Свой среди своих

Как немедик оказался в одной команде с медиками на Донбассе

Константин Цуркан – физик по образованию, родился и живёт в Краснодаре. Ему 42 года. После университета 10 лет отработал по специальности, затем решил резко сменить вид деятельности и следующие 10 лет трудился в одной из крупных частных клиник Краснодара, занимая должность заместителя директора по коммерческим вопросам. 

В семье К.Цуркана нет медработников, но среди его друзей есть доктора. Последнее обстоятельство и предопределило очередную кардинальную перемену в жизни этого человека. Он – единственный не врач во врачебном сообществе «Друзья медицины Донбасса». 

– Константин Алексеевич, у вас внутренний будильник каждые 10 лет требует эмоционального пробуждения и перезагрузки? Но каким образом в этот раз вы оказались не около, а прямо внутри медицинского сообщества? 

– Повезло, можно сказать. В конце февраля 2022 г. было объявлено о начале специальной военной операции, и уже в марте мы с моими товарищами – хирургами из Краснодарской краевой клинической больницы № 2 Юрием Кузнецовым и Виталием Маркиным – начали думать, как помочь своим. СВО идёт, а мы тут сидим, ничего не делаем.

Обращения к знакомым военным и в силовые структуры заканчивались одним и тем же: нам говорили, что гражданские пока не нужны. Наконец, нашли в соцсетях группу «Друзья медицины Донбасса», которая только­только начала формироваться из числа врачей­добровольцев. Подали заявки на вступление. Поскольку Юрий и Виталий – врачи, они быстро прошли отбор. А в отношении меня, как человека без медицинского образования, организаторы сообщества не понимали, что конкретно я мог бы делать в этой команде и нужно ли меня в неё включать.

– А вы сам что хотели делать?

– Я был готов на всё: разгружать машины, таскать носилки с ранеными, мыть полы в больнице, то есть, выполнять любую работу, не требующую медицинского образования. У меня не было абсолютно никаких ограничений и предпочтений. Когда в больнице Донецка узнали, что с врачами­добровольцами просится ехать парень, который согласен быть санитаром, там очень обрадовались, поскольку рук действительно не хватало.

Итак, меня приняли, и в августе 2022 г. я отправился в свою первую двухнедельную поездку на Донбасс в составе очень серьёзной команды. Родственникам не стал говорить, чтобы они не тревожились. Оставил перед отъездом несколько важных распоряжений другу на случай, если не вернусь.

Могу поделиться своими эмоциями от той поездки. Мы все собрались в установленный день в Ростове-­на­-Дону, врачи разных специальностей из разных регионов страны и ваш покорный слуга. Бадма Башанкаев, как наш лидер, предложил всем по очереди представиться. Встают один за другим мужики, представляются: я – хирург, я – травматолог, я – анестезиолог и т.д. Сплошь корифеи, серьёзные люди с известными именами. Доходит очередь до меня, я рассказываю о себе и жду, что меня на смех поднимут. Но ребята отнеслись с добрым юмором, дескать, на войне без санитаров невозможно обойтись.

В итоге все четыре часа, пока мы ехали от границы до места назначения, они показывали мне в телефонах снимки ранений, с которыми им пришлось иметь дело во время предыдущих командировок, готовили меня к военной реальности. За время этого экспресс­тренинга я успел понять, что будет непросто и физически, и психологически. Одним словом, был правильно настроен, и это сильно пригодилось.

Когда приехали в Донецк и распределились по больницам, оказалось, что мне предстояло не просто делать уборку в помещениях или таскать носилки, но и нечто более сложное – видеть кровь, тяжёлые ранения, смерть людей. В первые минуты тебя буквально раздавливает горе, но надо подавать следующего раненого, выполнять поручения медперсонала, поэтому времени на рефлексию просто нет.

– Забегая вперёд, хочу спросить: после такого глубокого и длительного погружения в военно­полевую медицину у вас не возникла мысль, что вы не ту профессию изначально выбрали, а настоящее призвание – вот оно?

– Вы знаете, что определённый опыт работы в системе здравоохранения у меня был, но тогда особо не вникал в особенности врачебной деятельности, моей задачей было решение коммерческих и организационных вопросов, развитие клиники. А во время поездок в зону СВО я – взрослый человек – начал смотреть на них другими глазами, как восторженный ребёнок. Когда доктора надевают хирургические костюмы, в моём представлении они облачаются в рыцарские доспехи.

О том, что хирургия занятие для особо мужественных, я и прежде догадывался, но что в такой мере, даже представить не мог. Собирать на операционном столе чьё-­то покалеченное, разорванное миной тело, или ампутировать руки­ноги, когда невозможно их сохранить – не всякая психика такое выдержит.

Теперь представьте ситуацию: хирург оперирует, зная, что в данный момент обстреливают тот район города, где находятся его дом и семья. Это лютая история, когда у человека душа рвётся к своим, а нужно спасать раненого бойца. Много раз видел, как, закончив операцию, хирург срывает перчатки, судорожно начинает набирать номер телефона и кричит в трубку: «Вы живы?».

Врач для меня, особенно после того как я видел работу медика на войне, – не обычный человек, это сверхчеловек. Но сам я не смог быть врачом.

Во время всех своих поездок на Донбасс в качестве добровольца и весь срок мобилизации работал санитаром в одной и той же больнице имени Калинина в Донецке, во втором приёмном отделении. 95% персонала – женщины, практически у каждой в семье уже есть погибшие на войне, в том числе дети. Но они никуда не уезжают, продолжают ходить на работу, причём, окончив суточное дежурство, могут остаться ещё на сутки, если так надо. И в таком режиме люди живут уже почти девять лет. Ну как не помочь им, приехав поработать если не доктором, то хотя бы санитаром?

– Для вас, как человека с высшим техническим образованием, это было не зазорно. А много ли таких?

– Не то что не зазорно, я к такой работе стремился. Это, живя в Краснодаре и имея диплом о высшем образовании, сто раз подумаешь, нужно ли устраиваться на такого рода работу. В зоне СВО нет понятия «престижно­непрестижно». Привезли гуманитарный груз, доктора сами разгружают машину, таскают ящики в корпус под дождём, снегом. А я­то чем лучше них?

Вы правы, у меня было всё, что нужно для спокойной нормальной жизни. Но, как мне кажется, наиболее эффективным для своей страны, которая находится в состоянии войны, я оказался именно теперь, занимаясь тем, чем занимаюсь.

– Как владельцы клиники и сотрудники относятся к вашим поездкам, разделяют ли идею волонтёрства? 

– В отдельно взятом коллективе те же расклады, как в обществе в целом. Часть людей смотрела с интересом и даже уважением, помогала, другая часть по­прежнему не понимает или не хочет разобраться, что вообще происходит в стране. В картине мира этих людей до сих пор нет места событиям на Донбассе, хотя в семи часах езды от Краснодара идёт поистине историческое сражение.

Вернувшись из первой поездки в Донецк, я не увидел понимания со стороны руководства клиники. Сразу стало ясно, что придётся расстаться, так и произошло в итоге. Сразу после этого, в ноябре 2022 г. мобилизовался и отправился в зону СВО уже как военнослужащий, на три месяца. После демобилизации продолжаю ездить в Донецк снова в качестве добровольца с «Друзьями медицины Донбасса».

– И такая жизнь у вас теперь будет в режиме нон­стоп?

– До тех пор, пока всё не закончится нашей победой – да. Поверьте, завоевать доверие дончан было очень непросто, они каждому приезжающему назначают условный испытательный срок. Это касается и врачей, и добровольцев­санитаров. В свою первую командировку я отработал в приёмном отделении 13 суток, фактически не выходя из больницы, спал урывками по одному­два часа. После этого ко мне стали относиться как к своему. Когда наша группа уезжала, нам сказали: «Вы только нас не бросайте, возвращайтесь». И стало ясно: конечно, всё, что мы с собой привозим в больницы ДНР и ЛНР – медикаменты, оборудование, расходники, одежда для раненых, продукты – очень важно, но человеческая поддержка для них не менее важна.

Донбасс, в моём понимании – чистилище. Приезжаешь, и оказываешься в окружении людей – местных, приехавших помогать, мобилизованных, – которым не нужно ничего рассказывать про любовь к Родине и задачи СВО, они это лучше тебя знают и чувствуют. Другие там просто не приживаются.

В то же время некоторые врачи и медсёстры, записавшиеся добровольцами, не вливаются в команду и быстро уезжают обратно не потому, что плохие специалисты или недостаточно патриотично настроены, просто не каждый оказывается психологически готов. Я их понимаю и не осуждаю: там действительно страшно. 

– Можно ли преодолеть этот страх, если всё­таки остаться? 

– Думаю, можно. Нет людей в нашей группе, которые хоть раз не испытали бы это чувство. Просто одни готовы справиться со страхом, а другие не готовы даже пытаться, смысла в этом не видят.

Вы знаете, где наши доктора анестезиолог из Уфы Андрей Спиридонов и депутат Госдумы Бадма Башанкаев проводили для бойцов курсы тактической медицины? Практически на линии боевого соприкосновения. Выезжали на прифронтовую территорию, выбирали максимально подходящие в плане безопасности частный дом, двор или поляну в лесополосе, собирали военнослужащих и под звуки работающей артиллерии учили их оказывать друг другу первую помощь при ранениях. Едем на машине с максимальной скоростью, над головой «бухает», но надо добраться, потому что ребята ждут аптечки, которые мы везём, и главное – надо научить их этими аптечками пользоваться. 

– Сейчас вы ездите на Донбасс по-­прежнему в статусе санитара или появились какие­то новые обязанности в группе «Друзей»?

– Начну с того, что в прошлом году я был одним из первых санитаров­-добровольцев в Калининской больнице, а с начала этого года в приёмном отделении появились помощники из общественных движений «Волонтёрская рота» и «Молодая гвардия». Они организовали смены по две недели, в каждой смене приезжают четыре парня, которые занимаются тяжёлой санитарской работой: моют полы, таскают воду, помогают раненым, разгружают машины. Когда волонтёры только подступались к реализации этой идеи, спросили меня, какие люди нужны, и я уже с «высоты собственного санитарского опыта» определил два критерия отбора кандидатов – стрессоустойчивость и работоспособность. С января ребята регулярно приезжают на Донбасс, в больницах их очень ждут, и, насколько мне известно, в «Молодой гвардии» уже сформировалась очередь из желающих.

Так вот, когда появились помощники, я достал из архива свои прежние компетенции и начал заниматься комплектованием и организацией доставки гуманитарных грузов от «Друзей медицины Донбасса». Поскольку за время поездок набрана большая база контактов медучреждений и мед­работников, знаю точечно, что кому нужно привезти. Мы можем быстро загрузить один грузовик средних размеров и оперативно доставить всё необходимое по нужному адресу. В этом, кстати, мне помогают мои краснодарские друзья, предприятия региона, разного рода сообщества. Например, как вам коллаборация – депутат Краснодарской городской думы, городское трамвайно­троллейбусное управление и клуб владельцев мотоциклов «Харлей­Дэвидсон»? За три дня люди собрали целую фуру гуманитарки для больницы Макеевки, причём, всё в рабочем порядке, тихо, не под телекамеры.

– Мне один из участников вашего сообщества рассказал, что вы не просто санитар: на вашем счету и спасённые жизни есть. Расскажете? 

– Было такое. Как­то ночью зимой машина привезла сразу много раненых бойцов. Суета началась обычная, разгружали быстро, сортировали, кого куда – на диагностику, в операционную. У этого парня было ранение в область шеи, причём, каким­то пластиковым поражающим элементом, который не виден на рентгене. Погрузили носилки в машину скорой помощи, я повёз его на КТ из приёмного отделения в другой корпус больницы.

И пока мы с ним ждали результатов исследования, вижу, парень стал задыхаться. Бегу в отделение сосудистой хирургии, выдёргиваю единственного хирурга, который в тот момент оказался не занят, несёмся с ним назад в КТ­отделение. Хирург посмотрел и говорит: у нас пять минут, не больше, чтобы его спасти. Машин свободных нет, мы с доктором берём носилки и бегом к хирургическому корпусу, причём, не по дороге, а наперерез, так короче. Заносим бойца прямо в операционную, его сходу начинают оперировать.

Утром встречаю того сосудистого хирурга, он ведёт меня в палату, там наш боец уже в сознании и полной безопасности. Ну и «наелся» же я адреналина в тот раз…

– Константин Алексеевич, кто­то из ваших знакомых, коллег по прежним местам работы за эти полтора года последовал вашему примеру?

– Честно? К сожалению, нет… Есть в моём родном городе в одной из социальных сетей сообщество «Всё для победы – Краснодар». Оно сформировалось в первые же месяцы после объявления СВО и объединяет предприятия, частных предпринимателей, просто неравнодушных людей, которые собирают гуманитарные грузы, автомобили, квадрокоптеры, маскировочные сети, продукты и многое другое. Так вот, число участников этой группы стабильное, оно не растёт, хотя работу они выполняют титаническую.

К чему я привёл этот пример? Мне кажется, человек либо сразу готов принимать участие в таких делах, либо никогда. Если он в первое время не почувствовал в себе потребность помогать, потом его уже не затянешь ни в какие волонтёрские команды. Хотел бы ошибиться, но факт остаётся фактом: большинству людей не хочется выходить из зоны комфорта, по крайне мере, до тех пор, пока СВО не коснулась лично его. Неслучайно часть зрителей с интересом смотрит новости с фронта, тогда как другие сразу переключают каналы.

Никого не виню, это выбор каждого. И если кто­то говорит, что на Донбассе собираются сумасшедшие и безбашенные, я не возражаю, пусть меня так называют. 
 

Беседу вела Елена БУШ,

обозреватель «МГ».

На снимке: К.Цуркан справа