Филлип Шарп: Я словно бы лечу на огромной волне..

В последних числах мая в Подмосковье, в Сколковском институте науки и технологий встретились ведущие учёные из России, Европы, Азии, США, чтобы обсудить, какой станет медицина уже в ближайшее время. Тема встречи – «Терапия будущего».

В центре коллективного внимания – жизненно важные вопросы. Как из обычной клетки кожи человека получить многофункциональную стволовую клетку, каковы перспективы использования стволовых клеток в терапии? Какое влияние окажет использование результатов новых исследований РНК и как это поможет в борьбе с распространёнными заболеваниями? Каково будущее у регенеративной медицины и как новейшие клеточные технологии поспособствуют в лечении тяжёлых недугов человека?..

Участники международной биомедицинской конференции чуткой тишиной встретили доклады, с которыми выступили нобелевские лауреаты Филлип Шарп (США), Синъя Яманака (Япония) и другие ведущие мировые специалисты в области биомедицинских исследований. Конференция была приурочена к запуску двух исследовательских центров Сколтеха – Центра по исследованию стволовых клеток и Центра по биомедицинским технологиям и РНК-терапии.

Выдающийся американский генетик и молекулярный биолог, профессор Филлип Шарп охотно согласился дать интервью корреспонденту «МГ».

.
– Как известно, Архимед, найдя ответ на трудную задачу, поставленную перед ним правителем Сиракуз, определив закон плавучести тел, выскочил из ванны и, забыв одеться, промчался по улицам с криком «Эврика!» А что почувствовали вы, осознав масштабность, значимость вашего открытия?

– Я оказался в шоке, был поражён. Почувствовал себя в совершенно необыкновенном состоянии. Электронная микроскопия позволила увидеть своими глазами нечто фантастическое, проникнуть в удивительный микромир. Это произошло в 1977 г. В то время мне было 33 года.

Речь шла об открытии прерывистой структуры гена. Это открытие оказало большое влияние на понимание того, как развивались гены в ходе эволюции, а также на исследования и прогнозирование генетических процессов, в том числе раковых заболеваний. Вскоре выяснилось, что к подобному научному решению мы пришли практически одновременно с британским биохимиком Ричардом Робертсом. В 1993 г. оба получили Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за открытие, независимо друг от друга, прерывистой структуры гена».

– Но одно дело – фундаментальные открытия, прорывы в теории. Как реализовать их практически, отразив в качестве жизни человека? В той же биофармацевтике, создании новых совместимых биоматериалов, развитии диагностики, основанной на послегеномных исследованиях...

– ...Вычислительная техника, физика, математика ускоренно движутся навстречу наукам о жизни, пересекаются с ними. И в этом наш завтрашний день. Мы живём в эпоху третьей генетической революции: биологи открывают инженерам гены, и они вместе создают будущее. За последнее десятилетие количество синтезируемой генетической информации выросло с нуля до фантастических величин.

Найденные нами решения как раз и работают, позволяя находить конкретные ответы на проблемы, волнующие общество. К середине 70-х годов мы уже умели синтезировать гормон роста и ряд других субстанций. Можно говорить о взрыве в мире РНК: мы обнаружили массу новых форм РНК, с которыми предстоит работать. Открытие прерывистой структуры гена оказало большое влияние на понимание того, как развивались гены в ходе эволюции, а также на исследование и прогнозирование генетических процессов, в том числе раковых заболеваний. На основе достигнутого создаются наночастицы для направленной терапии рака. Оказалось, что гены можно редактировать, противостоять их мутации. Одержаны первые успехи в терапии гемофилии. Высвечены новые решения, нацеленные на борьбу с гепатитами, рассеянным склерозом. Технологии постоянно, год от года совершенствуются. Наш подход показал, что РНК-терапия приводит к улучшению здоровья пациентов с амилоидозом. А ведь речь идёт о смертельном заболевании, которому подвержены более 50 тыс. людей по всему миру. Наука интернациональна. Любые инновации, любые изменения жизни к лучшему начинаются с обычных исследований.

– У Данте есть строки «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу...» Вы чувствуете возраст?

– Нет, я ещё не ощущаю себя «в лесу». Внутренне по-прежнему молод. Словно бы лечу на огромной волне. Я не лидер этой волны, но я ощущаю себя частью этой волны.

– В работе конференции здесь, в Сколково, участвует ваш коллега из Японии, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 2012 г. Синъя Яманака, профессор Института передовых медицинских наук Университета Киото...

– Да, доктора Яманаку можно назвать лидером той волны, о которой я говорил...

Вместе с аудиторией я с большим интересом слушал рассказ о том, как ему и его команде удалось перепрограммировать клетки соединительной ткани в стволовые клетки. Используя генетические манипуляции, исследователи сумели получить стволовую клетку из обычной клетки кожи. Удивительное дело!.. Индуцированные, многофункциональные стволовые клетки способны формировать здоровые клетки различных органов. Это означает, что появились перспективы создания тканей и органов взамен повреждённых или утерянных вследствие болезни или травмы. «Строительным» материалом для новых органов и тканей станут клетки самого человека. Учёный сообщил о положительных результатах опытов с человеческими клетками. Именно за это достижение он совместно с британским учёным Джоном Гёрдоном получил Нобелевскую премию.

Открытие японского учёного имеет огромное значение для практической медицины. К примеру, появляется возможность перепрограммировать клетки кожи людей с различными заболеваниями для того, чтобы сравнить, в чём их отличие от клеток здоровых людей. Это – ещё один шаг на пути к пониманию развития болезней и разработке новых методик лечения.

– Невольно вспоминается Кацусика Хокусай, замечательный японский художник и философ, умевший непередаваемо изображать движение огромных морских волн. Обращаясь к молодым художникам, он отметил: «Если ты хочешь нарисовать птицу, ты должен стать птицей». Ваши научные достижения служат как бы иллюстрацией к этим словам...

– Что ж, можно и так сказать.

– Что предшествовало вашему восхождению к научной вершине? Расскажите, пожалуйста, немного о себе.

– Я родился в городе Фалмут штата Кентукки. Самые ранние воспоминания – детские игры на нашей семейной ферме, что находилась в излучине реки. Родители из многодетных семей. Так что я был окружён бабушками, дедушками, тётями, дядями... С малых лет работал по хозяйству, убирал урожай, помогая старшим. Ещё в школе приобщился к математике и естественным наукам. А позднее зарабатывал, чтобы платить за высшее образование. Никогда не гнушался труда. Сколько помню себя, для меня всегда было характерно любопытство, желание познать новое. И это чувство не оставляет и сегодня, движет мною и поныне.

Став старше, решил специализироваться по химии. Так попал в Университет Иллинойса, где окончил аспирантуру. А потом пришло увлечение экспериментальной молекулярной биологией: забывал о времени, изучая геномы с помощью электронной микроскопии.

– Ступеньки карьеры?

– В 1974 г. известный микробиолог Сальвадор Лурия пригласил меня, молодого учёного в Мас-сачусетский технологический институт (MIT) – самый престижный технический университет мира. В 1985 г. я был назначен на пост директора Центра исследования раковых заболеваний, а позднее получил должность руководителя Института исследования мозга. Принимал самое деятельное участие в интересной серии экспериментов... В течение 6 лет возглавлял Центр исследований рака (ныне институт Коха). Был основателем и директором Института Макговерна. Если говорить о научных интересах, то они были сосредоточены на молекулярной биологии экспрессии генов, имеющих отношение к раку, механизмах реорганизации РНК. Все эти работы стали своеобразной прелюдией Нобелевской премии по физиологии и медицине. В настоящее время являюсь профессором биологии Массачусетского технологического института.

– В чём вы видите истоки творческого долголетия? Вы ведь не из тех учёных, что замыкаются в башне из слоновой кости и отчуждённо наблюдают за суетным миром.

– В активной позиции во всём, что касается любимого дела. Мне довелось стать одним из основателей и членом совета директоров одной их первых биотехнических компаний в мире – Biogen Inc., в которой трудятся 8 тыс. сотрудников, а также компаний, занятых проблемами фармацевтики, биосинтеза.

Свидетельство тому, что коллеги называют моей неугомонностью, – награды, почётные звания. Я член Национальной академии наук, Американской академии искусств и наук, ассоциированный член Европейской организации молекулярной биологии и Американской ассоциации содействия развитию науки, Американского философского общества, Королевского общества Великобритании и др.

Проникая в тайны мироздания, я всегда чувствую желание поделиться своими открытиями с коллегами, проверить вместе с ними свои впечатления, выводы. У меня свыше 400 научных публикаций...

И конечно же, преодолевать усталость помогают постоянные контакты с творческой молодёжью.

– Нобелевская премия – это не только признание высоких достижений лауреата, но и солидная финансовая награда. Зарубежная пресса рассказывала о том, как по-разному порой распоряжаются лауреаты полученной премией. Можно поинтересоваться, как использовали её вы?

– Я на призовые деньги исполнил мечту своей семьи – приобрёл старинный дом с чудесным садом.

– В России всё больше сторонников здорового образа жизни... А как поддерживаете рабочую форму вы? Ваши хобби?

– Противник покоя, я сторонник активного движения. Много хожу. Люблю бывать на природе, нередко отправляюсь в походы. Прекрасная подзарядка – это велосипед. Большое удовольствие доставляют занятия парусным спортом.

– Жизненное правило, которому вы следуете?..

– Я не знаю, что такое скука. Если сталкиваюсь с чем-то, что мне безразлично, просто теряю к этому интерес, переключаю своё внимание. Меня всегда влечёт что-то новое, познавательное. Вот и в своём обращении к читателям вашей газеты я написал:
«Наука – это удивительный жизненный путь, полный сюрпризов и удовольствия, которое можно разделить с друзьями».

Беседу вёл
Михаил ГЛУХОВСКИЙ,
корр. «МГ».