Анатолий Парпара: Лермонтов был так любим Небом!

Анатолий Парпара в литературном мире известен как поэт, драматург, переводчик, издатель. Лауреат Государственной премии им. А.М.Горького (1989 г.). Многие годы возглавлял отдел поэзии в журнале «Москва». Заслуженный работник культуры РФ. Секретарь Союза писателей России. Однако сегодня мы будем беседовать с А.Парпарой прежде всего как с истовым исследователем и неугомонным пропагандистом творчества Михаила Лермонтова, 200-летие которого отмечает Россия: он – президент Международного общественного фонда М.Ю.Лермонтова.

– Анатолий Анатольевич, звёздность Лермонтова, божественную силу его слова и образа чувствует любой неравнодушный к чтиву человек. Просто так книгу, на обложке которой стоит «М.Ю.Лермонтов», если даже случайно взял в руки, в сторону не отложишь…

– Обратимся к Льву Николаевичу Толстому. Великий мастер слова и мыслитель заявил, говоря о Лермонтове, своём – заметим – сопернике в литературе: «Он начал сразу как власть имеющий!» Толстой перефразировал стих Евангелия от Матфея: «Ибо Он учил, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи». И действительно, не желавший печататься в журналах молодой сочинитель настойчиво работал над своей поэмой «Демон», улучшал поэму «Боярин Орша», не переставал трудиться над драмой «Маскарад». В его архиве были уже десятки стихотворений, которые потом войдут в сокровищницу мировой лирики. А читатель ещё не знал, что уже живёт и действует, что уже созрел для славы гениальный поэт, преемник знаменитого Пушкина. Это был неизвестный, не открытый миру поэт. А явился он России в горестные для неё дни, когда оплакивала она смерть Александра Сергеевича Пушкина, «солнца русской поэзии» по замечательному определению А.Одоевского.

Лермонтов был болен, когда до него дошли известие о гибели поэта и слухи и сплетни о причине дуэли. Он был возмущён тем, что «высший свет» оправдывал убийцу и, по его словам, «излил горечь сердечную на бумагу». «Смерть поэта» заканчивалась строкой: «И на устах его печать». Реакция на это гневное стихотворение в «высшем свете» была неожиданной: оно вызвало смуту, раздражение и даже похвалы Дантесу. И один из родственников поэта, дипломат, пришёл к автору защищать убийцу. Лермонтов разгневался, выгнал его... и написал ещё шестнадцать строк, ставших знаменитыми: «А вы, надменные потомки...»

Этих крамольных стихов простить ему не могли, и Михаил Лермонтов в первый раз был сослан на Кавказ: дерзкого корнета перевели прапорщиком в Нижегородский драгунский полк, действовавший там.

Но эта ссылка стала и переводом неизвестного никому стихотворца в знаменитые поэты! А мыслящая Россия поняла, что честь её спасена, знамя, выпавшее из рук Пушкина, попало в надёжные руки прапорщика-знаменосца: «...я родину люблю. И больше многих...» Эти проникновенные слова 17-летнего юноши прошли испытание временем и отзываются в сердцах многих поколений радостно и светло, как слова молитвы в устах верующего. Отныне на оставшиеся ему 4 года земной жизни и на всю вечность небесной – имена двух классиков русской литературы стали неразрывно ставиться рядом: Пушкин и Лермонтов, Лермонтов и Пушкин, в зависимости от нашей влюблённости в одного или другого.

– Не за мотив ли одиночества мы любим поэта?

– Мотив одиночества в творчестве поэта – не прихоть или каприз, а горестная необходимость. Ему было всего 3 года, когда его мать, Мария Михайловна, умерла от чахотки. «В слезах угасла мать моя» – так ёмко и горестно охарактеризует Михаил Юрьевич трагедию 22-летней женщины, больной, разочарованной в жизни, осуждаемой за порыв сердца родной матерью Е.Арсеньевой, властной аристократкой, пережившей, в свою очередь, сердечную трагедию. Елизавета Алексеевна сразу невзлюбила своего небогатого зятя. И после смерти любимой дочери не захотела оставить внука, в котором не чаяла души, с его отцом Юрием Петровичем Лермонтовым, отставным капитаном, вынужденным уехать в результате ссоры с тёщей в небольшое своё имение Кропотово (Кропотовка) Ефремовского уезда Тульской губернии (ныне Кропото-во-Лермонтово Липецкой области).

И всё-таки редкие встречи их то в Кропотове в 1827 г. , то в Москве были, вне сомнения, счастьем для мальчика. О них он помнит всю оставшуюся жизнь.

Не откажу себе в радости процитировать размышления Ивана Бунина о детстве Лермонтова в этом селении: «Вот бедная колыбель его, наша общая с ним, вот его начальные дни, когда так же смутно, как и у меня некогда, томилась его младенческая душа, «желанием чудным полна», и первые стихи, столь же, как и мои, беспомощные... А потом что? А потом вдруг «Демон», «Мцыри», «Тамань», «Парус», «Дубовый листок оторвался от ветки родимой...» Как связать с этой Кропотовкой всё, что есть Лермонтов?» (Жизнь Арсеньева). Есть над чем подумать!
Ему не было и 16 лет, когда его отец умирает. «О, мой отец! где ты! где мне найти / Твой гордый дух, бродящий в небесах...» – восклицает юный поэт, тоскуя о нём. Это «доброе сердце» помнит глубинным чувством и отца, и конечно же мать, иначе бы не были написаны такие строки: «Когда я был трёх лет, то была песня, от которой я плакал; не могу теперь вспомнить, но уверен, что если бы услышал её, она бы произвела прежнее действие. Её певала мне покойная мать».

Характерно, что тогда же, воссоздавая состояние, в которое приводила его песня, которую пела ему в раннем детстве мама, он слагает замечательное стихотворение «Ангел».

– Мудрый Карамзин, говоря о 23-летнем Пушкине, предсказывая возможное великое будущее поэта, горько заметил: «Но нет лада в его душе». Не было «лада» и в душе Лермонтова...

– Однако страсть его к Небу, обращение его к Богу, которое напоминало отношения сына и отца, было уважительным и сквозным для всего творчества Лермонтова. Вспомним одну за другой все три (исключая шутливую «Юнкерскую молитву» (1833 г. ) молитвы: «Не обвиняй меня, Всесильный» (1829), «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою» (1837) и «Молитва («В минуту жизни трудную») (1839). И, конечно, стихи последних лет жизни, такие, как «Оправдание»: Но пред судом толпы лукавой Скажи, что судит нас иной И что прощать святое право Страданьем куплено тобой. Или «Выхожу один я на дорогу» с его «В небесах торжественно и чудно!» Или «По небу полуночи ангел летел». Такие божественные произведения Василий Розанов называл гимнами: «Гимны его напряжены, страстны, тревожны и вместе воздушны, звёздны».

Творчество Лермонтова, как отмечали многие его исследователи, становится наиболее народным.

– Но народность – это любовь к людям, и Лермонтов, по выражению Достоевского, мог стать печальником горя народного, однако у истории нет сослагательного наклонения.

– Давайте обратимся к Печорину и Демону. «Герой нашего времени» – летопись человеческих душ, исполненная суровой жизненной правды, лирических мечтаний и повседневной горечи. Нам жаль этого славного человека – Печорина, которого жизнь заставила так презирать людей, что он разучился любить и ненавидеть. Его трагедия была в том, что он призывался на землю для великих деяний, но предпочёл поступкам резонёрство и скуку: Как солнце осени суровой, Так пасмурна и жизнь моя; Среди людей скучаю я: Мне впечатление не ново. Не менее трагична и судьба другого литературного героя – «жителя небес – Демона». Если Печорин сменил любовь на презрение к людям вследствие «душевной пустоты», то Демон, не замечавший ранее людей с их жалкими страстями, вдруг готов сам беззаветно полюбить.

Да и сам Лермонтов, дитя чистого неба, знал нечто о неземной любви. Она явилась ему в раннем возрасте в образе 9-летней девочки. Он сам написал об этом явлении в дневнике за 1830 г. : «Кто мне поверит, что я знал любовь, имея 10 лет от роду?... Я не знаю, кто была она, откуда, и поныне мне неловко как-то спросить об этом: может быть, спросят и меня, как я помню, когда они позабыли; или <...> подумают, что я брежу, не поверят её существованию – это было бы мне больно!.. Белокурые волосы, голубые глаза, быстрые, непринуждённость, – нет, с тех пор я ничего подобного не видал, или мне это так кажется, потому что я никогда так не любил, как в тот раз. <...> И так рано! В 10 лет... о, это загадка, этот потерянный Рай до могилы будут терзать мой ум!»

Так он и жил, обожжённый этим видением, и глубоко страдал от невозможности воплощения той красоты в реальности. И, мучаясь от противоречия между идеалом и реальностью, горестно писал: «И с тоской / Я вижу, что любить, как я, порок...»

Именно это страдание и позволяет мне назвать Лермонтова поэтом несбывшейся любви. Никто так страстно не желал её, никто так резко не отказывался от любви, когда в ней начинали звучать диссонансом ложь, выгода или светское пустое кокетство, никто так не страдал от понимания невозможности чистоты её. И такое осознание невозможности великой радости привело к трагедии...

Известие о гибели поэта было сообщено в газетах в такой форме: «15 июля, около 5 часов вечера, разразилась ужасная буря с молнией и громом; в это самое время, между горами Машукою и Бештау, скончался лечившийся в Пятигорске М.Ю.Лермонтов».

Высший свет не очень огорчён был случившимся, а некоторые сановники даже облегчённо вздохнули: «Ещё один смутьян отдал душу Богу».

– И в смерти своей Пушкин и Лермонтов были трагично близки друг к другу!

– Выдающийся философ XIX века Юрий Самарин в своём дневнике от 3 августа, когда известие о гибели Лермонтова дошло до Петербурга, записывает печальные строки: «Лермонтов убит на дуэли Мартыновым! Нет духа писать! ...Невольно сжимается сердце и при новой утрате болезненно отзываются старые. Грибоедов, Марлинский, Пушкин, Лермонтов. Становится страшно за Россию при мысли, что не слепой случай, а какой-то приговор судьбы поражает её в лучших из её сыновей, в её поэтах. За что такая напасть... и что выкупают эти невинные жертвы?

Бедный Лермонтов. Он умер, оставив по себе тяжёлое впечатление. На нём лежит великий долг, его роман – «Герой нашего времени». Его надлежало выкупить, и Лермонтов, ступивши вперёд, оторвавшись от эгоистической рефлексии, оправдал бы его и успокоил многих.

Да, смерть Лермонтова поражает незаменимой утратой целое поколение. Это не частный случай, но общее горе, гнев Божий, говоря языком писания, и, как некогда при казнях свыше, посылаемых Небом, целый народ облекался трауром, посыпая себя пеплом, и долго молился в храмах, – так мы теперь должны считать себя не безвинными и не просто сожалеть и плакать, но углубиться внутрь и строго допросить себя...» (Это цитата из книги В.Кошалева «А.С.Хомяков», «Новое литературное обозрение».)

«Что выкупают эти невинные жертвы?» – спросим и мы себя, продолжая печальный список именами Н.Гумилёва, С.Есенина, В.Маяковского, П.Васильева, Д.Андреева, И.Талькова... Но нет нам ответа...

– Анатолий Анатольевич, кроме многочисленных лекций о творчестве и судьбе Михаила Лермонтова в год его 200-летия в вузах и библиотеках Москвы, Центральном доме литератора, в Пятигорске, Грозном, Смоленске, Махачкале, Вязьме, Калининграде, других городах России, вы только что в Железноводске на своей творческой даче открыли домашний музей великого поэта. Что в музее?

– В помещении площадью 36 м2 на стендах выставлено 240 изданий, среди которых все издания Михаила Юрьевича, вышедшие до революции 1917 г. Много научной литературы, книги с автографами наших знаменитых писателей, в том числе Леонида Леонова, Ра-сула Гамзатова, Сергея Михалкова, томик Байрона (1842 г. издания), более 60 гравюр на самшите народного художника СССР Фёдора Константинова, самого известного советского иллюстратора произведений Лермонтова… В музее будут проходить занятия в школе молодого литератора Кавминвод.

– Выбор Железноводска для размещения творческой дачи для вас был связан и с состоянием здоровья?

– Да, в начале 90-х годов врачи меня спасли, проведя сложную урологическую операцию, и рекомендовали в дальнейшем постоянно находиться под наблюдением эскулапов Кавминвод, влиться, говоря языком Печорина и Грушницкого, в водяное общество. Благодарю моих докторов и сейчас опекающих меня, а с другой стороны, благодарен судьбе, ведь, пребывая на Кавминводах, я более предметно и пристально могу заниматься изучением творчества моего кумира, который так много (для своей очень короткой жизни) жил, воевал и творил на Кавказе.

Беседу вёл
Владимир КОРОЛЁВ,
соб. корр. «МГ».