Встань и иди!

800 тыс. россиян страдают ревматоидным артритом – тяжелым системным заболеванием, без надлежащего лечения неизбежно при водящим к инвалидности и мучительной смерти. Другая «мировая эпидемия» – остеопороз, когда кости становятся хрупкими, почти как стекло, – поразила около 10 млн наших соотечественников. Этими и многими другими недугами занимается ревматология – медицинская наука, изучающая заболевания суставов и соедини тельной ткани. В XXI веке ревматология достигла выдающихся результатов в разработке новых методов лечения. Однако внедрить их в практическое здравоохранение невероятно сложно, говорит главный ревматолог Минздравсоцразвития России, президент Ассоциации ревматологов России, директор Института ревматологии РАМН, академик РАМН Евгений НАСОНОВ.

– Евгений Львович, моя бабушка, человек необыкновенно энергичный, сломала шейку бедра. От этой травмы она так и не оправилась и через месяц умерла…


– Люди, получившие такую травму, погибают в 15-20 раз чаще, чем их ровесники без переломов. Сегодня в России остеопорозом страдают 30-33% женщин и 22-24% мужчин. Статистика свидетель ствует: перелом шейки бедра хуже, чем инфаркт миокарда. Ведь после инфаркта у человека гораздо больше шансов вернуться к полноценной жизни. Здесь же примерно 35% пациентов умирают в течение первого года после перелома. Часто от осложнений. Иногда просто потому, что, внезапно превратившись в нетрудоспособного калеку, человек теряет желание жить. Из тех, кто всё же выживает, половина становятся инвалидами, которые нуждаются в постоянном уходе. Но мало кто знает, что чаще всего переломы бедренной кости, а также позвонков и предплечья становятся крайним проявлением заболевания костной ткани – остеопороза, одного из самых распространенных в мире недугов. Сплошь и рядом человек узнает об этом диагнозе только после перелома.



– Принято считать, что остеопороз – «женское» заболевание.

– Сегодня становятся ясно: сильному полу повезло немногим больше. Их недуг поджидает после 70 лет. Еще одна проблема – негативное влияние остеопороза на результаты хирургического лечения переломов костей, в результате чего операции оказываются недостаточно эффективными.



– У моего старшего сына был перелом бедра, и когда кость уже срослась, хирург в поликлинике, посмотрев снимок, сказал: «Всё в порядке, только у парня остеопороз. Но не волнуйтесь: все с этим нормально живут».

– Это связано с недостаточной информированностью некоторых врачей. Во-первых, такой диагноз нельзя поставить по рентгеновскому снимку. Обнаружить остеопороз практически невозможно без помощи специальных аппаратов – денситометров. А они есть лишь в специализированных медицинских учреждениях. Во-вторых, если у нормального ребенка обнаружен остеопороз, что бывает крайне редко, то надо бить тревогу и направлять его на обследование и лечение, а не говорить, что всё в порядке.



– Значит ли это, что денситометрию рекомендуется проходить всем без различия пола и возраста?

– Отнюдь нет. Это было бы пустым расходованием государственных средств. Прежде чем принимать такого рода решения, полезно посмотреть на опыт развитых стран. В Америке одно время было распространено поголовное обследование на воспалительные заболевания суставов. И выяснилось, например, что при рентгенологическом обследовании у каждого старше 40 лет обнаруживается артроз колен ного сустава. При этом человек может себя прекрасно чувствовать и никогда даже не узнать о «дефекте»! И расчетливые американцы спохватились: зачем же пускать деньги на ветер? Ведь ничего, кроме чувства тревоги у пациента, такое обследование не дает! Не всегда и не всё нужно диагностировать. Это относится и к остеопорозу. Самое главное здесь – профилактика, а главное средство – правильный образ жизни, отказ от курения, сбалансированная диета, употребление продуктов, содержащих много кальция и витамина D. Прежде всего, это молочные продукты. Денситометрия показана лишь тем, у кого имеется предрасположенность к недугу: конечно, в первую очередь это пожилой возраст. Кроме того, у женщин это ранняя менопауза, переломы костей без серьезных причин (так называемые атравматические пере ломы), слишком низкая масса тела и так называемый семейный анамнез, иначе говоря, у близких родственников случались переломы костей. Таким людям необходимо специальное обследование независимо от возраста.



– Об остеопорозе наши предки даже не слышали. Откуда он взялся на наши головы?

– Некоторые исследователи полагают, хотя это не считается доказанным, что во многом недуг обязан своему процветанию бездумной хозяйственной деятельности человека, из-за которой в почве и воде наблюдается недостаток минералов и микроэлементов. Поэтому коровы, жующие траву с обедненной почвы, уже не могут дать полноценного молока. Однако это вовсе не значит, что детям и взрослым нужно перестать есть молоко и творог. Просто этого может оказаться недостаточно.



Для эффективной профилактики остеопороза обычный рацион питания целесообразно дополнять приемом комбинированных средств, содержащих кальций и витамин D. Сегодня разработаны эффективные препараты, так называемые бисфосфонаты (например, алендроновая и ибандроновая кислота), которые, попадая в организм, быстро накапливаются в костях и тормозят их резорбцию, тем самым повышая прочность скелета. Однако подчеркну: назначать их – прерогатива специалистов.



– Может ли человек по каким-то признакам понять, что у него остеопороз?

– Болезнь может долго «жить» тихо, никак себя не проявляя. Иногда единственный симптом – боль в спине, связанная с остеопоретическими деформациями позвоночника, уменьшение роста. Самостоятельно распознать недуг на ранних стадиях трудно. В то же время остеопороз в каком-то смысле «счастливое» заболевание. Ведь существуют эффективные методы его профилактики, диагностики и лечения. Причем они не слишком сложны и затратны. Есть недуги в этом смысле куда менее «везучие».



– Это вы про ревматоидный артрит?

– Да. По нашим данным, ревматоидным артритом страдают около 800 тыс. россиян. Однако согласно официальной статистике, таких больных в России насчитывается немногим более 300 тыс. Расхождение объясняется отсутствием правильной диагностики – врачи общей практики зачастую путаются в «масках», которые может принимать коварный недуг в самом начале. И, как следствие, люди остаются без лечения и в течение первых 5-6 лет после постановки диагноза становятся инвалидами. Медики отмечают, что более 20% пациентов с тяжелыми, прогрессирующими формами ревматоидного артрита ну ждаются в лечении так называемыми моноклональными антителами – инновационными биологическими препаратами, разработанными на генно-инженерной основе. Появление этих препаратов – результат второй революции в ревматологии.



– А первая революция?

– Могу назвать точную дату – 15 сентября 1948 г. , когда были изобретены глюкокортикоидные гормоны – искусственные гормоны коры надпочечников, с помощью которых врачи научились лечить воспалительный процесс при ревматических заболеваниях. Глюкокортикоиды и некоторые другие противовоспалительные препараты позволили эффективно бороться с ревматическими заболеваниями в XX веке. Наша теперешняя задача – победить ревматоидный артрит и другие болезни так же успешно, как это удалось проделать с ревматизмом 60 лет назад. И нам это по плечу. Лечение новыми препаратами быстро нейтрализует симптомы заболевания, значительно умень шает воспаление в суставах и организме в целом. К примеру, более 90% пациентов, получивших новое лечение, отмечают видимый эффект в течение первых 2 недель. У 30% пациентов за 6 месяцев терапии уменьшаются признаки болезни, а к концу первого года – уже у каждого второго. В ряде случаев результатом становится полное восстановление трудоспособности. Генно-инженерные биологические препараты стали настоящим прорывом в мировой медицине. И пусть это звучит пафосно, но я горжусь, что мои коллеги оказались в лидерах по их разработке и внедрению. Обе эти революции в ревматологии по значимости сопоставимы с открытием структуры ДНК в 1953 г. и первым полетом человека в космос в 1961-м. Ведь речь идет о спасении миллионов жизней, а это не менее важно, чем приоткрыть тайны генома или Вселенной…



– Теперь, как я понимаю, остается «малость» – чтобы государство обратило внимание на проблему и помогло обеспечить пациентов необходимым лечением?

– К сожалению, на данный момент такое лечение доступно всего 5-7% от числа официально зарегистрированных боль ных. В России эта проблема стоит достаточно остро, в отличие от США и Европы, где действуют более совершенные схемы лекар ственного обеспечения пациентов, и лечение многих заболеваний, в том числе и ревматоидного артрита, оплачивается государством. В том случае, если какой-либо препарат не включен в стандарты лечения, рассматривается каждый конкретный случай назначения дорого стоящего препарата и, как правило, выносится позитивное решение. Барак Обама выделяет триллион долларов в год на нужды здравоохранения, и не только потому, что так сильно любит своих сограждан. Подобные решения экономически оправданны. Каждая затрата в эк номически развитых капиталистических странах жестко просчитана. Получается, что лечить этих людей намного эффективнее, чем содержать недееспособных инвалидов. Приблизительно 30 тыс. евро в год тратится на лечение пациентов с ревматоидным артритом. Затраты окупаются через 2 года, а через 3 эти люди начинают приносить доход государству. Такой подход именуется модным термином «фармакоэкономика». Она оказывается более гуманной, чем пустые слова сочувствия с высоких трибун и отсутствие реальной помощи.



– Почему же наши чиновники от медицины всего этого не понимают?

– Определенное понимание есть, но подвижки происходят слишком медленно. Для врача страшно, когда он бессилен помочь больному. Но еще страшнее – когда он знает, каким образом можно помочь, но не может сделать этого по сугубо материальным причинам. Ауто иммунные системные заболевания, подобные ревматоидному артриту, включены в перечень тех, для лечения которых требуются высокотехнологичные методы. Это значит, государство должно всё оплачивать. Но денег, которые при этом выделяются, хватает далеко не на всех. Большинство оказываются без государственной помощи, а приобрести необходимые препараты не всем по карману – они очень дороги. Но ведь врач обязан помогать всем, кто в том нуждается! Как быть с теми, кому «не повезло»? С мест поступают тревожные сигналы о том, что получить квоту для обследования и лечения в специализированном учреждении всё труднее, что специалистов на местах остро не хватает….



– В чем причина ревматоидного артрита и как его распознать?

– Причины возникновения этой болезни, по-научному – этиология, во многом еще не ясны. Это, кстати, касается многих аутоиммунных заболеваний. По всей видимости, ей способствуют гормональ ные процессы, воздействие неблагоприятных факторов, например стрессы, а также перенесенные инфекционные заболевания, курение. Международные исследования последних лет окончательно под твердили, что немаловажным фактором предрасположенности к заболеваниям является наследственность. В семьях больных ревматоидным артритом родственники болеют чаще, чем в популяции. При этом очень важно распознать болезнь в самом начале. Ведь чем раньше начнешь лечение, тем больше шансов на исцеление. Увы, пациенты нередко не обращают внимания на первые признаки коварного недуга – боли в суставах и их легкую припухлость, которая порой довольно быстро проходит. Однако со временем становится только хуже.



– Евгений Львович, на протяжении 30 лет, с 1970 по 2001 г. институт возглавляла академик РАМН В.Насонова. Признанная во всем мире российская ревматологическая школа во многом ее заслуга...

– Да, она успешно лечила больных, читала замечательные лекции, активно участвовала в научной работе института. Вела подвижный образ жизни. Когда она поднималась по лестнице, мы за ней не поспевали.



– Как же ей удалось избежать ревматоидного артрита?

– Наверное, помогла хорошая наследственность и правильный образ жизни. Она всегда следила за массой тела, не набирала лишнего веса, и в свои 86 была очень стройна.



– То, что вы стали ревматологом, тоже генетически обусловленный факт?


– Безусловно! Мне очень повезло. Я часто говорю: это счастье – быть ревматологом в XXI веке, потому что появились новые, весьма действенные методы лечения, благодаря которым мы можем спасать миллионы людей. И ревматология, в том числе российская, здесь впереди планеты всей. Во многих других специальностях такого прогресса нет. Но это и огромная психологическая нагрузка, потому что использовать эти завоевания в полной мере мы не можем.



При этом я не прошу какого-то особенного отношения к ревматологии. Понимаю, что существует множество других, не менее важных направлений. Однако именно в ревматологии сегодня есть уникальная возможность помогать ранее безнадежным пациентам. Во всем цивилизованном мире это понимают. Кроме того, развивая ревматологию, мы движем и другие медицинские науки. Препараты, разработанные для ревматологических больных, завтра будут успешно применяться в других областях медицины – например в онкологии. Будет обидно, если мы, обладая бесценными возможностями и огромным опытом, упустим свой шанс.



Беседу вела Наталия ЛЕСКОВА.