Человек по имени Надежда

«Я родилась на станции Зима. Там же, где Евтушенко, только раньше, в 1918-м. Представляешь, как он расстроился! Не он первый осчастливил своим рождением наш «медвежий угол»! Он даже попросил меня показать паспорт! Мы вместе сфотографировались...», - смеясь, рас сказывала мне Надежда Иванов на лет семь назад. Ее родители, прожившие долгую жизнь, были новосибирскими учителями. Хорошими учителями. Даже я, никогда их не видевшая, вспоминаю удивительно светлые лица на старых фотокарточках. А потом - Москва. Учеба в 1-м Медицинском. Когда началась война, Надежда Лыткина еще училась в институте. Но медиков не хватало, и им, студентам-четверокурсникам, досрочно выдали дипломы и отправили в «горячие точки». Надя попала в один из московских госпиталей. Бои за Москву, как известно, были тяжелейшие, раненых везли круглосуточно. Операционные не закрывались. Именно в те трагические дни судьба свела Надежду Лыткину с величайшим хирургом XX века Сергеем Сергеевичем Юдиным. Еще до войны говорили, что в Москве три достопримечательности - Третьяковка, Красная площадь и хирург Юдин. Это его портрет написал Михаил Нестеров и назвал «Руки хирурга». Когда ему потребовался ассистент, все врачи замерли. Добровольно ассистировать Юдину не решался никто. И только врач-первогодка Надя Лыткина робко спросила: «Можно мне?» У Юдина поползли вверх брови, но он промолчал. «Операция получилась сложной, у меня почти ничего не выходило, и Юдин, конечно, хмурился», - вспоминала Надежда Ивановна. - Но пути к отступлению были отрезаны, и мы оперировали. И на другой день - тоже. Снова понадобился ассистент, снова я сама вызвалась... «Опять вы?» - ужаснулся Юдин, но не отказал. Те две операции стали для меня уроком, и медицинским, и жизненным». Однажды после нескольких тяжелых дней она потеряла сознание. Разрешили полежать, накрыли шинелью. И чтобы утешить, дали почитать стихи. «Вечерний альбом» Марины Цветаевой. Имя и стихи были Надежде неизвестны. «Марина Ивановна жила в Москве, мой отец знал ее», - пояснила Ада Яковлева, актриса, приходившая в госпиталь ухаживать за ранеными, как многие не уехавшие в эвакуацию москвичи. Та книжечка, Надежде подаренная, прошла с новой хозяйкой всю войну. Потом, уже после Великой Победы, Надежда Ивановна как врач-инспектор проверяла состояние курортов, разоренных войной. Объехала полстраны, многое увидела, многое наладила. Узнала о массовой казни в Евпатории детей-инвалидов. А в Юрмале встретила юного, светящегося от худобы пианиста Игоря Катаева, который стал ее мужем. Одним на всю жизнь. В 1956-м у них родился сын Виталий, будущий музыкант. После войны случился еще один, поистине сказочный, поворот судьбы. По решению Военного комиссариата Москвы Надежда Ивановна Лыткина получила московскую прописку и ордер на комнату. Комната эта находилась в уютном особняке XIX века по улице Писемского, 6. Около дома росли могучие тополя. Здесь часто останавливались люди. Кто-то плакал. Кто-то показывал рукой на окна второго этажа. Однажды она увидела Павла Антокольского и Константина Симонова. Интерес к старому дому вскоре стал понятным. В нем с сентября 1914 г. по май 1922 г. жила Марина Цветаева, автор заветных стихов. В этом доме она была счастлива. Отсюда уезжала в эмиграцию. Надежда Ивановна начала жадно собирать материалы, расспрашивать соседей и литераторов. Принимала гостей, поила чаем. Образовалось нечто, похожее на клуб. С той же целью - поговорить о Цветаевой, тогда еще опальной, полузапрещенной - пришла в «Маринин дом» в 1981 г. и наша студенческая группа во главе с преподавателем истории СССР Ленинского пединститута Еленой Федоровной Жупиковой. А еще была работа в больнице, подготовка кандидатской по хирургии. И 1952 г. - печально известное «дело врачей». Катаева-Лыткина увольнению не подлежала, но увольняли ее коллег, уважаемых врачей. У одной из них от ужаса и хамства отнялись ноги, и Надежда Ивановна с гневной речью влетела в кабинет главврача... Такое тогда не прощали. Об аресте ее предупредили. Когда-то Надежда лечила дочку этого человека из «органов». И он, дождавшись выхода Надежды Ивановны из дома, будто бы случайно прошел мимо нее: «Уезжайте. Завтра за вами придут. Я сам видел ордер на арест». Уехать они не успели. Действительно, пришли на следующий день. Надежда Ивановна юркнула за дверь. Игорь Витальевич Катаев сказал непрошеным гостям: «Жены нет дома» (та стояла, не шелохнувшись, за дверью). Они развернулись и ушли. «А утром мы уехали из Москвы, - рассказывала Надежда Ивановна, - и долго не возвращались. Жили на юге, на подножном корму, бедствовали, но спаслись!» В медицину, правда, вернуться не удалось. Оправданных врачей-евреев на работу взяли, а ее, русскую, уволенную непонятно за что, - нет. Надежда Ивановна не растерялась. Поступила в МГУ, училась, написала дипломную работу о Роберте Фальке, тоже полузапрещенном тогда художнике. Стала искусствоведом. Когда, наконец, обвинения с нее сняли, защитила диссертацию по хирургии. Но судьба уже определила ей другое назначение - сохранить цветаевский дом, основать в нем музей. ...В 80-е годы дом решили снести. Для того чтобы поменьше о Цветаевой помнили. Да и место выгодное - центр Москвы, Арбат! Надежда Ивановна выехать отказалась. Осталась с сыном в пустом доме. В 1984 г., когда я, уже лично познакомившись, приходила к ней в гости, еще горел свет, еще была вода. Вскоре все отключили. Что только не делали, чтобы выгнать Надежду Ивановну, заставить подчиниться! Выбили стекла, сняли с петель двери. Милиция (!) платила мальчишкам, и они кидали в зияющие дыры горящую бумагу. Во дворе специально жгли мусор, в надежде, что загорится и дом. Рыли котлован, изображая ремонт труб. Дом жил, правда, ветшал, крыша протекала. И звучала музыка - Виталий играл на рояле. Однажды в Дом пришел Д.С.Лихачев, тогдашний председатель Фонда культуры. Он попросил показать дом. Надежда Ивановна провела его по трем этажам, открыла бывшую цветаевскую квартиру - № 3. Итогом встречи стало решение Дмитрия Сергеевича: «Буду вам помогать. Но - за создание музея придется побороться. Впрочем, я уверен, у вас как у фронтовика все получится». Борьба за музей - история отдельная. Он открылся в «Маринином доме» в 1992 г., и Надежда Ивановна стала его руководителем вместе с нынешним его директором Эсфирью Семеновной Красовской. Умерла от инфаркта в 2001 г. Надежда Ивановна похоронена на Ваганьковском кладбище. (В юности Марина Цветаева думала, что будет лежать именно здесь: «Мне же вольный сон, колокольный звон, / Зори ранние - / На Ваганькове».) На памятнике написано: «Надежда Ивановна Катаева-Лыткина (5.IX. 191 8-7.IX.2001) основатель Дома-музея Марины Цветаевой». Рядом с ней - Георгий Вицин, Григорий Чухрай, Михаил Глузский... А в жизни ее друзьями были Тарковские, Пастернаки, Вероника Тушнова, Анастасия Ивановна Цветаева, Сергей Сергеевич Аверинцев, Михаил Леонович Гаспаров, Сигурд Оттович Шмидт. Выдающиеся музыканты Святослав Рихтер и Нина Дорлиак, Наталья Гутман, Алексей Любимов, Олег Каган. Физик Игорь Евгеньевич Тамм. ...Я любила ее - как старшего друга, духовного учителя, наставника. С подругой моей Аней Панфиловой бывали у нее чаще других. Помогали по дому, приносили новогоднюю елку, собирали рассыпавшиеся бусы... Спорили. Много читали вслух. В последнее лето особенно любила она Мандельштама. «Я пью за военные астры...» Надежда Ивановна и сама писала. Стихи, рассказы, воспоминания, статьи, шутливые посвящения. Спрашивала нас с Аней, хорошо ли? Было хорошо. Все это пока не опубликовано. Друг ее, еще стой осени 1941-го, с госпиталя, Вероника Тушнова часто писала о судьбе, о трудном счастье: «Это зря говорится, что надо счастливой родиться. Нужно только, чтоб сердце не стыдилось над счастьем трудиться...» У Надежды Ивановны сложилась трудная судьба. Но, несомненно, она была счастлива. ...Тем более, если человека звали Надежда. Наталья САВЕЛЬЕВА