Юрий РОСТ: Среди моих друзей - фантастические врачи

В сегодняшней фотожурналистике Юрий Рост - скорее даже не имя, а бренд. К его наградам - Госпремии РФ в области литературы и искусства, золотой статуэтке «Триумф» недавно прибавились новые: премия имени Александра Блока, звание «Золотой глаз России».

Ему никак не дашь 70 лет. Эту дату он отметил книгой «Групповой портрет на фоне века» и выставкой работ в Манеже. На вопрос о планах усмехается: «Пожить...» И, цитируя Феллини: «Хотя бы еще раз влюбиться».

- Вы помните свою первую фотографию?

- Это было в послевоенном 1946-м. Я, семилетний пацан, снял друзей-мальчишек на киевском дворе трофейным «Цейсиконом». И должен признать: на этом фото было всё - и взгляд, и рисунок, и настроение.

Хорошо помню тот двор, дом Театра русской драмы в Киеве. Отец был актером. Вернулся с фронта после тяжелого ранения на костылях. Его тогдашнего можно увидеть в маленьком эпизоде в фильме «Подвиг разведчика», где он изобразил немецкого офицера. Предполагалось, что я продолжу семейную традицию. Но верх взял спорт. Я плавал, и довольно прилично. Даже выиграл спартакиаду школьников на эстафете. Поступил в Институт физкультуры. А потом меня пригласили в Ленинград: «Нам нужен вратарь в команду ватерполистов». Так я стал студентом ЛГУ.

Первая крохотная заметка с моей фамилией вышла 22 июня 1966 г. в «Комсомолке», когда мне было уже 27 лет. Кстати. Самую большую известность принесла корреспонденция о собаке, которая в аэропорту Внуково два года ждала своего хозяина. Ее перепечатали чуть ли не все газеты мира. Все захотели песика усыновить, пригреть. Пришли тысячи писем, во многих конвертах деньги - на корм четвероногому. В бухгалтерии редакции решили: рубли посылать обратно, а доллары - в копилку партии. Собаке ничего не досталось...

- Чем вам так приглянулась фотография? Что вы цените в этом искусстве?

- Скрытое изображение живет своей жизнью. Зачатое в темной утробе фотоаппарата, на не проявленной пленке оно и есть, и его нет, как и не выписанные, не высказанные в сознании слова, которые только для тебя звучат и тебе лишь видны. Негатив весел и здоров, какое бы событие не отражал. Ему можно сразу перейти на бумагу и тем потешить глаз напоминанием недавно виденной картины. Можно отложить на потом... А можно спустя годы сунуть руку в ворох времени, вытащить из него перфорированные ленты чужой и своей судьбы и констатировать: перед тобой - память о пройденных дорогах, о друзьях, встречах...

Надеюсь когда-нибудь сделать автопортрет, сложенный как мозаика из маленьких кадриков - людей, которых я встречал. Благодарен своей профессии: она подарила мне огромное количество   человеческих связей.

- Вы запечатлели разных людей: знаменитых и простых, нобелевских лауреатов, рыбаков, свинарок. Россиян и жителей других стран, континентов. Как удается вступить в доверительный диалог, найти верный ракурс?

- Наводя объектив фотоаппарата, я всегда стремился дать живые и объемные портреты людей. Фотография, если она удалась, - почти сценарий для фильма.

«Рыжие». Даже на черно-белой фотографии   видно, что четверо братьев - рыжие. Они обречены на всю жизнь не думать о своем поведении, выпадают из общего ряда. Одна из любимых фотографий - солдат Великой Отечественной Алексей Богданов. Пока воевал, - в 1941-м ему был 41 год, - погибли все дети, 11 человек: сыновья на войне, дочери -от голода и лишений. А вот другая история - десять братьев Лысенко. Воевали все, и все вернулись живыми.

Мой друг Михаил Чавчавадзе в бане, где мылся Пушкин. Писатель Андрей Битов. Снимок Галины Улановой, снятой в профиль, в зале Большого театра. Штучный человек - самостоятельный философ Селиванов. Режиссер Георгий Данелия. Шахматист Михаил Таль. Отец Павел. Художник Борис Жутовский. Поэт Наум Коржавин. Марина Неёлова. Фаина Раневская... Заражает улыбкой лукавая Маня.

- Наиболее удачные, на ваш взгляд, работы?

- Не берусь определять степень удачи. Работаю для себя, для своих друзей, для людей, о ком собственно и пишу. А потом узнаю, что мои фотоочерки по душе тем, кто покупает газеты, приходит на выставку. Кто участвует в нашем пиршестве общения. Это можно назвать удачей.

По-особому дорог сериал, посвященный академику Андрею Сахарову. Какое счастье, что он был! Первая съемка состоялась в конце февраля 1970 г. Помню профессорскую квартиру и ее хозяина - очень красивого человека. Перед глазами ящик стола в «Комсомолке», где тогда работал, конверт, в котором лежали пленки. После высылки Андрея Дмитриевича в Горький пленки исчезли.

Фотография, сделанная тогда, стала моим пропуском после возвращения академика и Елены Бонэр из горьковской ссылки. Пришел к ним в дом и обнаружил: со мной всего   одна пленка. Взял в руки пустой аппарат и стал щелкать. Раз сто... На удивленный взгляд ученого пояснил: «Хочу, чтобы вы перестали учитывать меня».

В «Литгазете» пообещали дать чуть ли не разворот, а потом сократили объем до полосы. Выручили верстальщики, каким-то образом сумев «вбить» в заданный объем весь текст.

Настоящая мистика окружает исчезновение неповторимых негативов съемки квартиры А.С.Пушкина. Я провел ночь в музее-квартире поэта на Мойке. Может, они исчезли потому, что, сговорившись о визите со смотрителями квартиры-музея, я не спросил согласия хозяина. Но я не заходил ни в кабинет, ни в детскую, коротая ночь при свечах в гостиной. Отпечатки, впрочем, остались. А негативов нет.

Так вышло, что в первую зарубежную командировку - 1972 г., Мюнхен, Олимпийские игры - я стал свидетелем трагедии. Террористы захватили дом с израильскими спортсменами. Мне удалось попасть на чердак здания напротив... Впрочем, в Москве мои снимки оказались никому не нужны. Их напечатали немецкие газеты.

- У вас явно превалируют черно-белые фотографии. Чем обусловлен такой выбор?

- Когда-то я мечтал рисовать красками. Но до сих пор боюсь взять их в руки, потому что не чувствую себя подготовленным для этого. Да, большинство моих снимков - черно-белые. На последней выставке было лишь несколько     цветных.

Снимая охотно на «цифру», я всё же предпочитаю пленку. Она долговечнее. Негатив сохранней. Пленку можно сравнить с рукописью, они родственны. Родственников же надо беречь. Полагаю, что какие бы новые технологии не заявляли о себе, пленка будет существовать. Так же, как появление кино не отменило театра, фотография - живописи, телевидение - киноэкрана.

Когда мы пришли с кинорежиссером Отаром Иоселиани к 93-летнему Анри Картье Брессону, мэтр, познакомившись с принесенными фотографиями, посоветовал: «Посмотрите соседние кадры, которые вы отложили». И действительно, перелистывая дома старые снимки, я убедился: становясь старше, мы многое видим иначе.

Почему портреты? Мне интересны люди. Привлекает человек, его жизнь, достоверность. Хочется, чтобы он выглядел таким, каким я его представляю себе. Это портрет даже не человека, а моего представления о нем. Булату Окуджаве, к примеру, не понравилось, как я его изобразил. Обидчиво пояснил: «Очень уж я похож на себя на этой фотографии...»

Выставка в Манеже - это групповой портрет на фоне века. Может быть, когда-нибудь мне удастся создать групповой портрет на фоне мира - с цветными фотографиями природы и черно-белыми людей...

- Журналист нередко попадает в экстремальные ситуации. Как удается сохранить самообладание?

- Когда в руках фотоаппарат, даже в безумных ситуациях ведет дело. Никогда не забуду восхождение на шпиль Петропавловской крепости. Решил увидеть ангела вблизи. Среди реставраторов оказались знакомые альпинисты: «Давай, поднимайся!..» Позади узенькая лесенка. Небольшое окошко. А дальше скобы. Как спустился обратно, не помню. На земле встал на колени перед алтарем и поблагодарил Господа Бога за то, что не дал погибнуть...

- Самые красивые места, где бывали?

- Мадагаскар. На крохотном участке земли собрано множество разных племен. А с чем сравнить Тибет, его серо-синюю гамму?.. Потом Исландия - одна из самых удивительных по красоте стран. В Гренландии понял, что возле одного ледника можно провести огромное количество времени. Мечтаю еще раз побывать в Антарктиде. Мои фотографии природы - это то, что человек еще не успел испортить.

- Какие качества нужны сегодняшнему фотокорреспонденту?

- Убежден: журналист должен разбираться досконально, глубоко в тех вещах, о которых он собирается рассказать читателю. Он обязан понимать суть, основное. И быть порядочным. Он может быть ленивым, но - обязательно! -  любопытным.

- Ваши взаимоотношения с медициной?

- Как и у каждого, кто прилично пожил на этой земле, общения с медициной были, и существенные. К счастью, не фатальные. Пришлось оперировать глаз. Снова хорошо вижу. За это поклон Елене Олимпиевне Саксоновой и Виктору Ильницкому из 15-й московской больницы. На себе испытал мастерство замечательного хирурга Владимира Местишвили.

Врачей уважаю, и совершенно бескорыстно. Это одна из самых важных, самых тяжелых профессий, абсолютно необходимая для человека. Дружить с ними - чистое счастье. Боюсь кого-то обидеть. И всё же назову несколько фамилий: нейрохирург Александр Коновалов, невропатолог Сергей Никитин, хирург-онколог Евгений Матякин, хирург Давид Иоселиани, врач и писатель Юлий Крелин.

- Вы дружите с детским лечебным центром   в Одессе...

- Мы давно знакомы с директором спортшколы Литваком. Борис Давыдович задумал построить центр для реабилитации детей с ограниченными возможностями. Поставил весь город на уши. Привлек знакомых, выпускников школы... В итоге поднялось пятиэтажное здание, оборудованное по последнему слову медицинской техники. Здесь дети могут бесплатно получить помощь... Сейчас Литвак строит гостиницу для родителей больных ребятишек. У каждой мамы будет своя комната в блоке.

- Удается ли поддерживать мало-мальски щадящий режим?

- Какой может быть режим у обозревателя газеты? Мой друг доктор Анатолий Волков как-то составил для меня режим питания. Признаюсь: придерживался его не очень долго. Сейчас стараюсь меньше есть, больше двигаться. И больше, по возможности, спать.
Отдых? Кофе с друзьями, трубка. Люблю побеседовать с Шуриком - желтым кенаром, которого мне подарил друг, доктор Александр Разуваев. Когда зовут в гости, чтобы быстрее добраться до места, иногда прошу у приятеля его  мотоцикл.

Беседу вел
Михаил ГЛУХОВСКИЙ,
корр. «МГ».