Космос как призвание

Любой полёт за пределы Земли даёт поводы для размышлений, побуждает к творчеству

Покорение космоса стало наиболее знаковым событием XX века. Оно оказало большое влияние на понимание возможностей и ограничений человека, стимулировало разработку более эффективных методов спасения и реадаптации людей. У истоков рождения таких направлений современной медицины как реаниматология, космическая медицина, медицина катастроф стоял научный руководитель по скорой медицинской помощи Клинической больницы № 1 (Волынская) Управления делами Президента России, доктор медицинских наук, профессор, академик Международной академии астронавтики Леван СТАЖАДЗЕ.

Как это происходило, какие уроки удалось извлечь из такого опыта, об этом мы беседуем с Леваном Лонгинозовичем.

– Как бы вы с высоты жизненного опыта определили понятие «хороший врач»?

– Есть выражение «врач от бога», с чем я абсолютно согласен. На моём пути встречались коллеги, которые целиком отдавали себя медицине и делали это не ради наград и званий, а потому, что по-другому не умели существовать.

Когда я в самом начале своей карьеры работал в реанимации, то там вопроса наличия крови для переливания не было. У кого группа крови подходила – тот из врачей и отдавал. Хороший врач должен уметь сострадать. Пациента нужно действительно любить. Вы не должны смотреть на часы, когда работаете с больным, особенно в реанимации, где человек беззащитен, не может ни сказать, ни ответить. У нас был такой знак: как только больной начинал на кого-то ворчать и жаловаться, мы крестились и говорили: этот пошёл на поправку, теперь будет выздоравливать.

Работа врача – самоотдача. Теоретически мы знаем, что нужно лечить больного, а не болезнь, но на практике сейчас нередко всё идёт по трафарету. Стандарты – вещь нужная, но врачебное искусство сродни искусству певца или музыканта. Что заставляет хирургов по 7-12 часов проводить операцию, не отходя от больного. Если у доктора нет внутреннего призвания, это не натренировать. Это уж точно от бога.

– Вы с детства хотели стать врачом?

– Нет, с пятого класса мечтал быть химиком. Любил химию, она мне хорошо давалась. В год поступления, в 1955 г. , я точно знал, что пойду в Менделеевский институт, знакомился с условиями поступления, бывал на днях открытых дверей. У меня был школьный друг, который тоже туда собирался. И когда мы уже всё решили, он неожиданно говорит: знаешь, мама вычитала, что в мединститутах увеличивают набор мальчиков, так как медицина к тому времени совсем перешла в женские руки, и предложила пойти в мед. Моя мама, кстати, тоже очень хотела, чтобы я был врачом.

В итоге я поступил в Первый мединститут, а он во Второй, хотя потом я тоже туда перевёлся.

– По какой причине по окончании вуза вы начали работать в обычной поликлинике?

– У меня было два запроса на распределение: из Института хирургии им. А.В.Вишневского и из 4-го Главного медицинского управления Минздрава СССР, однако я выбрал районную поликлинику. Интересно было пойти не просто на участок, а именно на вновь образованный, туда, где ещё ничего не было. Так я попал в Ждановский район Москвы, где, как сейчас помню, была только построена поликлиника № 4, что на Нижегородской улице. Когда я приступил к работе, мы создавали участок с нуля. Трудился обычным врачом, вёл приём, обходил больных. Также за мной закрепили училища – поварское и строительное. Пришлось погрузиться в проблемы подросткового возраста, меня даже хотели назначить главным подростковым врачом района.

– Желания заняться наукой тогда ещё не было?

– Нет. Хотя отец постоянно мне твердил: занимайся наукой. Ведь у нас дома часто бывали учёные, в том числе и Александр Александрович Вишневский, откуда у меня и появился запрос на распределение.

– Каким образом из поликлиники вы попали в институт Склифосовского?

– Работая участковым, я дежурил и на неотложке, где был водитель, который помогал с автомобилем Борису Петрову, главному хирургу Склифа. И этот водитель как-то сказал ему обо мне доброе слово. Петров пригласил меня к себе. Когда я отработал, как и положено по распределению, 3 года участковым врачом, меня выз вали в Горздра-вотдел, где предложили квартиру на Нижегородке и должность заместителя главного врача по лечебной работе в 4-й поликлинике. Мне в ту пору было 25 лет. Но я отказался в пользу Склифа, где только начинала своё становление новая специальность – анестезиология. В институте работал Борис Жилис, первый официальный анестезиолог России. И меня к нему прикрепили. Фактически у меня два учителя: академик и великий хирург Борис Александрович Петров и профессор, мощнейший анестезиолог так называемой первой волны Борис Губертович Жилис. А мы – анестезиологи второй волны.

– Вы постоянно брались за новые проекты. Больше нравилось создавать с нуля, чем руководить уже созданным?

– Так получалось. Как раз в то время активно осваивали космос. Началась подготовка программы длительных полётов, создавалась станция «Салют». 17-суточный полёт Севастьянова и Николаева показал, что в маленьком пространстве спускаемого аппарата космонавты очень плохо себя чувствуют и в дальнейшем не в состоянии ничего делать самостоятельно. Им требовались восстановление, реадаптация.

И первый заместитель министра здравоохранения Аветик Бурназян, известнейшая личность, отмеченная 5 орденами Ленина, предложил ввести в состав поисково-спасательной службы ВВС анестезиолога, поскольку штатных анестезиологов в бригаде неотложной хирургической помощи армии не было. Когда Бурназяну положили на стол документы, он предложил выбрать врача из института им. Н.В.Склифосовского, поскольку здесь были сосредоточены специалисты широкого профиля, которые в своей практике сталкивались с отравлениями, кровотечениями, шоковыми состояниями, травмами, в том числе черепно-мозговыми. Остановились на мне. Я согласился.

Затем был полёт Шаталова, Елисеева и Рукавишникова. У которых не всё хорошо получилось, и уже через двое суток они вернулись на Землю. А вот полёт Волкова, Добровольского и Пацаева, проведших в космосе 24 дня, на протяжении которых мы на вертолёте несли дежурство дважды в день по 2 часа, если вдруг они будут срочно садиться, закончился трагически – все погибли. На месте посадки я проводил реанимационные мероприятия. Хотя там была полная несовместимость с жизнью. По техническим причинам, когда космонавты находились в невесомости, весь воздух вышел из спускаемого аппарата, и они погибли в течение нескольких секунд. После этого случая, когда проанализировали наши действия, на правительственном уровне было принято решение создать в Институте медико-биологических проблем отдел, который занимался бы вопросами медицинского обеспечения космических полётов.

И опять с нуля создавал медицинское подразделение. Было сложно: абы кого не принимали, люди должны были иметь форму допуска, так как мы базировались на закрытых воинских полигонах.

– Чем важен космос для медицины?

– Космос – это экстремальное воздействие на организм человека. При предрасположенности к болезням, они обязательно разовьются. При длительных экстремальных воздействиях «выпячивается» locus minoris – слабое звено. С точки зрения анестезиологии и реаниматологии, в это время нельзя использовать  лекарства, которые могут только усилить негативный эффект.

Чем важен космос? Любой полёт даёт массу поводов для размышлений, побуждает к творчеству, чтобы что-то создать, придумать технологию, новые инженерные или медицинские решения. А при выполнении серьёзных межпланетных полётов вообще надо решать сумасшедшие задачи, но они и двигают науку.

– В космонавтике большее значение имеет отбор людей или программа подготовки?

– Отбор очень важен. Но вот, казалось бы, «суперкосмонавт», а следующего шага он сделать не может. Не так просто сесть в космический корабль, когда знаешь, что риск очень высок.

Другой важный момент. Занимаясь отбором, подготовкой космонавтов, отслеживая их во время полёта и встречая на земле, я пришёл к выводу, что человек должен либо полностью отдаваться своей работе, либо там делать нечего. Есть такие работы, где ты либо паровоз, либо... ни на что не сетуй и не ищи оправданий.

Талант, безусловно, важен, но и нужна сила воли, которую можно развивать. Можно и нужно управлять собой и обязательно научиться доводить дело до конца, как я говорю – до «скрепки». То есть всё нужно доводить до логического завершения. Без этого в космонавтике делать нечего.

– Что для человека в космосе самое сложное?

– Надо уметь себя побороть, заставить работать, делать специальную физическую зарядку, использовать разные приспособления. А это непросто.

– После космической медицины вы «заболели» медициной катастроф...

– В Институте медико-биологических проблем я проработал 15 лет, но связь с НИИ им. Н.В.Склифосовского не прерывал. В то время в нём сместили директора, и новым руководителем стал мой товарищ Владислав Теряев, который в разные годы занимался медициной катастроф за рубежом, летал в Мексику, Иран. У него была идея создать отдел медицины катастроф. Я также давно говорил ему об этом, после того как на одной из конференций в Москве услышал доклад Рудольфа Фрая, автора термина «медицина катастроф». Когда Германия стала возрождаться, появились шикарные автобаны, скоростные авто, стали происходить массовые аварии. Фрай тогда и предложил этот термин, стал применять вертолёты для эвакуации раненых, поскольку на автобанах по-другому работать невозможно.

В Склифе отдел медицины катастроф создали в 1988-1989 гг. В это же время ректор 3-го меда Евгений Соколов предложил мне создать кафедру скорой помощи для студентов, что мы и осуществили. Позже ещё одну, в Медицинском центре Управления делами Президента РФ. Тоже с нуля.

В начале 90-х годов начались разные «предреволюционные» движения, митинги и т.д. Мы разработали концепцию медицины катастроф.

Через некоторое время стало понятно, что отделу в НИИ им. Н.В.Склифосовского совершенно несвойственно работать на догоспитальном этапе. Начинался центр экстренной медицинской помощи с одной комнатки.

Среди анестезиологов первой волны был Алексей Маневич. Он написал несколько книг. У нас с ним были некоторые разногласия, например, по наркозу, но при этом сохранились прекрасные отношения.

– Что бы вы посоветовали тем, кто учится, и молодым врачам, которые только начинают свою карьеру?
– Добросовестно трудиться. Это – главное.

Беседу вёл
Олег АНТОНОВ,
внешт. корр. «МГ».