения.

-Я и сегодня убеждён в верности своих действий. Да, нелегко пришлось тогда, но считаю своим долгом при любых обстоятельствах выступать в защиту здоровья людей. Такова моя гражданская позиция. К сожалению, наша страна является одним из мировых лидеров по потреблению суммарного алкоголя на душу населения. В то время, которое вы вспоминаете, ситуация усугублялась одновременным наслоением резко возрастающего объёма пива. Эту комплексную многофакторную проблему прежде всего должны были озвучивать мы, медики. Необходимо поставить надёжный заслон и недоброкачественной продукции, и недобросовестной рекламе. Они не должны приносить вреда, ибо в первую очередь воздействуют на детей и подростков. С помощью «молодёжных» напитков, к которым относятся слабоалкогольные и энергетические напитки и пиво, в процесс алкоголизации вовлекается подростковая группа населения страны. Своим постановлением я пытался противостоять снижению возрастного порога молодёжи, употребляющей спиртное. Подписанный мною документ был необходимой, осознанной, своевременной мерой, что подтвердила дальнейшая политика руководства страны и медицинского ведомства в области формирования здорового образа жизни, прежде всего среди молодёжи.

– В последнее время вы отошли от непосредственного решения здравоохранительных проблем, занимаясь разве что вопросами медицинской науки и медицинского и фармацевтического образования. А как насчёт сотрудничества с Минздравом России?

– Кто вам сказал, что я перестал заниматься вопросами здоровья государства и граждан? Даже на нынешней ответственной должности остаюсь врачом-эпидемиологом. В качестве члена комиссии по чрезвычайным ситуациям МЧС России участвую в оценке и выработке мер по ликвидации природных катастроф. Продолжаю разрабатывать меры по борьбе с инфекционными заболеваниями и ВИЧ-инфекцией. Работаю в научных секциях Совета безопасности РФ, членом которого являюсь в соответствии с Указом Президента. Бывая в регионах, обязательно встречаюсь с медицинскими коллективами и специалистами Госсанэпидслужбы. Вместе с коллегами обобщил меры по ликвидации кори и иммунизации населения против вирусного гепатита B. В продолжение этой работы в 2017 г. увидела свет подготовленная нами монография «Корь в России: проблемы ликвидации». Я не раз делал и по-прежнему делаю заявления по поводу обязательного продолжения борьбы с потреблением алкоголя и табакокурением. Требую также закрыть сайты, наносящие вред психическому здоровью детей и подростков. Благодаря нашим активным шагам в этом направлении запрещена продажа энергетиков в местах массового отдыха молодёжи. И впредь собираюсь продолжать дело, направленное на укрепление здоровья соотечественников. Так что никакого отхода от медицины нет.

– Хотя вы и публичный человек, мы крайне скупо информированы о вас. Поведайте коллегам о своих истоках, как родилось решение стать врачом?

– Знаете, личное часто оказывается лишним. Считаю, человеку не надо ничего лишнего. Я рос и воспитывался как подавляющее большинство советских людей. Родился в украинской семье в небольшом киргизском посёлке. Детские годы проводил, как и все ровесники. Мои родители создавали оборонный щит страны. Мама – медицинский работник, поэтому я решил пойти по её стопам. Всегда много учился и трудился, занимался спортом, старался вести здоровый образ жизни, обходить вредные привычки.

И сегодня следую этим установкам, активно пропагандируя ЗОЖ. А ещё в достижении своей цели важны целеустремлённость, активность, позитивный настрой.

– На протяжении всей своей жизни и особенно в должности главного госсанэпидврача вы стояли на страже среды обитания человека, занимаясь обеспечением биологической безопасности, по сути, решая вопросы национальной безопасности страны. Бросая взор в прошлое, какие уроки извлекли из пройденного пути?


– Конечно, обеспечение биологической безопасности страны – а именно такая задача всегда стояла перед службой Госсанэпиднадзора – приоритет, которому посвящена моя деятельность. Заметьте, свою трудовую жизнь я начинал в классической советской санитарно-эпидемиологической службе, на железнодорожном транспорте. По окончании Донецкого мединститута в 1973 г. работал врачом-эпидемиологом Ясиноватской линейной санэпидстанции. Тогда, наверное, зародилось стремление во всём навести порядок. Кстати, уже в то время благодаря скрупулёзному подходу, пристальному вниманию к любой детали нам удалось обнаружить очаг брюшного тифа в Донецкой области и успешно ликвидировать его.

Будучи переведён в столицу, стал главным врачом санэпидстанции Московского метрополитена. Это очень специфическая работа, приходилось нести ответственность за вентиляцию подземных сооружений, проводить профилактику инфекционных заболеваний, следить за соблюдением требований к подвижному составу, к условиям и режиму труда и быта машинистов,  других работников и т.д. Вскоре возглавил Центральную санэпидстанцию Министерства путей сообщения СССР. Вот когда появилась уникальная возможность почувствовать динамику жизни, я бы сказал, жёсткую привязанность к каждой конкретной ситуации. Управленческие и организационные решения приходилось принимать оперативно, учитывая специфику работы в движущемся технологическом конвейере сети железных дорог. Подчас действовать следовало молниеносно, например при снятии с поездов и дальнейшем прослеживании передвижения пассажиров после выявления каких-либо опасных для человека заболеваний. В моей компетенции были и вопросы, связанные с перевозкой железнодорожным транспортом опасных грузов, соблюдением режимов труда и отдыха локомотивных бригад и др.

Железные дороги традиционно играли важную роль в решении народнохозяйственных задач. Поэтому предметом деятельности нашей службы становилось, например, освоение Сибири и Дальнего Востока, в частности строительство Байкало-Амурской магистрали. Там мы осуществляли надзор за условиями труда строителей, которые жили в весьма суровых условиях.

Поскольку железнодорожный транспорт, по сути, – военизированная структура, которая отвечает за обеспечение передвижения по территории огромной страны войск и военной техники, это учило просчитывать возможность возникновения потенциальных внешних осложнений и воздействий. Так что богатейший опыт работы в системе МПС стал той школой, которая приучила динамично и чётко реагировать на любую, в том числе нештатную, ситуацию.

Впоследствии я был назначен заместителем начальника Главного управления карантинных инфекций Минздрава СССР, и предыдущий короткий период работы в должности референта отдела здравоохранения Совета министров РСФСР также послужил мне доброй школой видения проблем с позиций правительства крупнейшей из 15 бывших союзных республик. Находясь в столице, я напрямую знал о том, что, например, делается на Дальнем Востоке, и нёс за это ответственность. Работая в Минздраве, занимался разработкой методологий, отвечал за проведение тех или иных здравоохраненческих мероприятий, в то время как минздравы союзных республик – за прямую их организацию. И опять же, обращаясь в своё прошлое, могу сказать, что те стержневые установки, которые я получил на сети железных дорог, были широко применены в Минздраве.

Вспомните, какое время стояло тогда на дворе? Конец 1980-х – время «разброда и шатаний», когда стартовали «перестройки» и «ускорения», провозглашённые, но не насыщенные никаким конкретным содержанием. Это привело к быстрой разбалансировке экономики, упадку дисциплины. Взамен ничего не предлагалось, кроме высокопарных лозунгов. Страна стремительно теряла управляемость. Это не могло остаться без последствий, и вскоре последовали рост заболеваемости и смертности людей, стали возникать крупные вспышки инфекционных заболеваний. Вот когда пригодился «рефлекс моментального реагирования», полученный во время прежней работы, который, к счастью, сохранился. Пришлось много поездить по союзным республикам, в том числе в период начавшихся межнациональных конфликтов, столкновений с использованием оружия…

Не буду подробно погружаться в воспоминания. Но на исходе Советского Союза практически все республики, продолжая требовать от центра денег, при этом неустанно твердили о своей самостоятельности. Работать в такой ситуации было крайне сложно. А вскоре последовал так называемый путч, хотя, по моей оценке, путчем его назвать трудно. Это была неуклюжая, растерянная попытка федерального центра, деморализованного и непрофессионального, напомнить о той власти, которая у него была в соответствии с действовавшей в то время Конституцией страны.

Затем был период накопления опыта, полученного, в частности, во время ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции. В тот тяжёлый для страны период наша служба проводила дезактивацию железнодорожной техники. Мы добились снижения допустимого уровня радиации для работающих в зоне взрыва, чем спасли жизнь многим железнодорожникам-ликвидаторам. Также были пройдены Спитак, Карабах... И как раз в начале 90-х годов в городе Вилково, в этой украинской Венеции, что в устье Дуная, в Одесской области, где живут лопари (староверы) с жёстким домостроевским укладом, началась вспышка холеры.

– Вы упомянули о Спитаке. Совсем недавно там установлен мемориал участникам ликвидации последствий Спитакского землетрясения. На одном из монументов прикреплена мемориальная табличка с выражением особой благодарности «большому другу Армении Онищенко Геннадию Григорьевичу». Какую помощь оказывала ваша служба?

– 12 декабря 1988 г. Правительство СССР направило в зону разрушительного землетрясения в Армении, произошедшего 7 декабря, несколько специализированных противоэпидемических бригад. Это были бригады четырёх противочумных НИИ страны – Всесоюзного, Волгоградского, Ростовского, Ставропольского. Мы занимались профилактикой возможных инфекционных заболеваний, причём достаточно успешно. За эту помощь в Спитаке в августе 2017 г. установлен мемориальный комплекс. Он представляет собой стоящего на вершине холма бронзового солдата, держащего на руках девочку. А вдоль дороги к вершине расположены глыбы из туфа с табличками, посвящёнными всем ликвидаторам последствий того страшного землетрясения. Надо отдать должное благодарному армянскому народу, который помнит тех, кто ему помогал, ведь землетрясение произошло почти 30 лет назад. Много воды утекло с той поры, мы стали самостоятельными государствами, но этот народ не забывает добрых дел строителей, военных, медиков, работников СЭС. Нам тоже надо всегда об этом помнить. Это история нашей службы, история наших братских отношений.

– Насколько трудно было вам на посту главного государственного санитарного врача России, ведь над службой нависала реальная угроза расформирования. Как удавалось отстаивать свою точку зрения?

– В 1991 г. , уже при современной истории, я стал заместителем председателя Государственного комитета санитарно-эпидемиологического надзора при Президенте России – заместителем главного государственного санитарного врача РФ. Тогда начался самый интересный период. У нашей службы непростая судьба. За годы существования её неоднократно пытались ликвидировать, но она всегда возрождалась. Сначала это произошло в 1996 г. , после завершения первой чеченской кампании, где мои сотрудники работали непосредственно в Грозном, обеспечивая там эпидбезопасность. Они вели контроль за водой, питанием, медицинскими учреждениями, чтобы в той кошмарной ситуации не возникло массовых вспышек. И нам это удалось. Считаю, в какой-то мере это просто чудо. Мои коллеги проводили вакцинацию, регулярные дезинфекционные работы, установили чёткий контроль за обстановкой, сопровождали военных, занимавшихся сбором погибших людей. В 1994 г. я выезжал на территорию Чечни и Дагестана для контроля эпидситуации. Когда в Чечне началась эпидемия холеры, возникла угроза заражения сибирской язвой, я доставлял в республику лекарства и оборудование, проводил исследования почвы. Приходилось сталкиваться с боевиками. Моя «чеченская» командировка закончилась в августе 1995 г. после вызволения из плена.

Вспоминаю 1991 г. , когда мы централизовали нашу службу, что стало знаковым, принципиально важным достижением. Я как раз отвечал за организационную работу в Госкомитете, занимался оформлением централизации деятельности службы, которая выходила из-под местного управления и переводилась на федеральный бюджет. Это требовало соответствующей правовой базы, чтобы мы не остались в бездействии. В том же году вышел первый Закон РСФСР «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения». Таким образом, по сути, в 1991 г. мы создали принципиально новую службу.

Но нашей стране, видимо, свойственна перманентная страсть к реформированию. Только завершили становление службы, как в 1996 г. вышел указ о ликвидации Госкомитета санэпиднадзора и передаче его функций Минздраву России. Хотя вроде бы структура на местах имелась, многое пришлось начинать с чистого листа. Вновь встал вопрос о делегировании полномочий на места. Мне, председателю Комиссии по ликвидации Госкомитета и исполняющему обязанности главного государственного санитарного врача России, удалось убедить реформаторов в том, что децентрализация катастрофична для страны. В подобном случае государство потеряет управляемость ситуацией. Я доказал министру здравоохранения Т.Дмитриевой необходимость сохранения централизации, чтобы у неё были «глаза и уши» в регионах, посредством которых она может и должна влиять на ситуацию, прежде всего в вопросах профилактики нештатных ситуаций. Несмотря на то, что Татьяна Борисовна принадлежала к узкой области медицинской науки, возглавляла специализированный, практически «закрытый» институт, тем не менее она поняла и поддержала меня.

Эти меры дали нам возможность пройти через потрясения чеченских событий, справиться с беспрецедентной по масштабам холерой 1994 г. в Дагестане. А вот местные власти порой принимали лихие популистские решения, настаивали на неукоснительном подчинении нашей службы им, требуя проведения каких-то дополнительных исследований, чуть ли не карантинизации жителей. Этим они только мешали нашим специалистам-эпидемиологам. В общем, было такое, будем говорить, эпидемиологическое мракобесие. А поскольку ещё сильна была романтика суверенизации, это служило им мощным козырем в самовыражении. Например, мэр Сочи своим решением закрыл прилёт дагестанцев, считая их «холерными»...

Осенью 1996 г. меня назначили первым заместителем министра здравоохранения РФ – главным государственным санитарным врачом РФ. Непросто было защищать службу от нападок со стороны ретивых недалёких чиновников высокого ранга. Я занимался вопросами окружающей среды и природопользования, экологической безопасности, генно-инженерной деятельности, государственной монополии на производство и оборот алкогольной продукции. Сохраняя традиционную для нашей страны централизован-ность службы, решал множество проблем, связанных с крупными вспышками, наводнениями, землетрясениями, техногенными авариями и т.д. Чего стоили нам Ленское наводнение, землетрясения на Сахалине, вспышки в Ставропольском крае! Огромную тревогу вселяли военные действия 1999-2000 гг. на территории Северного Кавказа, где сложили жизни мои сотрудники...

Повторюсь, это была очень драматичная страница истории, но с профессиональной точки зрения интересная. Большую помощь нам оказывала специализированная структура по реагированию на чрезвычайные ситуации, которая начала формироваться ещё в Советском Союзе. Впоследствии на её основе был создан Государственный комитет РФ по чрезвычайным ситуациям, который потом трансформировался в министерство. Вот в тесном взаимодействии с ним, используя его возможности, мобильность, охрану, когда дело касалось боевых действий, мы выполняли свою работу. Тогда же началось интенсивное формирование законодательной базы. Был пересмотрен закон о санэпидблагополучии, приняты законы об иммунопрофилактике, качестве и безопасности пищевых продуктов.

Но в 2004 г. Правительство РФ взяло курс на создание принципиально новых структур – министерств, агентств и служб как самостоятельных федеральных органов исполнительной власти. И вновь перестройка! Нас выделили в Роспотребнадзор, я стал руководителем Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека, подведомственной новому Минздравсоцразвития России. Мы начали создавать правовую базу вновь образовавшихся направлений деятельности. Тогда было проведено то, на что мы долго не решались, но к чему стремились, чтобы государственный надзор выполнялся госслужащими, а не учреждениями, которым делегировались права госнадзора. И также приходилось долго доказывать необходимость такого шага. Отстаивая свои позиции, попутно мы перманентно создавали правовую базу. И в этой ситуации отстояли свою централизацию. Это была, я бы так сказал, вторая реинкарнация службы, её воссоздание в принципиально новом качестве.

Тогда нам передали Закон «О защите прав потребителей», который поначалу казался совершенно чуждым, но при творческом рассмотрении мы мотивировали его на защиту здоровья человека и расширение полномочий службы. Сегодня свыше 90 статей Кодекса об административных правонарушениях администрируются службой как по разделу обеспечения сан-эпидблагополучия, так и по защите прав потребителей. Мы искали и находили новые подходы к созданию благоприятных условий бизнесу, уменьшению нагрузки, в том числе надзорной. С принятием Закона об иммунопрофилактике решили вопрос с передачей Национального календаря прививок на федеральный бюджет и обеспечением централизованной вакцинацией всего населения РФ по показаниям, что во многом позволяло снижать уровень заболеваемости инфекциями, которые возникают каждый год, и сохранять здоровье каждого из нас и населения в целом.

– Вы один из инициаторов издания «Медицина и императорская власть в России». Интересуетесь прошлым государства российского?

– Я обдуманно анализирую историю службы. Под моим руководством издан ряд научных монографий, осмысливающих путь развития санэпиднадзора через призму главных государственных санитарных врачей и министров здравоохранения. Это полезно, дабы не изобретать что-то «новое», что уже имело место в нашей практике. К этому меня подтолкнуло и то, что особенно в первые годы после ухода с исторической арены Советского Союза каждое «самостийное» государство вдруг начинало писать свою историю с чистого листа. Появились первые «исторические» даты, в частности празднование 10-, 20-летия России. Для меня это всегда звучало дико, ведь Российскому государству более 1000 лет. Естественно, это поветрие затронуло и вновь созданные министерства и ведомства. Но наша служба существовала давно, извечно. Традиционно – сегодня и прежде – она базировалось на предшествующем опыте. Я всегда говорю, что первым сводом санитарных правил был Ветхий Завет. А Моисей был первым главным санитарным врачом.

В упомянутой вами монографии «Медицина и императорская власть в России» повествуется об истории организации медицинского обеспечения, рассказывается о медицинской истории царского двора и болезнях четырёх последних российских самодержцев.

Для меня история отечества, порой неоднозначная, драматическая, даже трагическая, служит богатым кладезем мудрости, который помогает развиваться. Я прекрасно понимаю, что наша служба – это остов биологической безопасности государства. Никакая структура – будь то силовая или любая иная – этого вопроса не решала и решить не сможет. При её дальнейшей централизации, укреплении, оснащении современными технологиями мы сможем служить надёжным санэпидбарьером, защищающим права людей на здоровье и качественную жизнь.

– Вы сказали о биологической безопасности страны. Насколько актуально это сегодня?

– Вы пытались упрекнуть меня в том, что я отошёл от решения глобальных медицинских вопросов, что далеко от истины. Достаточно ознакомиться с моими выступлениями последнего времени в СМИ. В частности, я открыто высказываюсь о том, что вокруг России, в её подбрюшье, в самой непосредственной близости к нашим границам, созданы военные биологические объекты вооружённых сил США. Например, в Грузии или в Казахстане, с которым у нас нет границ. Так, на базе бывшего Алма-Атинского противочумного института, который напрямую подчинялся Минздраву СССР и который я курировал согласно своим служебным обязанностям, в 2016 г. построена и начала действовать суперсовременная военная лаборатория, позволяющая работать с самыми опасными микроорганизмами, вирусами и т.д. Там трудятся военные микробиологи армии США. И никакие разглагольствования, никакое словоблудие, мол, они приехали туда помогать мирным гражданам, заботиться о здоровье детей, не убеждают. Вооружённые силы любой страны всегда выполняют военные функции. Сейчас подобное военное строительство ведётся на территории Украины. Кроме того, под присмотром США практически все близлежащие государства, кроме Белоруссии, разрушили оправдавшую себя годами логику построения Госсанэпиднадзора, полагая, что американская модель самая действенная. Хотя она абсолютно нежизнеспособная, слабая, свидетелем чего стал весь мир после террористических атак во Всемирном торговом центре Нью-Йорка 11 сентября 2001 г.

– Конечно, заметно, что вы сторонник обогащения отечественного опыта и развития наших богатых традиций…

– В этой связи в публичных выступлениях я систематически рассказываю, например, ещё об одном уникальном наследии, которое мы получили, – Российском Красном Кресте. Кстати, задолго до его создания, ещё во время Крымской войны, была создана Крестовозд-виженская организация, медсёстры которой оказывали помощь в боевых порядках армии, спасая солдат и офицеров и занимаясь профилактикой заболеваний. Впоследствии РКК параллельно с нами делал огромную работу, в том числе в рамках международного гуманитарного права по выполнению гуманитарных мероприятий в регионах, по ликвидации последствий техногенных, природных катастроф, военных конфликтов и т.д. Но, к сожалению, сегодня эта организация во многом утратила свою благородную функцию. Да, развитие здравоохранения и службы санэпиднадзора невозможно без базирования на отечественных традициях.

Кроме РКК я всегда опирался на профессиональные врачебные общества, которые также – часть российской истории. Зачастую можно видеть, как многие наши коллеги восхищаются: «Ах, какие у американцев сильные врачебные ассоциации, ах, как они эффективны!» Так вот, прежде чем всхлипывать на этот счёт от умиления, надо знать собственную историю. В царской России не существовало Министерства здравоохранения. Николай II подписал указ о создании Министерства народного здравия и даже назначил министра, но ему не дали реализовать эту идею. Такое было время, что даже царя не слушались. Управляло здравоохранением Пироговское общество как самоорганизующаяся структура. Кроме него действовал ещё Совет врачебных коллегий ряда министерств – внутренних дел, путей сообщения, обороны. Они рассматривали медицинские вопросы, но не осуществляли государственного управления. При подписании указа Совета народных комиссаров о создании Наркомздрава Ленин поставил условие, что сделает это только в случае ликвидации Пироговского общества, которое не поддержало советскую власть.

У нас всегда соблюдалась традиция проведения съездов обществ эпидемиологов, гигиенистов, санитарных врачей. Я также бережно хранил её, передавая эстафету с советских и даже досоветских времён. Считаю, что очень важно, когда специалисты того или иного общества от низового до высшего звена собираются и обсуждают все актуальные вопросы, волнующие каждого.

Во врачебном сообществе неизбежно возникает необходимость в саморегулируемой профессиональной организации. При этом важно и повышение роли гражданского общества. Вспомним советское время, когда в стране обозначилась проблема ВИЧ/СПИДа. Уже тогда стало очевидно, что без гражданского общества, без ассоциации ВИЧ-инфицированных, без людей, которые неравнодушны к чужим тяготам, нельзя решить проблему профилактики ВИЧ/СПИДа и эффективной борьбы с заболеванием. Только сообща мы сможем одолеть это медико-социальное зло.
Кстати, аналогичная ситуация была тогда, когда мы получили законодательство о защите прав потребителей. В законе было записано, что, по сути, гражданское общество на паритетных началах с государством участвует в защите прав потребителей. Это актуальная тенденция. Без вовлечения самых широких кругов населения общие проблемы не преодолеть. Как в когорте ВИЧ-инфицированных не решить проблемы стигмы, дискриминации, социализации этих людей, чтобы они могли полноценно жить, создавать семьи, работать и т.д., точно такая же ситуация и в сегменте защиты прав потребителей.

– Каким видится вам ближайшее будущее службы?

– Меня разочаровывают звучащие порой сегодня опрометчивые предложения об очередной ломке структур. Считаю недопустимыми стремления некоторых горячих голов таким образом удовлетворить свои амбиции. Санэпиднадзор может и должен развиваться исключительно на основании государственного подхода, внедрения современных технологий (прежде всего IT), перманентного перевооружения службы, расширения и разработки новых средств профилактики, защиты общества от тех вызовов, которые преподносит современная ситуация, военные и террористические структуры.

В русле цивилизации госсанэпиднадзор будет развивать новый технологический уклад, при котором главной тенденцией станет стимулирование такого научного направления современной биологии, как синтетическая. Она открывает широчайшие горизонты для медицины и общества. Мы обязаны возвратиться к тому биологическому балансу, из которого за последние несколько сотен лет так беспечно ушли. В современном мире человечество собственными руками нарушает тот эволюционный экологический баланс, составной частью которого оно является. Некоторые сомневаются, дескать, теперь ничего не исправишь, раз уж мы оказались в этой ситуации вследствие бурного развития цивилизации. Но это не так. Как раз благодаря новейшим достижениям биотехнологии, применению синтетической биологии мы в состоянии восстановить нарушенный биобаланс. Нам это по силам, и мы решим эту задачу.

Беседу вёл
Александр ИВАНОВ,
обозреватель «МГ».